Граф Воронцов. Книга I (СИ)

А он и так, наверное, высокая шишка в Москве. До банальности, даже сумма, о который мы почти договорились — была чертовски смешной для него. Я так полагал.
Я подъехал к дому уже к позднему вечеру. Алый закат уступил место непроглядной тьме, а фонари, освещающие улицу, злобно поигрывали нашими тенями.
На пороге встречала Елена. Сегодня, почему-то, она была более снисходительна ко мне, и, даже спросила, как прошел мой день в академии.
Об этом, кстати, пришлось рассказать, как и о своей силе. Не сказать, что я собрал восторженные взгляды ее и старика, когда сидел в кабинете деда, но похвалу от Михалыча я получил. А Елена даже не так ненавистно смотрела на меня. Я даже видел капельку теплоты в ее море льда. Мною, определенно гордились.
Вот только мне было интересно, как эта самая Елена отреагирует на то, что в теле этого отморозка совершенно другой человек?
— Дима, — окликнула она меня, когда я вышел из кабинета старика, — Помнится мне, ты часы хотел, да?
Я не сразу понял, о чем она говорит, но, когда увидел бежевую коробку в ее руках, невольно улыбнулся. Помнила же просьбу!
Новые часы оказались весьма красивыми. Их корпус был выполнен из темного дерева, причем, весьма и приятного на ощупь. Верхняя часть корпуса была украшена вырезанными в корпусе фигурками воронов.
Весьма прозаично, между прочим.
Стрелки часов сияли золотым блеском, словно они сами являются источником света. Единственное «но», без которого моя жизнь не была бы такой интересной… это шум.
Стрелки чудовищно громко «шлепали» по циферблату. Это почти что — раздражало.
— Спасибо, Лен, — поблагодарил я помощницу, слезая с табурета, — Они красивые и очень стильные. Сделаны на заказ?
Она посмотрела на меня с некоторой иронией в лице и пояснила:
— Ну… я, конечно, понимаю, что вы считаете себя богачом, только вот такие — настоящие, было бы слишком изысканной вещицей для вашей персоны. — она фыркнула, повернулась ко мне спиной, и нагнулась, поднимая пустую коробку.
«Странная она. То обращается на „ты“, то на „вы“. Привыкает к новому?»
— Увы, не все могу понять, — парировал я и уставился на ее задницу.
Нет, мне не было интересно, что там под ее брюками, или что-то подобное. Меня привлекло письмо в ее заднем кармане. Мне, вроде не показалось…
— Герб, — прошептал я.
— Что говор… — запнулась она, оборачиваясь.
Как всегда…
Картина маслом. Ну вот что она может подумать при такой обстановке? Со стороны то, понятное дело, я пялился на ее задницу, но я же…
«Твою мать.»
Цвет ее лица из легкой бледности переходил в какую-то болезненную красноту. Понимая, что сейчас начнется что-то нехорошее, попытался было успокоить. Вытянул перед собой руки и замахал ими.
— Спокойствие, только спокойствие!
Не знаю, мой жест или мои слова заставили ее закрыть открытый рот. Но я решил не упускать шанс.
— Лена, это не то, что ты подумала! Прям совсем не то!
— Да ладно? — ее зрачки сильно сузились, а в глазах снова был чистейший лед.
Она выставила руки в бока и чуть наклонилась, злобно буравя меня взглядом.
— Хочешь сказать, что ты не пялился на мою попу? Да⁈
— Да, то есть нет, — я протяжно выдохнул и продолжил, — Я обратил внимание на письмо. Только на него! Больше ничего не разглядывал!
Тут я просчитался. Она взяла меня на понт, при чем, весьма банальный.
— Какого цвета конверт? — она скрестила руки, а на ее лице заиграли скулы.
— Белый. — уверенно ответил я, вспомнив утренний конверт от Аллы. Хотя может тут еще какие имеются?
— Так, короче, — я развел руки в сторону, — Скажу тебе так. Я понятия не имею, белое оно или серое, я обратил внимание на печать. Которая, почему-то сбоку конверта, а не посередине, как обычно. На нем изображен иероглиф. Очевидно — японский. Ибо я вообще не разбираюсь.
Кажется, пронесло. Она удивлённо достала конверт, посмотрела на печать, хмыкнула и ответила:
— Это не иероглиф, а печатка Аллы Воронцовой.
Больше, она ничего не сказала, лишь протянула конвертик.
Не сказать, что руки тряслись, но я точно волновался. В памяти, скользнула картинка с печаткой, которую я видел не первый раз, только вот…
 
— Погоди, в прошлом ее письме была печать с вороном.
— Ну так то была семейной, — брови Лены полезли вверх, — А это личная.
— Так… А у Аллы предыдущая фамилия какая была?
Девушка задумалась, приложив палец к щеке. Спустя некоторое время, ответила:
— Ключникова вроде, а что?
— Да так.
Печать имела своеобразный рисунок, напоминающий контур ключа с буквами «л» и «ю». Со стороны это показалось знакомым «тайным» знаком. Но увы, это было не так. А может, оно и к лучшему?
«Дима. Иван в разговоре со своим коллегой обмолвился словом, что знает, где находится твой рецепт. Знает тайник. Увы, большего сказать не могу. П. С. Это мое первое и последнее письмо, отправленное почтальоном. Жанна была занята и не могла доставить лично. Дальше действуем только через нее.»
Последние слова я пробормотал вслух и задался вопросом, на который получил моментальный ответ от помощницы старика.
— А какая разница? Личным гербом или родовым? Сути-то не меняет.
— Прям совсем никакой разницы?
Она хотела было только сказать что-то, как письмо исказило свои буквы и…
— Су… — больше ничего не успел сказать.
В мое сознание словно швырнуло в картинку. Точнее, в ситуацию.
Величественные двустворчатые двери были распахнуты, и передо мной открылся вид на роскошный обеденный зал. Взгляд мой скользнул по высоким, покрытым золотым лепниной потолкам, отражающими блики света от огромных хрустальных люстр. Портьеры из нежного шелка, украшенные узорами из серебристой вышивки, деликатно фильтровали солнечные лучи, создавая игру света и тени на полу, выложенном нежнейшим паркетом из костяных плиток.
Вдоль стен были расставлены массивные, с резными орнаментами, деревянные столы, покрытые шелковыми скатертями, на которых уже стояли сервированные тарелки и столовые приборы из благородного серебра. Кресла, украшенные мягким бархатом пышного бордового цвета, казались приглашением к комфортному отдыху и наслаждению яствами.
Главным центром внимания был огромный стол посередине зала, покрытый пышной обивкой из белоснежного шелка. На нем великолепно сочетались хрустальные вазы с цветущими букетами, фарфоровая посуда с изысканными узорами, а также серебряные подсвечники, сияющие нежным светом.
Возле стены находился шикарный буфет, украшенный скульптурными композициями из мрамора и бронзы. На полках буфета гордо возвышались хрустальные бокалы с благородными винами, а также фарфоровая посуда, предназначенная для сервировки десертов.
А что было самым интересным в этой «картинке», что я был словно другим человеком. Невольным свидетелем всего.
Двое мужчин, в одном из которых угадывался Иван, достаточно громко разговаривали. Владелец тела, скорее всего, Алла, чьими глазами я видел эту картинку, вжалась в дверной проем, и подслушивала.
—… рецепт давно у нас, но прочитать без сорванца невозможно. На нем странная печать.
— Что за печать?
— Да если бы я сам знал, Вить. Если бы знал… — Иван Воронцов отхлебнул вина из хрустального бокала, — Мои специалисты тщательно все осмотрели, но увы и ах, все тщетно.
Мужчина с длинной черной гривой, недовольно покачал головой и пробасил:
— А не проще ли выбить из него способ как ее просмотреть?
— Невозможно, Вить. Тут есть события, из-за которых весь план…
Дальше, я не смог (ла) разобрать, о чем они говорили. Алла же, чуть вытянулась на носочках, чтобы поймать последний обрывок фразы. От которого у меня кровь чуть ли не застыла.
—… в его теле отныне чужой. Память — штука сложная, просто так не восс…
—…ка, — договорил я, вырываясь из этой картинки.
Меня знобило. Сильно знобило. Беснующаяся рядом Елена, ничего не могла поделать. Как и старик, который пришел на крик.