Тринадцатый Койот (ЛП)

Большая часть прихожан погибла от их рук, лишь немногие спаслись в лесу. Койоты пировали и отрывали мясо, чтобы приготовить вяленое мясо и ремни. Женщины и дети подвергались домогательствам и изнасилованиям. Как только койоты насытились, они вышли из палатки и вышли в прохладный сумеречный свет. Тлеющее красное солнце выглянуло из-за горизонта и скрылось за горизонтом, на оранжевом небосводе вырисовался силуэт стаи ворон, и Хайрам подошел к своей лошади и вытащил свой Вессон из седельных ножен. Сначала он застрелил мулов, и они издали предсмертный рев, отчего лошади прихожан встали на дыбы.
Он убил и их тоже.
 ГЛАВА VI 
ДАЛЕКОЕ СИЯНИЕ Марса отражалось в глазах Лютера Бирна, когда он смотрел в космос. Сегодня вечером красная планета казалась раздутой, отягощенной дурным предзнаменованием. Бирн не знал о происхождении этого предзнаменования, да и не хотел знать. Какая бы беда ни ждала его — будь то чума, пожар или голод, — это его не касалось. Он чувствовал Марс, даже когда не мог его видеть, но сегодня вечером он был достаточно ярким, чтобы заметить его невооруженным глазом; во всяком случае, невооруженным глазом. Не у всех было его обостренное зрение.
Скорчившись в пшенице, он перевел взгляд на овец Макмиллана. Они стояли в высокой траве, не подозревая об опасности, несмотря на то, сколько их сородичей было убито, сражено теми самыми зверями, которых Бирн должен был остановить. Он задавался вопросом, знал ли старик Макмиллан, что винтовка была выставлена напоказ, предложил бы он такую же сумму денег за услуги Бирна? Он должен был взять с собой Винчестер и капканы. Ни один другой волк на территории не смог бы остановить хищников от отлова скота без таких инструментов. Но у Бирна были свои инструменты, которые фермеры, нанявшие его, никогда не могли понять. Они бы просто назвали это колдовством, и, в некотором смысле, это может быть даже правильно. За свои тридцать с лишним лет Бирну приходилось иметь дело с оружием, чтобы иметь дело с людьми, но никогда с волками. В этом просто не было необходимости.
Он провел рукой по бакенбардам, прислушиваясь, ожидая. Его лохматые волосы откинулись с шеи, обнажив клеймо, которое он обычно прятал, шрам из другой жизни. Его коричневая плоть покрылась рябью. Когда сумерки сгустились в полную силу, появилась убывающая луна, заливая поля насыщенным водянистым сиянием. Вечерняя прохлада всегда возвращала его к тем ночам, которые он проводил под звездами со своей матерью. Ностальгия была его единственным утешением. Эти безмолвные мгновения на открытой местности были единственным покоем, который он когда-либо знал, и единственным, на который он мог надеяться.
В чаще послышался шорох. Бирн поднял нос и попробовал воздух, почувствовав волков прежде, чем увидел их. Они вышли на поле в V-образном строю, огромный вожак стаи во главе, по бокам более молодые и быстрые самцы, а самки не отставали. Их серые шкуры мерцали, как серебро, в свете луны.
Волки Ужаса, понял Бирн.
Когда они двигались, он двигался, маскируя звук своих шагов. Часть овец вышла на поляну, в то время как другие остались пастись в поле. Проклятые твари ничего не замечали. Бирну пришлось бы двигаться быстро, чтобы оказаться между ними и приближающейся волчьей стаей. Он шел, пригнувшись, волосы на его теле встали дыбом, зрачки расширились, а глаза покраснели. Вожак стаи обнюхал землю, где Бирн помочился, чтобы отметить территорию. Остальные волки подождали, пока вожак снова двинулся вперед, теперь осторожно, но не испугавшись, приближаясь к своей добыче. Если овцы замечали их, они убегали, и тогда волки бросались в погоню. Если это произойдет, у стаи не будет никаких шансов на выживание. Бирну оставалось надеяться, что они останутся глупыми.
Теперь он шел через поле, его неуклюжая фигура сминала высокую траву, и когда он добрался до волков, одна из самок заметила его и зарычала. Остальная часть стаи повернулась к ней спиной, их глаза отражали желтый свет в ночи, когда они уставились на Бирна, подняв шерсть. Молодые самцы медленно приближались, теперь уже лая, и краем глаза Бирн увидел, как последняя овца умчалась прочь. Волки были слишком сосредоточены на нем, чтобы преследовать. И хотя молодые самцы были ближе всего к нему, Бирн сосредоточился на вожаке стаи. Он был размером почти с черного медведя, его тело было крепким и покрытым боевыми шрамами. Часть его морды отсутствовала, оторванная во время какого-то давнего конфликта, а в ушах виднелись дырки от клыков соперничающих волков. В его взгляде была вся мудрость дикой природы.
 
Бирн кивнул этому товарищу-воину.
“На эту землю претендовали”, - сказал он. “Эти овцы, они не твои, чтобы их забрать и пожрать”.
Низкое рычание вырвалось у вожака. Остальные волки замолчали.
“Я знаю, тебе это не нравится, - сказал Бирн, - но вы не можете быть прихлебателями фермеров. Я думаю, ты достаточно силен, чтобы проложить свой собственный путь.”
Вожак покачал головой, его рычание перешло в ворчание.
“У этих сенокосилок достаточно проблем и без того, чтобы ты убивал их скот, понимаешь? Теперь я прихожу к тебе как брат. Было бы обидно, если бы нам пришлось решать это путем боя. Ты покинешь эту ферму, и я расскажу тебе о лучшем месте”.
Главарь уставился на Бирна, его зубы больше не скалились. Он сделал знак другим волкам, и они бросились обратно в чащу, из которой пришли, но вожак остался, выжидая.
“Идите на запад через те холмы и через каньон. Следуйте по следу фургона на некотором расстоянии. Там находится город под названием Баттлкрик, названный так потому, что он находится рядом с родником. Вам не нужно будет идти в город, чтобы насладиться этой водой. Лучше вам этого не делать, потому что они нанимают охотников на волков, которые застрелят вас насмерть и снимут с вас шкуру ради мехов. Вы прячетесь в низких пещерах на склоне горы и устраиваете там свое логово. Местность изобилует дикими ослами и другими хищниками, подходящими в качестве добычи, так что ваши желудки останутся полными, и летом вы не будете испытывать жажды.”
Волк встретился взглядом с Бирном. Между ними горела честность, неведомая человеку. Благородный лупицинус, Бирн говорил только правду, когда дело касалось других собак, и поскольку он ходил на двух ногах, но при этом общался с ними так, как будто он был одним из них, они считали его выше. Его не всегда встречали с повиновением, но всегда с уважением. Когда вожак стаи повернулся, чтобы уйти, Бирн вытащил полоску жира из своей кожаной сумки и бросил ее в сторону волка. Вожак стаи поймал полоску в воздухе и поспешил прочь, пережевывая это предложение мира.
***
Набив карманы монетами, Бирн на следующее утро поехал обратно в деревню. Он напоил и накормил Бо и поставил лошадь в конюшню за пансионом. Он принес в свою комнату седло, винчестер и флягу и поел в столовой со старой девой и парой старателей. Женщина говорила о политике, которой Бирн не интересовался, и продолжала называть его мистером Лютером, используя его имя вместо фамилии. Он не стал поправлять ее. Когда наступил вечер, он направился в танцевальный зал, один из немногих источников развлечений, которые мог предложить Стилбранч, и заплатил свои семьдесят пять центов за вход.
Оркестр состоял из тощего пианиста и карлика, играющего на мандолине и постукивающего ботинками по маленьким тарелкам-тамбуринам. Пианино было не совсем настроено, но музыка вызывала у посетителей веселое настроение. Некоторые местные жители играли в домино, другие играли в карты. Бирн наклонился под фонарем и свернул сигарету, затем открыл спичечный коробок. Сквозь дым он разглядел гибкую девушку из танцевального зала. Длинные, желтые локоны волос падали на ее обнаженные плечи. На ней была яркая юбка с оборками и еще более яркая нижняя юбка, которая едва доходила ей до колен, и пара лайковых сапожек. Он потянул носом воздух. От девушки сладко пахло Флоридской водой, нотки лаванды и корня ириса поднимались от ее кремовой плоти, как пар. Сама ее молодость заставляла сердце Бирна болеть, но ее красота заставляла его разрываться.