Ложь и правда о советской экономике
В работах упомянутых авторов перечислялись и ряд других внутренних источников восстановления народного хозяйства в период «позднего сталинизма». Но все они носят поверхностный характер и не дают реального ответа на главный вопрос: так за счет чего произошло «советское экономическое чудо» 1946–1955 годов?
Между тем до сих пор в работах многих авторов, как ветеранов либерального фронта типа О. В. Хлевнюка, так и их «подлеска» типа Е. В. Баева, господствует устоявшийся миф о том, что: 1) вся «сталинская экономическая модель, основанная на внеэкономическом принуждении», была неэффективной; 2) это «со всей очевидностью продемонстрировали инвестиционный и бюджетный кризисы 1951–1952 годов», вызванные резким ростом капиталовложений — на 60% в 1951 и 40% в 1952 годах «по министерствам обороны, оборонной и авиационной промышленности и среднего машиностроения» — и таким же «неизбежным тупиком» — планом на 1953 год, который предусматривал новый скачок таких же капитальных вложений, и 3) шло дальнейшее стагнирование основных доноров тяжелой индустрии — сельского хозяйства и социальные сферы и т.д. И именно это якобы позволило им «развенчать миф об успешности пятой пятилетки», что, конечно, не так. Работы крупных экономистов, в частности Г. И. Ханина, говорят ровно об обратном, но об этом более подробно мы поговорим во второй главе данной книги.
Правда, в свете вышесказанного мы немного коснемся истории подготовки плана V пятилетки, о котором не в курсе даже многие профессиональные историки. Изначально работа над планом развития народного хозяйства СССР на 1951–1955 годы должна была начаться в 1949 году. Но, как известно, Директивы по этому плану были приняты только XIX съездом партии 6 октября 1952 года, то есть на исходе второго года этой пятилетки. Но сам проект Постановления ЦК и Совета Министров СССР «О пятом пятилетием плане развития СССР на 1951–1955 гг.» так и не был принят даже в 1953 году. Вопрос о том, почему это произошло, до сих пор не вполне прояснен. Существует как минимум две версии: 1) по мнению О. В. Хлевнюка и Е. В. Баева, «задержка в принятии директив стала следствием «Ленинградского дела», «дела Вознесенского» и «дела Госплана», вызвавших серьезную кадровую чистку в аппарате Госплана СССР», а 2) по мнению В. П. Попова, эта задержка «была вызвана исключительно экономическими причинами, а именно: общим кризисом плановой экономической системы» [45].
Как бы то ни было, Комиссия по проекту Директив на новую пятилетку в составе В. М. Молотова, Л. М. Кагановича, А. И. Микояна, М. З. Сабурова и И. А. Бенедиктова была создана только в начале 1951 года. В июле 1952 года она представила И. В. Сталину свой проект, в преамбуле которого было указано, что «выполнение пятого пятилетнего плана явится крупным шагом вперед в решении поставленной XVIII съездом ВКП(б) основной экономической задачи СССР — догнать и перегнать главные капиталистические страны по размерам промышленного производства на душу населения». И. В. Сталин зачеркнул это предложение и написал: «Это старо! Ха-ха». Поэтому в новой сталинской редакции проекта Директив было уже написано: «Выполнение пятого пятилетнего плана явится крупным шагом вперед по пути от социализма к коммунизму». Поэтому V пятилетний план разительно отличается от IV во многих аспектах, поскольку им предусматривалось увеличение государственных капитальных вложений в промышленное производство почти в два раза, «дальнейшее укрепление и развитие общественного хозяйства колхозов, улучшение работы совхозов и МТС на основе внедрения самой передовой техники и агрикультуры», что также требует огромных капиталовложений, направленных прежде всего на механизацию и мелиорацию, повышение реальной заработной платы рабочих и служащих не менее чем на 35%, рост государственных ассигнований на их социальное страхование на 50%, повышение денежных и натуральных доходов колхозников не менее чем на 40% и т.д. [46]
Как предположил тот же Е. В. Баев, столь существенные изменения, вероятнее всего, были связаны с началом новой экономической дискуссии и работой И. В. Сталина над своим последним сочинением «Экономические проблемы социализма в СССР», которое должно было стать теоретическим напутствием делегатам нового партсъезда. Поэтому, когда 4 декабря 1951 года Г. М. Маленков, А. И. Микоян, В. М. Молотов и Н. С. Хрущев, подготовив проект Постановления Политбюро ЦК о созыве XIX съезда ВКП(б) в феврале 1952 года, направили его на утверждение И. В. Сталину, отдыхавшему тогда на юге, вождь отклонил их предложение. Только 15 августа 1952 года Пленум ЦК, вновь собравшийся спустя пять лет, одобрил доклад М. З. Сабурова по «Директивам V пятилетнего плана» и назначил дату созыва XIX съезда партии на 5 октября 1952 года.
Конечно, и в период тотального антисталинизма словно «через тернии к звездам» пробивались достойные работы, в частности Р. А. Белоусова и Г. И. Ханина [47], но они, увы, так и не смогли тогда преодолеть общую тенденцию охаивания всего советского экономического опыта. И только в последнее десятилетие в полку таких исследований прибыли работы В. Ю. Катасонова, А. С. Галушки, А. К. Ниязметова, М. О. Окулова и ряда других авторов, где в концентрированном виде на базе анализа реальных (в том числе ранее секретных) архивных документов и статистических данных были зримо показаны все преимущества сталинской экономической модели, к созданию которой приступили на рубеже 1920-1930-х годов с началом форсированного «строительства социализма по всему фронту» [48].
б) Главные столпы сталинской модели советской экономики
Напомню, что в основе сталинской модели советской экономики лежали две формы собственности на средства производства: общенародная, или государственная, и колхозно-кооперативная, централизованное управление, директивное планирование, ориентация не на стоимостной, а на натуральный показатель роста производства, отказ от прибыли как главного стоимостного показателя и неизменный курс на постоянное снижение издержек производства и себестоимости готовой продукции, ограниченный характер товарно-денежных отношений, госмонополия на банковскую деятельность, одноуровневая (предельно упрощенная) банковская система, двухконтурная (налично-безналичная) система внутреннего денежного обращения, государственная монополия внешней торговли, государственная валютная монополия, замена буржуазной конкуренции социалистическим соревнованием, сочетание моральных и материальных стимулов труда, недопустимость нетрудовых доходов и т.д. Далее мы более подробно остановимся на анализе главных элементов сталинской модели советской экономики и начнем его с Госплана СССР.
1) Госплан СССР — Генеральный штаб народного хозяйства страны
Первоначально этот орган под названием Государственная общеплановая комиссия при Совете труда и обороны РСФСР был создан отдельным декретом СНК РСФСР от 22 февраля 1921 года на базе ГОЭЛРО «для разработки единого общегосударственного хозяйственного плана и для общего наблюдения» за его осуществлением. А после образования СССР и принятия его первой Конституции в середине июля 1923 года Госплан РСФСР был преобразован в Государственную плановую комиссию при Совете Труда и Обороны СССР.
Изначально Госплан СССР, главой которого был назначен Глеб Максимилианович Кржижановский, выполнял научно-консультативную функцию. Однако уже в самом конце декабря 1922 года В. И. Ленин в четырех своих диктовках «О придании законодательных функций Госплану» поддержал это давнее предложение Л. Д. Троцкого, «чтобы решения Госплана не могли быть опрокинуты обычным советским порядком, а требовали бы для своего перерешения особого порядка, например, внесения вопроса в сессию ВЦИКа» [49]. Через полгода Политбюро ЦК приняло решение о «рассылке для сведения членам и кандидатам ЦК записок т. Ленина о Госплане», а затем в январе 1924 года на XIII партконференции в резолюции «Об очередных задачах экономической политики» был отдельно выделен пункт «О необходимости усиления планового начала» [50], и уже с января 1925 года Госплан СССР стал формировать годовые планы развития народного хозяйства страны, которые тогда имели гриф «контрольные цифры». Тогда же число сотрудников центрального аппарата Госплана выросло почти в десять раз и достигло 300 человек, а на местах была создана сеть подведомственных плановых органов.