Дикое сердце (ЛП)

Ей это нужно. Нуждается во мне. Я провожу пальцем, чувствуя, как она сжимается, когда шипит сквозь зубы. Ее барьер едва пропускает внутрь один палец. Она нетронута, моя, и эта теснота заставляет меня задуматься, как вообще получится проникнуть внутрь нее.
Я отгоняю эту мысль. Заставлю это работать, даже если потребуется время, чтобы подготовить ее к тому, что грядет. Надеюсь, что нет, гребаные недели ожидания, вероятно, убьют меня, но для нее я бы прождал еще десять жизней, пока это не закончится ее мокрой плодородной киской, обернутой вокруг моего члена.
Ее тело на мгновение напрягается, поэтому я останавливаюсь, позволяя ей расслабиться, пока она не начинает извиваться и корчиться подо мной.
Я замираю, когда ее глаза закрываются от знойного шипения, принимая удовольствие, которое я доставляю, когда двигаю пальцем внутрь и наружу. Ее грудь вздымается, когда я двигаюсь, ускоряя шаг. Я не могу удержаться, захватывая ртом ее сосок, смакуя исходящие от нее звуки.
Она сжимает мои предплечья, пока ее ногти не впиваются в мою плоть, толкая меня вперед.
— Мне нужно почувствовать, как ты распадаешься на части в моих руках, — говорю я, наблюдая, как ее язык танцует на нижней губе, а глаза закатываются.
Ее сладкая киска сжимается вокруг моего пальца, пока я подталкиваю ее все ближе и ближе к оргазму. Зверь внутри меня не успокоится, пока я не увижу, не услышу, не понюхаю и не запомню ее блаженства. Я втыкаю палец в ее жадно цепляющиеся стены, ожидая момента, когда она кончит для меня.
— Я… я… о боже, Варгр. Я кончаю, — стонет Холли, когда теплые соки струятся по моим пальцам. Она дрожит и дергается, когда плывет по волнам, ее рот широко раскрыт, глаза закатаны добела, она впивается глубже в мои предплечья, цепляясь изо всех сил. Он качается в ней сильнее, когда я кусаю ее соски, мой темп достигает пика, мой большой палец работает с ее твердым клитором, а средний глубоко внутри нее.
Я держу пальцы на месте, пока не буду уверен, что она дала мне каждую последнюю секунду своего удовольствия, которое теперь является моим удовольствием. Смотрю, как она приходит в себя, ее льняные волосы раскинулись за головой, а ее ноги дрожат от блаженных толчков, когда ее оргазм отступает.
Ее глаза распахиваются и приковывают меня удивленным взглядом, как будто она забыла, что я был здесь, пальцы в ее мокрой пизде, следы моих зубов на мягкой плоти вокруг ее сосков. Ее губы с шипением раскрываются, когда я, наконец, покидаю ее теплое сжатие, затем втягиваю пальцы в рот, пробуя сладкий нектар, который она мне подарила.
— Бля, — шепчет она. — Это было…
— Я знаю, — выдавливаю я, моя собственная потребность почти ослепляет меня, когда я натягиваю ее лифчик на место и спускаю ее рубашку. Она садится и застегивает штаны, не сводя с меня глаз. — Я думаю, ты чувствуешь себя лучше.
— Можешь быть уверен, — она ерзает на столе, ее глаза бегают по комнате, потом снова ко мне.
Она может все еще думать, что ей нужно вернуться домой, но ей нужно понять, что она уже дома.
Глава 5
Холли
— Ты не можешь оставаться одна, — говорит он, нарушая тишину, когда мы направляемся в темноте к моему крузеру. — Посмотри на себя. Ты едва можешь ходить.
Для этого есть причина, и она не имеет ничего общего с укусами змей.
Это довольно мило, что он здесь, со мной. Единственный парень, который у меня когда-либо был, в тренировочной академии, никогда бы не пошел со мной, чтобы защитить меня. Думаю, это должно было стать тревожным сигналом, но я была молода и принимала меньше, чем заслуживала. В какой-то момент, на мимолетную секунду, я подумала, была ли это любовь.
Оказывается, я не знала, что означает это слово.
— Я не вернусь к тебе, — говорю я ему, прислоняясь к нему и чувствуя, как его рука обнимает меня. — Если ты хочешь быть со мной, тебе придется вернуться ко мне.
 
Низкое рычание с его губ, кажется, вибрирует в моем теле.
— К тебе? Ты имеешь в виду участок?
Я смеюсь.
— Думаешь, я живу в участке?
— У тебя есть дом, — бормочет он разочарованно.
— У меня есть дом. Я думала, что это дом, но теперь… не уверена, — я поворачиваюсь к нему, резко останавливаясь, и его пальцы мгновенно оказываются на моем лице, в его глазах читается беспокойство. — Я в порядке, хочу тебя кое о чем спросить.
Он смотрит мне в глаза в поисках обмана. Он не увидит ни одного.
— Спрашивай.
— Ты действительно приехал сюда с Роарком в 1800-х годах?
— Да. Я, Роарк, мой брат Хорса, Донован — это отец Каллэна — и другие. Остальные пошли своим путем, а мы подобрали бродяг.
— Так тебе больше двух сотен лет?
Варгр пожимает плечами.
— Старше. В Оферланде нет записи года, когда я родился. Старый указ моего отца.
У меня есть минутка, чтобы подумать об этом. На вид ему немного за сорок, но я знаю, что это мало что значит, когда речь идет о волвене.
— Подожди, указ твоего отца? Он был…
— Король. Да, — Варгр кивает.
— Он жив?
Он рычит и, кажется, становится выше, когда ярость наполняет его глаза, мускулы на его руках напрягаются, вены на шее надувают его племенную татуировку.
— Надеюсь нет. Такие, как он, не заслуживают жизни. Последний раз, когда я его видел, его тащили в цепях. Он… убил мою мать и сестру. Ублюдок получил меньше, чем заслуживал. Мне это снилось в ночь перед встречей с тобой. Я думал, что это предупреждение, что со мной вот-вот случится что-то плохое, но… — он качает головой. — Это не было предупреждением. Это была судьба.
Я кладу руку ему на плечо, мое тело напрягается. Ему больно, и я хочу избавиться от этого. Это то, что значит быть с волвеном? Быть настолько синхронизированным с другим существом, что ты можешь ощущать его эмоции и приносить утешение, просто находясь рядом?
— Но если он не жив, разве это не делает тебя королем? Поэтому Торгейр назвал тебя сиром?
— Я не король, — говорит он и снова обнимает меня, ведя к моему крузеру. — Нет короля Оферланда. Король Швеции Густав объявил ее частью своего королевства после того, как подчинил себе моего отца. Он запер меня и моего брата, пока не убедился, что мы не опасны, а затем сослал нас. Я не виню его. Хорса пришел к выводу, что мы больше похожи на нашего отца, чем мы думали, что мы, как и он, на самом деле не волвены. Но я…
— Не совсем волвены? Твой отец не был волвеном? — я просто предположила, что все они одинаковы. — Эй. Что ты делаешь? — я пытаюсь оттолкнуть его, пока он опускает меня на пассажирское сиденье. — Мне нужно быть с другой стороны, тупица.
— Нет, — просто произносит он, упираясь моими ногами в пространство для ног и закрывая дверь.
Когда мгновение спустя он садится за руль, моя челюсть сжимается, и я сужаю взгляд в его сторону.
— Ты не можете управлять этим. Это полицейская машина, я могу потерять работу.
— Ты не можете управлять этим, — говорит он. — Я поведу. Ты направляешь меня. Если кто-то попытается тебя уволить, я оторву ему руки.
Его властность напоминает мне о моментах в его хижине.
Мне это нравится? Мое сексуально удовлетворенное тело провозглашает громкое «да».
— Нет, Варгр. Я серьезно. Это не шутка… — он вставляет ключ в замок зажигания, включает двигатель и выезжает на дорогу. — Где ты взял ключ?
— Карман твоих штанов, — мои брюки. Штаны, которые он стянул, чтобы довести меня до сногсшибательного оргазма.
— Карман моих… — я задыхаюсь. — Нельзя рыться в чужих вещах. Это вторжение в личную жизнь, не говоря уже о том, чтобы воспользоваться тем, что я в агонии, — я не оспаривала конфиденциальность, когда он касался моего тела своими талантливыми пальцами.
— Ты не использовала его.
— Это не… — хмыкаю я, зажимая пальцами глазницы. — Расскажи мне о своем отце, прежде чем я ударю тебя. Почему Хорса решил, что ты не волвен?