Венец лжи (ЛП)

Он не заметил моего внезапного смущения и, пробравшись сквозь кусты, исчез в темноте.
Следуя за ним, я изо всех сил старалась не думать о прячущихся в колышущейся листве чудовищах и оставаться невозмутимой. Мне не хватало Сейдж. Ее усов и длинного серебристого хвоста. Мне хотелось покоя нормальной жизни, где я все контролировала, а не Вселенной, в которой на меня сыпались опасные приключения.
Но даже когда часть моего сердца наполнила тоска по дому, другую его часть заняла свобода. Чем дольше я находилась с этим парнем, тем больше обретала веру в себя. В девушку, давшую отпор грабителям в одном лифчике. Без боязни высказывающую свое мнение и бегущую за мужчиной, пробуждавшим в ней странные чувства.
И главное, никогда не выставляющую себя на посмешище.
Кем бы ни был мой проводник, все в нем говорило о небрежной уверенности, а потому, если мне хотелось, чтобы он меня заметил, а не просто пожалел, я должна была казаться сильной, а не слабой.
Мы молча пробирались сквозь кусты. Редкие огни освещали нам путь, но, опасаясь патрулирующих в отдалении охранников с фонариками, мы держались ближе к деревьям.
— Куда мы идем? — прошептала я.
— Увидишь.
Под нашими кроссовками громко шуршала трава и хрустели ветки, но, для здешних блюстителей порядка это, вне всякого сомнения, оставалось незаметным.
Выскочив из зарослей деревьев, мы перебежали через тропинку и в свете молодой Луны вышли на покрытое травой поле с огороженными забором бейсбольными площадками.
— Ну же. Быстрей, — незнакомец протянул руку, направив меня к нереально высокой ограде из проволочной сетки. — Залезай.
— Что? — я вгляделась в звездное небо. — Ты с ума сошел?
Раздался хруст ветки, и парень оглянулся.
— Поторопись.
Он настойчиво подтолкнул меня к забору, не оставив выбора. Его рука опустилась на мою задницу, оставив у меня на коже огненные следы. Было чувство, что с темного небосвода каким-то чудом упала комета и запылала у меня в груди.
Чтобы залезть на этот забор, мне пришлось хорошенько сконцентрироваться, поскольку единственное, о чем я могла думать, это его пальцы, застывшие на месте, которого не касался ни один мужчина.
Парень последовал за мной, но с его опытом и сноровкой проделал это гораздо быстрее. Забравшись на самый верх, он ловко перекинул ноги и спрыгнул. Его облаченная в черное фигура приземлилась на землю с грацией болотной рыси.
У меня не хватило смелости.
Я перелезла через верх ограды (слава богу, что там не было колючей проволоки), спустилась на несколько делений вниз, а затем, наконец, спрыгнула на твёрдую землю. От жесткого металла болели пальцы.
Похоже, незнакомца ничуть не шокировало то, что он коснулся моего интимного места, поэтому я тоже напустила на себя бесстрастный вид, хотя моя ягодица пульсировала так, будто меня отшлепали.
— А нас тут не увидят?
Я огляделась в поисках камер слежения и тут же заметила одну, направленную на главную бейсбольную площадку.
— Подожди, — прошипела я.
Парень обернулся, вопросительно приподняв бровь.
— Камера, — я дернула подбородком в сторону поблескивающего в свете звезд объектива.
— Она не работает.
Незнакомец так это сказал, будто точно знал, почему она не работает. Значит, он вандал и преступник?
Умирая от волнения, я шагала за ним, пока мы не оказались в центре поля. Вокруг нас (за пределами цепной ограды) виднелись ухоженные лужайки и подстриженные деревья, в тени которых в жаркие дни сидели зрители.
Оказавшись на середине игрового поля, незнакомец уселся на траву, скрестив ноги, и потянул меня за руку, чтобы я последовала его примеру.
Какое-то время я сопротивлялась, но, в конце концов, сдалась и опустилась рядом с ним. Как только я села, он пихнул меня в плечо.
Я напрягла мышцы, пытаясь удержаться в вертикальном положении.
Но это было бесполезно.
Незнакомец заглянул мне в глаза, лишив меня последних сил, поэтому я прекратила борьбу и подчинилась его воле. Я опускалась все ниже и ниже, пока моя спина не коснулась мягкой травы.
 
Мое сердце лихорадочно заглатывало кровь, словно умирало от голода.
Распрямив ноги, он откинулся, медленно ложась рядом со мной, лишая меня дыхания, заставляя каждую клеточку моего тела бросаться на острые лезвия ощущений.
Его взгляд остановился на моих губах, поглощая все внимание и концентрацию. У меня закружилась голова от мысли, что он может меня поцеловать. Незнакомец прикрыл веки, и в его глазах тоже мелькнула мысль о поцелуе.
Я не знала, как себя вести, если он меня поцелует. Мне ему позволить? Или закричать?
Мне не хотелось признавать, что я ему позволю. Что я, скорее всего, поцелую его в ответ. Что, несмотря на всю свою настороженность, я ему доверяю, и раз уж мне суждено сделать что-то столь безрассудное, как поцеловать под Луной посреди Центрального парка совершенно незнакомого человека, то пусть это будет этот мужчина, даже не сообщивший мне своего имени.
«Он это имел в виду, когда сказал, что ему от меня что-то нужно?»
Неужели он думает, что я такая легкодоступная?
Беспроигрышный вариант?
Даже при таких жутких мыслях, мое тело не повелось на стыд.
Я вскинула подбородок. Облизнула губы. Мир вокруг замер.
Парень наклонился ближе, приподнялся на локте и навис над моим лицом.
«О, Боже, он действительно собирается меня поцеловать».
Мой первый настоящий поцелуй.
Тот самый, что я запомню на всю оставшуюся жизнь, независимо от того, останусь я старой девой «Бэлль Элль» или выйду замуж за человека, который всегда будет на втором месте после моей карьеры.
Но потом…он остановился.
Отстранившись, незнакомец покачал головой и снова лег.
— Какого хрена я делаю?
Он положил голову на ладонь и уставился на Луну. На краткий миг в его взгляде мелькнуло мучительное желание, а затем исчезло.
Я глубоко вздохнула, пытаясь понять, что, черт возьми, только что произошло.
У меня пересохло во рту. А в груди порхали бабочки. Не в силах пошевелиться от охватившей меня дрожи, я снова и снова проигрывала в голове этот почти поцелуй.
Прошло несколько минут.
Трава зашуршала, и незнакомец сел, сунув руку в карман толстовки.
Вытащив оттуда завернутый шоколадный батончик, он взглянул на меня со слабым проблеском обладания и нерешительности.
При виде еды у меня заурчало в желудке, и я вспомнила, что не ела с тех пор, как набила рот острым говяжьим буррито. Парень ухмыльнулся, глядя на мой урчащий живот, а затем вежливо, но неохотно вручил мне шоколад.
— Держи. Похоже, ты голоднее меня.
Я потянулась к нему, принимая его подарок. Убедившись, что я держу батончик, парень опустил руку. Он тяжело вздохнул и, с трудом оторвав взгляд от шоколада, сосредоточил свое внимание на Луне.
У него в желудке тоже заурчало, и тогда он прижал к своему животу растопыренную ладонь и надавил.
Внутри у меня все сжалось. От его беззащитности в тот момент. От благородного порыва отказаться от единственной еды, хотя он, скорее всего, умирал с голоду. Я изо дня в день работала с людьми, которые скорее выбросили бы полные тарелки деликатесов, чем отдали бы их нуждающимся. Новости по телевизору пестрели жадностью и жестокостью, а богатые придурки думали только о себе.
И тут появляется он.
Совершенно не знакомый мне человек. Спаситель, которого я только что встретила. Но за то время, пока мы были вместе, он оказал на меня невероятное впечатление.
Незнакомец снова вздохнул, затем с трудом сглотнул и, наконец, оторвав взгляд, посмотрел на звезды.
Когда он в последний раз ел? Где он взял этот шоколадный батончик? Давно ему удавалось поесть что-то более существенное, чем просто шоколад?
Пока я изо всех сил пыталась угадать его историю, мой голод превратился в настоящее несварение желудка. Парень сгорбился, его живот перестал урчать. Кроссовки у него на ногах были изношены и сильно стерты, а это говорило о том, что он прошел длинный путь в поисках теплого угла. Его черную толстовку озарял серебристый отблеск Луны, отчего казалось, будто он облачен в жидкую ртуть.