Ничего интересного

Но у нас была библиотека, путешествие туда — возможность удержать внимание детей.
— Кто из известных людей родом из Теннесси? — спросила я.
Бесси и Роланд просто пожали плечами.
— Вы не знаете никого родом из Теннесси? — удивилась я, а потом попыталась вспомнить, знаю ли я сама кого-нибудь известного родом из Теннесси. Я знала, что профессиональный борец Джимми Вэлиант был родом из моего города, потому что какой-то парень из «Все по девяносто девять» постоянно об этом говорил. Но его, мне кажется, нельзя считать достаточно известным.
— Ну, наш отец, — предложил Роланд.
Я побледнела, очень заметно.
— Еще кто-нибудь, — сказала я.
— Мы не знаем, — процедила Бесси, опять раздосадованная необходимостью в этом признаться. Она помолчала, глубоко вздохнула — в этот миг я очень ею гордилась. Девочка заглянула в свой блокнот, размышляя, и вдруг воскликнула: — Ой, я знаю!
— Ну? — с любопытством спросил Роланд.
— Долли Партон[10]!
— Охренеть, — сказала я. — Ой, в смысле, извини, но да, это прекрасно. Долли Партон идеальна.
— Мама давала нам слушать ее песни, — поведал мне Роланд. — «Джолин».
— «С девяти до пяти», — продолжила Бесси.
Я задумалась: Долливуд, «Острова в океане», ее тело[11]. Ничем лучшим Теннесси похвастаться не мог. Она на голову опережала всех соперников. Боже ты мой, я о ней даже не вспомнила, а Бесси попала в точку с первой попытки.
— Она лучше всех, — сказала я. — Отлично, запишем. Посмотрим, сможем ли мы найти ее биографию в библиотеке.
— Кто еще? — спросил Роланд, теперь полный энтузиазма, как будто это была новая игра.
— Ну, — сказала я, — может быть, Даниэль Бун[12]? Нет, подожди, Дэви Крокетт[13].
— Тот, который в енотовой шапке? — уточнила Бесси. — Мама тоже нам ставила песню про него[14].
— Да, он самый. Кажется, он из Теннесси. Посмотрим.
На полках стоял ряд энциклопедий, так что я достала один из томов (от «И» до «К») и пролистала его.
— Супер, да, он родился в графстве Грин, штат Теннесси. Добавьте его в список.
— Кто еще? — жадно спросил Роланд, прямо бездонная бочка какая-то. Но уверенность вернулась ко мне. Я поймала волну.
— Так, вроде бы Элвин Йорк[15], — предположила я. Недалеко от Нэшвилла есть больница или что-то вроде того, названная в его честь. Один из маминых хахалей заставил нас смотреть фильм с Джимми Стюартом или Гэри Купером — каким-то красивым мужчиной, идеально подходящим на роль папы. — Он участвовал в одной из мировых войн, кажется во Второй. Убил много немцев. Да, как-то так. Кучу народу поубивал.
— О-о! Я напишу доклад про него, — решил Роланд.
— Хорошо, замечательно. Бесси, ты напишешь доклад о Долли Партон, я проведу небольшое исследование о Дэви Крокетте, а ты, Роланд, — у тебя сержант Йорк. Как вам такой расклад?
— Очень круто, — сказала Бесси.
Как ни странно, несмотря на то, что этими детьми так долго пренебрегали, они были умными, очень быстро соображали. Стоило только объяснить, и они знали, что делать.
— Так мы пойдем в библиотеку? — спросил Роланд.
— И купим мороженое? — подхватила Бесси.
— Ну, сначала надо посоветоваться с Карлом, — сказала я, и дети застонали, трагически рухнув на диван.
Я подошла к телефону и набрала номер. Не успел прозвучать первый гудок, как Карл уже ответил:
— Да?
— Это Лилиан.
— Да, я знаю. В чем дело?
— О, да ни в чем. Просто хотела услышать твой голос, — сказала я, чисто постебаться.
— Лилиан, что тебе нужно?
— Ты занят?
— Так, очевидно, ничего не случилось, так что я вешаю…
— Нам нужно в город, — наконец сказала я. — В библиотеку.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Так что, мы никогда не покинем поместье? Нельзя так жить, понимаешь?
— Господи Иисусе! — Карл повысил голос, но, не успев даже закончить предложение, невероятным усилием воли вернул его в норму. — Они здесь и недели не провели. Ты ведешь себя так, будто это захват заложников или что-то в этом роде.
— Ну, для них это примерно то же, — ответила я, понизив голос, чтобы дети не услышали. — Чем дольше мы держим их взаперти, тем больше они будут чувствовать себя уродцами, как будто мы их прячем.
 
— Я не думаю, что это хорошая идея, — повторил Карл.
— Карл, я все время буду с ними.
— Если они пойдут, — проговорил он, — если они пойдут, то только с нами обоими.
— Хорошо, — согласилась я.
— Я поговорю с сенатором Робертсом, — наконец сдался Карл.
— Разве он не занят?
— Занят. У него очень много дел, и он будет, мягко говоря, не в восторге, если его потревожить.
— Так спроси Мэдисон, — предложила я, и Карл надолго замолчал. — Ты же знаешь, что я права, — продолжила я. — Ты прекрасно это знаешь, Карл. — Ладно, — сказал он наконец. — Я тебе перезвоню.
Я повернулась к детям.
— Он сказал, может быть! — доложила я с наигранной веселостью, как будто мой бодрый настрой мог на что-то повлиять.
— Ура! — закричали дети. — Мы идем в библиотеку!
— Может быть! — повторила я, на этот раз натужно улыбаясь, как будто находилась под дулом пистолета, но не подавала виду.
Десять минут спустя, когда дети, странным образом извиваясь, как будто безуспешно пытались изобразить лунную походку, бегали по комнате, зазвонил телефон. Карл.
— Ну хорошо, — сказал он. — Можем сходить. Я сейчас к вам подойду — хочу кое-что попробовать.
— Давай, ждем!
Я страшно разволновалась. Получив возможность покинуть поместье, я наконец осознала, как много времени провела здесь безвылазно, как мне тут надоело. Дети по-прежнему будут со мной, и по-прежнему могут загореться, но вокруг меня будет огромное пространство, чтобы убежать и спрятаться от последствий.
— Мы идем в библиотеку! — сообщила я, и дети снова исполнили свой странный извивающийся танец. Интересно, их так научили? Сказали, что так люди танцуют?
Когда появился Карл, мы все были одеты и собраны, ужасные волосы детей причесаны и уложены, как будто они собирались выступить в качестве группы, исполняющей кавер-версии песен «Дюран Дюран». Я попыталась замазать синяк тональником, но от этого стало только хуже: казалось, будто я нарисовала себе фингал. Пришлось все стереть, что было чертовски больно.
— Господи боже, — сказал Карл, увидев меня. — Что с тобой? — Он быстро перевел взгляд на детей: — Что с ней? — Он ни секунды не сомневался, что дело в них.
— Мэдисон ее ударила! — доложил Роланд.
— Баскетбол, — пояснила я. — Все нормально.
— Миссис Робертс играет на победу, — признался Карл, словно все вопросы относительно моего разбитого лица были сняты. — Ты прикладывала лед?
Я только поморщилась.
В руках у Карла было гигантское черное ведро.
— Что это? — спросила я, меняя тему, и Бесси крикнула:
— Это мороженое!
— Нет, — ответил Карл с такой болью на лице, как будто эти дикие дети прямо сейчас наносили ему ужасную травму на всю жизнь. — Это не мороженое. Почему вы решили, что это мороженое?
— Оно в большом ведре, — объяснил Роланд.
— Я, ну, обещала им, что будет мороженое, — призналась я.
— Ну, это не мороженое. Простите.
— Что тогда? — спросила я.
— Это огнеустойчивый гель, — сказал он. — Помнишь? Мы это обсуждали?
— А-а, — вспомнила я. — Большое ведро.
— Пришлось купить оптом, — сказал он. — У меня еще шесть ведер по пять галлонов в гараже. Так что лучше ему сработать.
Карл открыл ведро, и мы все заглянули внутрь, словно там хранилась душа какого-то древнего короля. Но ничего захватывающего внутри не оказалось. Просто большое ведро геля. По правде говоря, он был похож на сперму. Или на большое ведро, я не знаю, слюней. Суть в том, что выглядело это мерзко. И этим нам предстояло обмазать детей.
Карл набрал немного на указательный палец, а затем щелкнул зажигалкой, пламя выскочило сантиметров на пять. Он сначала поднес палец к пламени, а затем сунул его прямо в огонь, секунды на три.