Счастье на десерт (СИ)

— Я тебя подвела! Знаю, что обещала не делать этого, но я говорила с Даней! — признаюсь зажмурившись.
— С кем? — не понимает Миша.
— С первопроходцем! — нервно тру лоб, слежу за его реакцией.
— Ааа, понятно.
Уходит на кухню, долго смотрит в окно. А я рассказываю его спине, как столкнулась с этим упырём у подъезда.
— Ну, что мне было делать? Бежать от него? Звать на помощь? Я объяснила ему один раз и больше не буду с ним общаться! Ты злишься? Миша? — зову, очень хочется реветь.
— Да, я злюсь, Мирослава! Мне надо подумать.
После душа утыкается в компьютер. Я мечусь по квартире, не понимая, что делать? Переодеваюсь, готовлю, убираюсь, выкидываю все вещи и мелочи, подаренные Семеновым. Раскладываю коробочки с материалами в шкафу, хочу показать их Миши. Кружу рядом, но он совсем не обращает на меня внимания.
Снова хочется оправдаться, хотя понимаю, что ничего плохого не сделала. Урод Семёнов и тут умудрился мне нагадить. Бумеранг вернулся, нефиг было с ним спать пусть и раз в полгода, Настю эта периодичность вряд ли бы утешила.
Рой уткнулся в ноут и не обращает на меня внимания. Я нервничаю и снова хочу есть. Когда это уже кончится? Должны же хоть когда-то начать работать эти аутотренинги. Пять тысяч вообще стоили.
Ищу чем занять руки, но Ёлки нет в домике. Эта предательница выходит из кухни, намекая, что она-то, может, есть в любое время суток и её жирок всех только умиляет.
— Кыс-кыс, Ёлка, иди ко мне! — маню, протягивая руки.
Но эта щекастая выдра только закатывает глаза, фыркает и устраивается на коленях у Миши. Офигеть. Он лениво поглаживает шерстку, не прекращая что-то читать с экрана.
Похоже, это заговор. Стоило нам поругаться с франтом, как Ёлка тут же приняла его сторону. Меня это бесит. Нервы совсем разошлись.
Я знаю, почему дергаюсь, потому что он не трогал меня, с тех пор как ушёл Семёнов. Миша всё время меня касается, тискает или целует, он вообще удивительно тактильный. Как большой тёплый медведь. Видимо Ёлка чувствует в нём родную душу и жмётся к нему. Между тем эта толстожопая предательница вытянулась на его бедре, жамкает и урчит как паровоз. Это что такое? Она же вечно как партизанка. Мурлычет по особым случаям.
Ну, и пусть сидят. Я устала, издергалась и хочу спать.
Стягиваю платье, остаюсь в стрингах и лифе, копошусь в шкафу, ищу футболку. Как вдруг ощутимый шлепок прижигает задницу. Вскрикиваю, подпрыгивая от неожиданности.
Миша ухмыляется.
— Потрахаемся?
Я может, и не против бы, но не таким тоном, будто он мне одолжение делает.
— Нет, я спать хочу.
Снова отворачиваюсь к полке.
— А я трахаться. Выебу тебя хорошенько, кончу в рот, а ты порыдаешь и сразу меня полюбишь.
Щёки начинают гореть, пульс учащается, задыхаюсь от возмущения! Вот урод! Зачем я ему рассказала? Почему он себя так ведёт?
Миша притягивает меня за волосы, крепко обнимает, чувствую каменную эрекцию. Ещё один козёл? Ну, нет уж. Хватит с меня этого добра.
Отталкиваю его отступая.
— Я сказала, нет! Не буду я с тобой спать! Потому что не хочу!
— А за «крупный заказ»? На всех твоих хомяков хватит. — Рой щурится, снимает футболку, расстегивает ремень.
Он ёбнулся? Или внезапно оглох? Я же сказала, нет. Он что пытается меня купить? Продавить не получилось, решил зайти с другого бока?
— Миша, ты в своём уме? Что ты несёшь? Иди ты в жопу со своим заказом! — ору в голосину, чтобы до него наконец-то дошло.
— Ну, классно же! — вдруг смеётся франт.
— В смысле?
Я запуталась и уже ничего не понимаю. Знаю только, что мой медведь не может вести себя так по-скотски.
— Медочек, ты наконец-то показала, что у тебя есть характер и стержень! И ты больше не жалкое, скулящее существо, какой была с первопроходцем. Отстаиваешь свои желания и границы. Горжусь!
— Ты что меня проверял?
Приземляюсь на кресло, опешив от такого признания.
Рой присаживается на корточки, берет меня за руки.
— Ну, прости, понимаю, это некрасиво. Но я уже был тупым углом в любовном треугольнике и больше не хочу. Ты доказала, что можешь дать отпор и отстоять свою позицию, несмотря на травму и комплексы. И я чертовски рад, что немного причастен к твоей уверенности в себе, — улыбается Миша.
 
Вовсе не немного. Именно благодаря ему, до меня дошло, что никто, кроме меня не обозначит личных границ и не установит правила, которые будут меня устраивать.
Выдергиваю руки.
— Знаешь что? Это вообще! Так не делается! Ты меня разозлил и расстроил! И если я умру от переедания, это будет на твоей совести! — выкрикиваю, влетая на кухню.
— Мира, нет! Есть в десять вечера?! — возмущается Миша.
Но мне всё равно. Потому что я закрыла дверь на замок. Рой стучит и требует его впустить. Ага, щас чтоб он испортил мне праздник желудка?
Достаю сосиски, хлеб, кетчуп и горчицу. Делаю сэндвич. Жую, очень остро, аж на слёзы пробило. Переборщила с горчицей.
В кухню заходит франт. Медвежатник блин, вскрыл дверь с помощью стержня от ручки, научила на свою голову.
— Мира, если объедаться на ночь, будут сниться кошмары. — стращает меня Миша.
— Вся моя жизнь не сильно отличается от кошмара, подумаешь одним больше одним меньше! — огрызаюсь по инерции.
На самом деле я рада, что он вломился и забрал этот кулинарный разврат, я стараюсь питаться правильно, и срывы случаются всё реже.
Рой подходит ближе, упирается лбом в мой.
— Извини, я понимаю, что это было некрасиво. Но я так не могу. Никакого Семенова больше. Рубить так разом, я сам разберусь со всеми твоими травмами, чатами и питомцами. Понятно?
— Понятно, — вздыхаю облизываясь.
Тянусь, чтоб поцеловал. Три часа меня не трогал, злюка. Как я жива до сих пор?
Миша морщится, но целует. Что не так? Чёрт, горчица. У него же аллергия. Смеюсь ему в рот, целую в подбородок, мой герой.
— Мирослава, пожалуйста, давай завтра купим другой соус, а этот выбросим. — сводит брови домиком.
— Давай.
Такой кайф, когда самой хочется уступать и подчиняться, потому что всё взаимно и по-честному, потому что, уверена, что такой терпеливый и трепетный он только со мной.
Миша ведет носом по скуле, зацеловывает, ловит губами мои мурашки. Не могу удержаться, царапаю плоский живот, поглаживаю ширинку. Мой медведь тихо урчит, подхватывает на руки, несёт в спальню. Это ж надо очень любить, чтобы решиться на секс после горчичного поцелуя?
  
Глава 24.
 
Мирослава
Сегодня Миша с Каем в няньках, у Маши день свободный от детей. И я просыпаюсь одна, непривычно.
Завтракаю варениками с вишней, очень вкусно. Проверяю чат, долго переписываюсь с Ксюшей, она снова жалуется на Гавра и закидывает меня фотками с его проказами.
На последней енот сидит на столе, перемазанный мукой, пельмени помогал лепить.
Споласкиваю посуду, по телеку играет музыкальный канал, хиты двухтысячных.
Хватаю Ёлку с подоконника, и мы кружимся с ней под Руки Вверх. Настроение - огонь, сегодня мы с Мишей пойдём в цирк.
Чат снова оживает, в общую группу Ксюха кидает фотку, увеличиваю. Ориентировка на педофила, над фотографией большими буквами надпись «разыскивается». Последний раз его видели именно в нашем районе. Внешность совершенно обычная, непримечательная, обычный дядька лет сорока пяти. На учителя похож или почтальона, никогда не скажешь что извращенец. Ксюха просит, всех быть бдительными, начинается перепалка, что она вечно всех кошмарит. Телефон пищит, обещая скоро сдохнуть, куда я дела зарядку?
Миша должен вернуться ближе к вечеру, у меня полно времени.
Час отмокаю в пенной ванне, делаю маникюр и педикюр, натираюсь пилингом. И решаю приготовить огуречную маску, рецепт странноватый как по мне, одно сырое яйцо в составе чего стоит, но отзывы огонь и я решаюсь попробовать.
Спотыкаюсь о Ёлкину игрушку, она катится к пустой миске. Блин, опять забыла корм насыпать, что-то я стала ужасно рассеянная в последнее время. Странно, что эта толстая морда не орёт и не возмущается. Кстати, где она?