Следователи Петра Великого

1714 году в рамках следствия по делу упомянутого сенатора Василия Апухтина в Москву прибыл гвардии капитан князь Г. А. Урусов (о нем также еще будет рассказано).
Гвардеец провел обыск в доме сенатора, опечатал его имущество, а заодно оповестил население бывшей столицы о возможности подавать жалобы на злоупотребления Василия Алексеевича. Согласно формулировке документа, «прибивал… писма к градским воротам и к его двору, чтоб приходили все и сказывали, кому какия обиды или интересу великаго государя что противное учинил» {148}.
Вскрытие «подрядной аферы» и многих иных должностных злоупотреблений обусловило необходимость принять новые законодательные акты, направленные на предупреждение соответствующих преступлений. Как представляется, именно с деятельностью следственной канцелярии князя Василия Владимировича, а также фискальской службы России было связано издание в 1714–1715 годах целого пакета законодательных актов.
Здесь необходимо в первую очередь вспомнить законы от 24 декабря 1714 года «О воспрещении взяток и посулов и о наказании за оное» {149} и от 27 декабря того же года «Об обязанности подрядчиков объявлять Правительствующему Сенату какие они подряды имеют или имели с казенными местами на поставку провианта и всяких прочих товаров и припасов» {150}. В свою очередь, согласно закону от 25 января
1715 года в перечень преступлений, о подготовке или совершении которых дозволялось сообщать непосредственно главе государства, был добавлен «третий пункт» — «о похищении казны» (первые два «пункта» касались государственных преступлений) {151}.
Наконец, видится неоспоримым, что именно в связи с итогами расследования «подрядного дела» законом от 15 марта 1715 года была учреждена Подрядная канцелярия (Канцелярия подрядных дел) {152}, которой предстояло отныне утверждать все заключаемые с казной подряды. Главой канцелярии был определен гвардии капитан Г. И. Кошелев (о нем еще будет рассказано). Учитывая, что Герасим Кошелев занимал прежде должность командира 3-й роты Преображенского полка {153}, его, по всей видимости, рекомендовал царю В. В. Долгоруков.
Следственная деятельность Василия Долгорукова продлилась до начала 1716 года, когда в составе небольшой группы сановников он отправился сопровождать Петра I в длительной зарубежной поездке. В связи с отъездом Василия Владимировича руководство его следственной канцелярией именным указом от 13 марта 1716 года было возложено на Г. И. Кошелева совместно с дьяком Ф. Д. Вороновым {154}, ближайшим сотрудником князя, работавшим в канцелярии с 1715 года.
Поскольку Федор Воронов играл к тому времени ключевую роль в расследовании «счетного дела» «полудержавного властелина» А. Д. Меншикова, оставшегося в России в качестве фактического главы правительства и «хозяина» Санкт-Петербурга, указ от 13 марта заканчивался строкой не вполне ординарного содержания. Адресованная Герасиму Кошелеву строка эта была, по всей очевидности, подсказана Петру I Василием Владимировичем, и гласила она следующее: «Також и ево, дьяка Воронова, в обиду никому не давай» {155}.
Помимо этого, В. В. Долгоруков счел необходимым поддержать своего сотрудника и неофициально. В сугубо доверительном письме младшему брату, сенатору Михаилу Долгорукову, от 23 марта 1716 года князь Василий Владимирович особо подчеркнул: «И Воронову скажи, чтоб он никово не боялся, лишь бы имел совесть чистую» {156}.
 
Как известно, по возвращении в Россию Петр I решил осуществить реорганизацию органов следствия. Сочтя деятельность следственных канцелярий, функционировавших на тот момент, успешной (в наибольшей мере канцелярии В. В. Долгорукова), царь принял решение создать целую систему подобных органов. 11 ноября 1717 года Василий Долгоруков направил временно командовавшему полками гвардии князю П. М. Голицыну письмо с изложением высочайшего распоряжения об откомандировании в Санкт-Петербург шестнадцати офицеров Преображенского и Семеновского полков {157}. Не прошло и месяца, как все вызванные лица получили назначения на руководящие должности в шести «майорских» следственных канцеляриях, учрежденных 9 декабря 1717 года.
К этому времени князь Василий Владимирович находился на пике своего могущества. Как явствует из опубликованного архивного документа, в ноябре 1717 года при генерал-лейтенанте и гвардии подполковнике В. В. Долгорукове состояли генерал-адъютант (!), два офицера-порученца, лекарь, трое писарей, шесть (!) денщиков [33] и трое извозчиков {158}.
А 6 декабря 1717 года в письме генерал-аншефу А. И. Репнину из Санкт-Петербурга князь (не без доли кокетства) сетовал: «…немалые суеты меня трудят: первое в положенных на меня розыскных делах, другое — от обеих полков гвардии отправляю по некоторой части людей в Москву. А болши суетно, что его ц[арское] в[еличество] и государыня царица отселя отправляютца… в Москву, а меня здесь назначили оставить для здешних дел» {159}. Из последних слов письма возможно понять, что В. В. Долгоруков имел основания ожидать какого-то высокого назначения в столице.
Но очень скоро ситуация начала меняться не в лучшую для князя Василия Владимировича сторону. Для начала он не получил никакой должности в Военной коллегии, указ об учреждении которой состоялся 15 декабря 1717 года. Затем для его канцелярии не нашлось места в новой системе органов следствия.
И хотя формального указа о ликвидации следственной канцелярии В. В. Долгорукова издано не было, такая ликвидация произошла по существу. Г. И. Кошелев и Ф. Д. Воронов возглавили теперь собственную канцелярию. Уголовные дела, находившиеся в производстве канцелярии Василия Долгорукова, оказались переданы в производство новых канцелярий (например, «счетное дело» А. Д. Меншикова — в канцелярию ведения гвардии подполковника Петра Голицына).
С чем именно было связано решение Петра I отстранить Василия Долгорукова от следственной деятельности, остается загадкой. Не исключено, что к тому времени царь получил от фискальской службы какие-то материалы о взяточничестве Василия Владимировича. По крайней мере, в пространном письме секретарю Петра I А. В. Макарову от 24 января 1718 года В. В. Долгоруков сначала вспомнил об опасениях, высказанных им царю при назначении к следственным делам, что «будут меня все вредить», а затем взялся оправдываться, что «хотя б меня кто чем и подарил», но это вовсе не повлекло за собой «повреждения интересу государственного» {160}.
Между тем в итоге роковой удар подстерег Василия Владимировича совсем с другой стороны. В. В. Долгоруков заодно со своим недавним ближайшим сотрудником Федором Вороновым попали в число обвиняемых по делу царевича Алексея Петровича {161}.
Распоряжение о взятии под стражу находившегося в столице гвардии подполковника Василия Долгорукова Петр I отдал в Москве 16 февраля 1718 года. Учитывая служебное положение подозреваемого, арест был произведен 20 февраля 1718 года самим генерал-фельдмаршалом А. Д. Меншиковым {162}, вчерашним подследственным князя Василия Владимировича, который затем лично доставил арестованного в Петропавловскую крепость {163}.