Боец 8: лихие 90-е (СИ)

— Сём, — прервал я этот монолог сказочника, — тебе не надоело, а? Ну нам-то ты на фига всю эту лапшу на уши вешаешь?
— Завидуешь — так и скажи, — обиженно буркнул Сёма. — Я же не виноват, что у меня такая интересная жизнь. Или ты думаешь, я все эти годы в Америке в «Макдаке» на кассе просидел? Ха! Ты бы слышал, что мне Ван Дамм по телефону говорил — упал бы, если б стоял! Он же меня Шварценеггеру и порекомендовал, между прочим — сказал, что с этим парнем можно иметь дело, он надежный, как швейцарский банк! А ты…
Танк слушал Сёмины небылицы, раскрыв рот. Чего нельзя сказать об Андрее, который продолжал молчать, как будто бы находился в какой-то своей реальности. «Еще бы», — размышлял я. «Столько впечатлений сразу не каждый взрослый-то переварит. Пусть освоится пока что, а поговорим потом».
— Так что там у тебя с Шэрон Стоун-то было? — нетерпеливо переспросил Танк.
— Ой, там такая история — закачаешься, — воспрял духом Сёма. — В общем, я к ней подхожу и говорю…
— Ладно, ребята, я вас оставлю на пять минут, — сказал я, поднимаясь из-за стола. Байки про то, как Сёма подружился со всей мужской половиной Голливуда и переспал со всей женской, мне уже успели надоесть. Во всяком случае, новизну они точно утратили, как бородатые анекдоты. Пусть он развлекает ими свежие уши, а я решил пока дойти до телефона-автомата, который уже стал для меня главным и единственным каналом связи с Родиной.
Да, я, конечно, понимал, что снова набирать знакомый гостиничный номер Алины после всего, что я услышал от нее и о ней, было как минимум немного наивно. А если сказать честно — просто глупо, да и бессмысленно. Но где-то внутри у меня все-таки еще теплилась надежда, что это была случайность, нелепое совпадение или не совсем удачный розыгрыш. Хотя, если посмотреть правде в глаза, то в гостиничном номере не могут случайно смениться постояльцы, как не могут и совпасть номера телефонов и имена гостей в разных номерах, а в розыгрышах Алина никогда замечена не была. Кокетство, шантаж ревностью, проверка реакции — этого сколько угодно, да и то под настроение, а хитроумных комбинаций, надо полагать, ей и на службе хватало. А если это был розыгрыш, то какой-то он слишком масштабный — действительно, как в одноименной телепрограмме из моей прошлой жизни в будущем. Но там хоть понятно, для чего…
«Алина, ну возьми трубку», — мысленно просил я, слушая бесконечные длинные гудки. «Родная, ну ответь!».
В этот момент до меня внезапно дошло, что я о ней практически ничего не знаю. Вот хотя бы тот же телефон — почему из всех средств связи при отъезде у меня оставался только номер гостиницы, где она при любых раскладах была временно? Обычно когда люди вынужденно расставались до наступления эпохи мобильных телефонов и безлимитного интернета, они подстраховывались: пара-тройка телефонов знакомых, домашний (при наличии такового), адрес, на который можно написать письмо… Да в конце концов, оговоренное почтовое отделение «до востребования» на крайний случай! Здесь же — почти случайный контакт места, откуда она в любом случае должна была вскоре исчезнуть, вопрос был только в сроках.
Да и о самой Алине я знал крайне мало. То, что она работает в спецслужбах? Ну, конечно, понятно, что такое место работы люди обычно раскрывают не сразу, а после многочисленных проверок собеседника. Ладно. Но ведь даже после того, как она призналась, я ничего не узнал ни о том, в качестве кого и над чем она работает, ни… Да черт возьми, я даже толком не знал, чем она увлекается, кроме того, чтобы время от времени проверять свое женское обаяние над мужиками! Рядом со мной была абсолютно «темная лошадка»… А я, дурак, был уверен, что мы уже все решили и придумал себе нашу дальнейшую совместную жизнь.
«Может быть, набрать Степаныча и расспросить его? Уж он-то точно знает про свою сотрудницу все, что меня интересует» — подумал я, кладя трубку автомата. Но эту мысль я тут же отогнал. Во-первых, я не люблю пускать в свою личную жизнь без крайней на то необходимости даже близких друзей. А во-вторых, что-то мне подсказывало, что и Степаныч не будет со мной особенно откровенничать на эту тему. Так что в лучшем случае он отделается какими-то общими фразами вроде «в жизни всякое бывает, особенно когда речь идет о женщинах». А то я без него не знаю. Только вот зачем он мне ее «сдал» тогда? Офицеры спецслужб — это вам не бабки на лавочке, просто так языком трепать не станут. Или он на что-то намекал? Или и вовсе пытался меня к чему-то подготовить?
 
Когда я вернулся в кафе, мои компаньоны, как один, сидели, повернув головы в сторону телевизора, висевшего на стене. Шел выпуск новостей. «Неужели они так хотят влиться в местную повестку?» — подумал я и вдруг увидел кадры нашей утренней драки, которая предваряла подписание договоров у Грейси.
«Как мы видим, некоторые виды спорта следует отнести скорее не к спортивным дисциплинам, а к проявлению первобытного сознания, когда насилие является единственным способом доказать свою правоту», — вещал женский голос за кадром. «Если уж во время самого что ни на есть официального мероприятия эти, с позволения сказать, спортсмены позволяют себе превратить подписание контрактов в массовую уличную драку, то страшно представить, чем может обернуться так называемый турнир, который они затеяли провести. Думаем, что нелишним будет посоветовать всем родителям несовершеннолетних детей усилить свой контроль в дни будущего мероприятия. Кто знает, во что превратится поход туда, где устанавливают свои правила подобные „герои“?»
«Ай да журналисты, ай да сукины дети», — подумал я со смесью гнева и восхищения. Это же надо так все вывернуть наизнанку, да еще настолько правдоподобно и убедительно!
— Вот козлы, — возмущенно проговорил Сёма. — И ведь не стыдно же такое откровенное вранье людям втюхивать!
Я чуть не поперхнулся остатками кофе. Уж кому бы возмущаться чьими-то небылицами!
— Наоборот, — уже спокойно сказал я.
— В смысле? — обернулся ко мне Танк.
— А в прямом, — ответил я. — Знаешь, как говорят профессиональные рекламщики? Не бывает плохой рекламы, бывает реклама. Ну, кроме некролога, естественно.
— То есть ты хочешь сказать, что эта бодяга сработает на нас? — догадался Танк.
— Ну естественно, — утвердительно кивнул я. — Я тебе больше скажу — есть спортсмены или артисты, которые всю свою карьеру построили на ненависти к себе. Люди платили бешеные бабки. чтобы посмотреть, как он облажается на выступлении.
— Да иди ты, — не поверил Танк.
— Ну да, — подтвердил я, вовремя удержавшись от приведения конкретных примеров. Не упоминать же мне о Флойде Мейвезере, который в это время только начинал свою карьеру. — Я тебе говорю, это работает, ну… как кнопка, которая нажимает на базовые инстинкты. Вот посмотри, как люди реагируют.
Мы оглянулись. Действительно, посетители вовсю обсуждали увиденное — и, кажется, вполне благосклонно.
— Наконец-то кто-то придумал нормальный бой, а не по головке друг друга гладить, — говорил какой-то мужик за соседним с нами столиком.
— Ага, точно, — отвечал его приятель. — А то туда нельзя, так нельзя — не борьба, а лечебная физкультура какая-то. Вот когда можно бить как хочешь и куда хочешь, тогда и можно нормально определить, кто сильнее.
Танк задумался.
— Слушай, а что это за Тэнк Эббот такой? — наконец спросил он. — Вообще-то Танк должен быть только один!
Я невольно рассмеялся: несмотря на грозный и суровый вид, иногда в Танке просыпалось что-то совершенно детское.
— Вот и решите этот вопрос, — сказал я, поднимаясь из-за стола. — Сразитесь и увидите, у кого из Танков толще броня у, а американской или русской машины. Ну что, все закончили трапезу? Пойдемте заселяться и знакомиться с Грейси!
Мы вернулись к нашему фургону, забрали оттуда вещи ребят и направились домой. После того, как Танк с Андреем расположились в своей комнате, приняли с дороги душ и переоделись в спортивное, мы отправились в кабинет к Грейси.