Любовь поневоле (СИ)

-«Что? Где? Когда?» - уточнил Курьянов.
Я кивнула.
-С Ворошиловым?
Я снова кивнула.
А Курьянов прищурился.
-Знаешь, скорее всего, в вашей семье сопьюсь я.
Но на самом деле спились мы оба. Точнее, напились.
Хотя, если так и дальше пойдет …
К счастью, всего того, что мы творили тем вечером (скорее даже ночью), я не запомнила. Повторюсь: к счастью.
Спасибо тебе, избирательная память Дарьи Бережко.
Нет, сначала всё начиналось чинно и благородно.
Курьянов вытащил откуда – то большие пузатые стаканы – разлил в них коньяк, предложив мне покатать бокал в руках, чтобы согреть спиртное теплом своих ладоней.
— А теперь сделай маленький глоток,— учил он меня. — Не торопись, почувствуй аромат коньяка, который ты пьёшь.
- Миш, я только что полстакана этого коньяка выпила, - скосила я взгляд на Великого и Ужасного. – Думаешь, я не запомнила этот вкус и запах? А уж сам алкоголь, - меня даже передёрнуло от воспоминаний.
-Дашунь, с учётом того, что бутылка у вас была явно начатая, выпить ты могла от силы грамм пятьдесят, а то и меньше. Твои полстакана донышко – то закрывали, а?
-Не ёрничай, - обиделась я.
-Пока даже не начинал. А теперь давай – ка попробуй коньяк как я тебе сказал.
Ну, я и попробовала. Вроде понравилось. А вторая порция – так та вообще прошла на ура. Правда, к этому времени Курьянов откупорил новую бутылку (названия которой я не запомнила). Он сказал, что раз дегустация – будет дегустировать разные сорта.
-А этот как? – спросил Великий и Ужасный, подсовывая мне бутерброд с бужениной. – Закусывай, а то быстро опьянеешь.
-Не, не буду, - покачала я головой. – Мясо с хлебом ночью есть вредно. И вообще, тебе не кажется, что коньяк надо закусывать чем – то сладким. Эклерами, к примеру… Слушай, у нас где – то осталось то печенье с шоколадной крошкой – помнишь, в прошлую пятницу к ужину доставляли. Куда же я его убрала?
Пока я обыскивала кухню в поисках печенья, Курьянов решил разбавить наши ночные посиделки тихой музыкой.
-Включи Паваротти, - попросила я, возвращаясь за стол. Печеньки, к сожалению, так и не нашлись. Мы ещё один раз продегустировали благородный напиток – и сразу после этого Курьянов пригласил меня на танец.
Это, конечно, был не вальс — такие танцы не предназначены для кухонь, да я и всё равно не умела танцевать ни один из вальсов.
Но танцевали мы хорошо – и главное, что весело. А ещё, во время танца, мне почему – то очень нравилось смотреть в странные –черного оттенка– глаза Курьянова и ловить в них своё смеющееся отражение.
А потом мы вернулись за стол, и Михаил вдруг откуда- то вытащил эклеры — наверное, мы их заказали к чаю, но я совсем забыла.
Поставив чайник, я жадно ухватила самый красивый эклер из лотка. Правда, потом передумала – и самый красивый передвинула Курьянову – как гостю, а себе взяла второй самый красивый.
Дождавшись чаю, мы прослушали ещё пару арий из репертуара маэстро, доели каждый свой эклер (они, правда, были восхитительны, просто таяли на языке. Жаль, только что эклеры были самые что ни на есть классические, а мне сейчас отчего – то больше хотелось эклеров с лимонной глазурью).
Когда Курьянов предложил ещё раз продегустировать, я ему честно призналась, что собираюсь поступить как невоспитанная дамочка.
-Это как? - удивился Великий и Ужасный.
-Собираюсь пить коньяк с лимоном в прикуску, - кивнула я, поднявшись, чтобы поискать в холодильнике злополучный лимон. Лимон мы вроде бы не нашли (но это не точно), зато сразу после дегустации Курьянов ( который мне наливал на самое донышко, а себе значительно больше), потащил нас обоих освежиться во двор, а уже во дворе я потащила его в спортзал.
Не помню, правда, зачем – но, оказывается, так весело бегать на перегонки по одной беговой дорожке под заводную «Тарантеллу» Россини.
Да, да, мы всё ещё продолжали слушать Паваротти — до самого возвращения домой.
Поскольку на улице стало уже очень холодно, а из дома я вышла в одних тонких балетках, обратно Курьянов предложил донести меня на руках.
 
-Или на шею садись, - с какой – то непонятной усмешкой в голосе произнёс он. - Буду только рад.
-Правда, можно? – затаив дыхание спросила я. Курьянов аж икнул и тут же широко улыбнулся.
-Девочка моя…
А я об этом всегда мечтала. Нет, не то, чтобы это прям было моей заветной мечтой, или просто мечтой, как, к примеру, побывать в Эдинбурге — нет, вовсе нет, я ещё пока пребывала в своём уме. Но… дело в том, что я получилась тихой домашней девочкой. В то время как мои одноклассницы со своими парнями ходили на концерты и дискотеки, я учила уроки. Мне нравилось это делать! Но иногда… очень редко – я всё же думала: а как это, сидеть на плечах у парня во время концерта любимой группы.
В общем, раз Курьянов сам предложил – грех было не воспользоваться.
-А ты точно меня удержишь? – прищурилась я, критично осматривая его крепкую шею.
Курьянов отчего – то добродушно рассмеялся – и тут же посадив меня на один из своих чудо – тренажёров, легко перенёс оттуда к себе на плечи…на шею.
То есть я сидела на нем, свесив ножки вперед – и держась только за его голову.
-Ну что, помчались домой? – поинтересовался он и даже ногой такое движение сделал – как будто конь копытом землю прочертил.
Я не удержалась – заржала.
-Эй, там, наверху! - Протянул Михаил. – Держитесь крепче.
И мы выскочили во двор.
На улице было свежо, темно (не считая фонаря, освещавшего нам путь) - и просто волшебно.
-В атаку! – закричала я (всё – таки, не стоило на ночь глядя браться за «Войну и Мир»), отчего уже снизу хихикнул Курьянов - и, позвав Сири, он врубил на своём мобильнике музыку из «Неуловимых мстителей».
Вот честное слово – сам включил!
Я не очень запомнила, сколько раз мы обогнули дом; не запомнила как именно я потерла туфлю ( её мы нашли уже утром) – но вот что Курьянов включил эту песню у меня прям отложилось в памяти.
-Усталость забыта, колышется чад… - орали два не очень трезвых человека, доведённых режимом самоизоляции.
На третьем или четвёртом круге, Михаил решил, что я замерла, и потащил меня в дом.
Поскольку скромные потолки родительского дома не предполагали Курьяновых с Бережко на плечах, Михаилу пришлось спустить меня вниз. Правда, сделал он это в своей манере – когда я спускалась с его спины, перевернулся, подхватил меня на руки – и таким образом перешагнул порог родительского дома.
-Ну всё, - довольно заключил он. – Я перенёс тебя через порог.
-И? – сощурилась я, не понимая, к чему он клонит.
-Теперь, чтобы не нарушать традицию, я как честный человек просто обязан на тебе жениться.
Он посадил нас обоих в кресло.
-Миша, - засмеялась я, прицокнув языком. – Ну ты же всё перепутал. Через порог переносят молодых жен уже после свадьбы. И главное – через порог своего дома, а не родительского дома невесты.
-Да? – Курьянов нахмурился, будто не мог поверить, что ошибся. Задумчиво взяв мою ладонь в свою руку, он зачем-то поцеловал каждый из моих пальцев.
-Всё – то ты знаешь, - как – то опечаленно вздохнул он, просканировав меня свои серым – со странным черным оттенком – взглядом. -Тогда будем считать это репетиций. Готова?
Вопрос вроде был шуточный, но только взгляд мужчины оставался каким – то серьезным… и трезвым, что ли?
- Рискнёшь? – снова спросил Курьянов. – А, Дашунь?
Мне бы рассмеяться, ответить какой – нибудь безобидной шуткой – ведь не мог же он спрашивать об этом всерьёз.
Но этот взгляд…
Зачем – то поправив и без того нормально лежащие волосы на голове Михаила, я шумно вздохнула, и…
-Страшно, - вылетело из меня раньше, чем я придумала достойный ответ.
Нет, ну как так – то? Ведь хотела же отшутиться…
Глаза Курьянова в полумраке ночного света казались сейчас по-настоящему черными – будто бездонными.