Мученик Саббат (ЛП)
Дэн Абнетт
Мученик Саббат
Перевел: AquariusNox
Редактура, форматирование: Sklivan
Сорок первое тысячелетие. Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он — Повелитель Человечества и властелин мириадов планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он — полутруп, неуловимую искру жизни в котором поддерживают древние технологии, ради чего ежедневно приносится в жертву тысяча душ. И поэтому Владыка Империума никогда не умирает по-настоящему.
Даже в своем нынешнем состоянии Император продолжает миссию, для которой появился на свет. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный путь между далекими звездами, и путь этот освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его на бесчисленных мирах. Величайшие среди его солдат — Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные супервоины.
У них много товарищей по оружию: Имперская Гвардия и бесчисленные Силы планетарной обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов. И много более опасных врагов.
Быть человеком в такое время — значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить.
Забудьте о достижениях науки и технологии, ибо многое забыто и никогда не будет открыто заново.
Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, о взаимопонимании, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечная бойня и кровопролитие да смех жаждущих богов.
К концу 773.М41, восемнадцатого года Кампании в Мирах Саббат, войска Имперского крестового похода под командованием Магистра Войны Макарота не смогли захватить печально известный мир-крепость Морлонд. До тех пор, пока Морлонд стоял, наступление крестового похода заглохло, и Макарот не мог вести свои войска в решающую битву против основных сил сюзерена архиврага («Архонта»), Урлока Гора, в Каркадонском Кластере. Больше, чем когда-либо, войска крестового похода оказались слишком растянутыми и уязвимыми для атак с фланга. На самом деле, войска Хаоса под командованием двух, наиболее беспощадных военачальников, Анакванара Сека и Энока Иннокенти, уже достигли успеха в контратаке части передовых войск Имперцев. Если такие успехи продолжились бы, силы крестового похода рисковали быть разделенными надвое, и большую часть, вместе с Магистром Войны, могли бы отрезать, окружить и уничтожить.
Макарот был очень хорошо осведомлен об опасности, и очень хорошо осведомлен о непредсказуемой сути проблемы. Он больше не мог оставлять войска растянутыми из-за страха перед фланговой атакой, но, так же, не мог и перевести резервы с Морлондского фронта, так как это сделало бы его авангард уязвимым для Гора.
Любой выбор, казалось, был проклят на неудачу. Макароту всего лишь нужно было решить, чем рискнуть. Хорошо известен один факт, когда он показал одному из своих генералов две одинаковые чашки с вином, и попросил его взять одну.
— Одна с эликсиром, другая с ядом, — сказал он. — Как я смогу их различить? — спросил генерал.
— Взяв одну и попробовав,— ответил Магистр Войны.
В конечном счете, Макарот решил оставить все как есть, рискуя растянутой линией войск, и сделать последнюю попытку взять Морлонд. В третьей четверти 773-го, Энок Иннокенти начал свою убийственную, катастрофическую фланговую атаку в Группе Хана. Это было время несчастий, надвигающейся неудачи. И чудес...
—из Истории Поздних Имперских Крестовых Походов
ПРОЛОГ
Информация, что бы она собой не представляла, была в их распоряжении уже неделю. Два или три раза в день, а в ночные часы даже чаще, Он просматривал ее, как будто Он ожидал, что что-то изменится.
Этродай не был уверен в том, что это означало. Он не был уверен в том, взволнован ли Он новостями, или же встревожен. Это ненормально беспокоило Этродая, но он гордился тем, что знал Его прихоти и настроение, как никто другой. Этродай был Его телохранителем девяносто два года, выиграв этот хваленый пост победой над предыдущим, занимавшим эту должность, в легальной смертельной схватке. Никто не знал Его лучше, чем Этродай.
За исключением этого момента, потому что Этродай был не более осведомлен, чем остальные.
Вдоль тусклых колонн и пыльных альковов Процесса, затрепетала паутина, и кости начали стучать. Это означало, что Он опять не отдыхает. До того, как открылась дверь из оникса, Этродай был уже на ногах, его клинок был покрыт кожей и поднят перед лицом.
Этродай ждал, внимательно, испытывая тревогу. Стук стал более настойчивым. Сухие щелчки человеческих черепов, большинство из которых были с бурыми пятнами от разложения, как будто они были покрыты лаком, еще можно было выносить. Звуки большинства черепов пришельцев было труднее вытерпеть. Они шелестели и кашляли, кудахтая, как птицы, тикая, как часы, открытые рты, подергивались в пыли, как мертвые листья. Однажды, когда Он лечился от пси-ранения, Этродай ждал долгие часы, пытаясь пересчитать черепа в Процессе. Он дошел, примерно, до десяти тысяч. Они продолжали его перебивать и заставляли сбиваться со счета.
Мягкий шум, и дверь из оникса, высокая, как пять человек, и такая же широкая, открылась назад, во влажную сердцевину изолированной камеры. Сквозь щель заструился теплый воздух. Кости затихли.
Он вышел из Своей неприкосновенной комнаты. Нулевое поле лопнуло, натянутая поверхность, вокруг Него.
— Магистр, — сказал Этродай, держа свое лезвие поднятым, но уважительно отведя глаза. — Какова ваша воля?
— У меня была пси-аудиенция с Архонтом, и теперь знаю его мысли по этому поводу. Он говорит, что если новости правдивы, я должен действовать, как велит сердце. — Его голос был ломким, но, все же, музыкальным, как звуки бэйл-пайпа или сонорета, и Этродаю всегда было стыдно за свою мерзкую, механическую речь. — И мое сердце говорит мне, что мы должны сделать это нашим приоритетным долгом над всем остальным. Теперь, инструменты?
— Они собраны, Магистр. На внутренней палубе. Все были безопасно собраны.
— Я поговорю с ними и прикажу им,— сказал Он, затем заколебался. — Но сначала... я еще раз рассмотрю эту великую истину.
Этродай не был удивлен. Он повернулся и пошел по Процессу, слушая каждый скрежещущий череп в своих альковах, смотрящих, как Он проходит мимо.
Процесс, темный, как гробница, и освещающийся только древними, потрескавшимися светосферами, был километр длиной. В дальнем конце, рабы с головами козлов, повернули железные ключи и открыли высокие латунные двери.
Рабы смотрели на стены и рыдали, в ужасе от того, что им пришлось даже мельком увидеть Его.
Семь часов тринадцать человек Свиты ждали в приемной, под позолоченным потолком и облупившимися фресками Пяти Зверств. Их тяжелые сапоги стукнули в одном превосходном движении, и они положили оружие на плечи. Спереди их броня была сине-черной, как у Этродая, и на головах были широкохвостые шлемы и выпуклые, напоминающие глаза насекомого, очки.
С Этродаем во главе, его меч указывал на крышу и был так долго покрыт кожей, что капли крови стали проступать на его зазубренном лезвии, Свита окружила их и маршировала, правые руки крепко держали оружие, приставленное к плечу, левыми двигали как маятники. Два человека бежали впереди и открывали двери на пути.
Доступ в хранилище данных был запечатан пустотным щитом, который мерцал в воздухе, как нефть на воде.
Он отключился по Его простому прикосновению. Любой другой человек потерял бы руку по локоть, если бы дотронулся. Свита осталась снаружи, когда Этродай зашел в хранилище вместе с Ним.