Вуаль (ЛП)

Я была так очарована, что не могла видеть ничего, кроме сердечек в своих глазах. Его движения были осторожными и хитроумными. Я позволяла ему диктовать мне все, начиная с того, что я ем, заканчивая одеждой, которую ношу, и тем, как я веду себя в его присутствии. Он всегда заказывал для меня, когда мы куда-нибудь ходили, и позволял мне выпить только один бокал вина за ужином. Я ненавидела вино. Он выбирал мне одежду и аксессуары, и, хотя он всегда говорил мне, что я прекрасно выгляжу, он все равно находил способ заставить меня чувствовать себя неполноценной. Его двусмысленные комплименты были еще одной формой манипулирования такими простыми вещами, как цвет моей губной помады, вкус моей жевательной резинки или даже мой музыкальный вкус.
После того, как я переехала, мне показалось, что я живу с совершенно другим мужчиной. Он почти не бывал дома, либо работал допоздна, либо уезжал из города. Я скучала по нему, но понимала, что его работа важна. Когда он был дома, то был холоден и отстранен. Его прикосновения стали грубее, его слова были обидными и унижающими достоинство. Он был уже не тем мужчиной, в которого я влюбилась. Мне следовало бы быть умнее, прежде чем играть в игры с таким человеком, как Виктор.
Я сделала первый шаг, пытаясь спасти наши отношения. Чтобы уравновесить чашу весов, между нами. Виктор ответил жестокостью, разбив мне сердце, прежде чем уйти, оставив меня чувствовать себя растерянной и никчемной куклой.
Но я наконец-то увидела его таким, какой он есть на самом деле.
Занавес отрицания был приподнят.
Я поняла, что мужчины, в которого я влюбилась, на самом деле никогда не существовало.
ГЛАВА 3
Микайла
Обед прошел на удивление хорошо, учитывая возникшее, между нами, напряжение, но мои родители, казалось, ничего не заметили. Виктор обсуждал дела с моим отцом, в то время как моя мать засыпала меня вопросами о моих целях на будущее. Она была не в восторге от идеи, что я буду жить с Виктором, и я решила подождать пару дней, чтобы сообщить им об изменении моих планов. Потом я обняла их на прощание и настояла, чтобы они позвонили, когда доберутся домой. Они жили всего в полутора часах езды отсюда, но я все равно беспокоилась о них в дороге.
После обеда Виктор отвез нас обратно в наш пентхаус, его пентхаус, в отеле Martin Portside, который является одним из многих отелей, принадлежащих его семье. Несмотря на все удобства, я не была в восторге от идеи жить в отеле. Он пообещал, что мы сможем поискать другое место после моего окончания колледжа, но это больше не вариант. После того как он бросил меня, я собрала свои вещи и переехала в другой отель в десяти минутах езды отсюда.
Я почти уверена, что он знает. Такой человек, как Виктор, ни за что не выпустил бы меня из виду, не приглядывая за мной. Не потому, что ему не все равно. Все дело в контроле. Что возвращает меня к причине, по которой он появился на выпускном, чтобы заманить меня обратно в свой пентхаус, где он бы мог наказать меня.
Виктор подруливает на своем Мерседесе к служебному входу. Я собираю свои вещи с заднего сиденья, когда он вылезает и подходит ко мне. Передавая служащему свои ключи, он берет меня за руку и ведет в вестибюль, минуя стойку регистрации, направляясь к ряду лифтов. Мое сердце бешено колотится в груди, а стук пульса отдается в ушах. Страх свинцовой тяжестью ложится у меня под ложечкой. Что он сделает, когда увидит, что мои вещи пропали?
Лифт звенит, и двери раздвигаются. Виктор жестом показывает мне идти первой, затем заходит внутрь и нажимает кнопку PH. Поездка проходит в тишине, пока мы с Виктором смотрим друг на друга с противоположных сторон. Теперь его поведение стало спокойным, он прислонился к стене, положив руки на перила.
 
Он очень привлекательный, высокий и подтянутый. Его точеный подбородок обрамлен щетиной дневной давности, а голубые глаза выделяются на фоне черных волос. Моя мама обычно говорит:
— Дело не в том, что снаружи. Важно то, что внутри.
Что ж, что бы ни было внутри Виктора, оно темное и нервирующее.
— О чем ты думаешь? — Спрашивает он.
Я делаю глубокий вдох и выдыхаю.
— Честно говоря, я тебя вроде как ненавижу. — Наверное, мне не следует его провоцировать.
Он кивает один раз, затем поднимает взгляд на растущие цифры над дверью.
— Я дал тебе то, о чем ты просила.
Я борюсь с желанием закатить глаза, когда лифт замедляет ход, останавливаясь, и двери плавно открываются. Виктор жестом предлагает мне идти первой, и я выхожу в фойе, затем нервно следую за ним через двойные двери с отделкой под дерево и по короткому коридору, который ведет в гостиную, столовую и кухню. Он снимает пиджак и вешает его на спинку стула, прежде чем направиться к бару. Я бросаю свои вещи на тот же стул и направляюсь к стене с окнами, из которых открывается вид на часть города и залив, простирающийся на многие мили.
Я скрещиваю руки на груди, чтобы скрыть дрожь в ладонях. Может быть, он и не заметит, так как редко здесь бывает. Выдаю желаемое за действительное. Виктор замечает все. Хлопок пробки заставляет меня вздрогнуть, и я оглядываюсь через плечо на Виктора, который стоит у бара и наливает шампанское в два бокала.
Он жестом приглашает меня в гостиную и передает мне бокал, когда мы усаживаемся на противоположных концах дивана. Виктор сидит лицом ко мне, положив колено на подушку, между нами, а руку положив на спинку.
— Тост. — Он поднимает свой бокал. — За новые начинания.
Он подносит бокал с шампанским к губам, глядя на меня поверх края, пока делает глоток. Я хмурюсь.
— Пей свое шампанское, Макайла.
Я прищуриваю глаза и делаю пробный глоток.
— Я знаю, что ты мне изменял.
— Ты ничего не знаешь, — пренебрежительно говорит он, прежде чем опрокинуть в себя остатки своего напитка.
Взяв у меня из рук бокал, не заботясь о том, допила я или нет, он ставит оба бокала на кофейный столик. Обхватив себя руками за талию, я спрашиваю:
— Ты вообще когда-нибудь любил меня?
Я не знаю, почему я утруждаю себя этим вопросом. Это ничего не изменит, но по какой-то причине мне нужно это услышать.
Глаза Виктора скользят по моему лицу. Искра желания, которую они когда-то питали ко мне, давно погасла. Не то чтобы меня раньше не задевали слова, но все же…. Я мысленно готовлюсь к удару.
— Нет, — просто говорит он.
Это как удар в солнечное сплетение. Резко вдыхая, я киваю и отвожу взгляд.
— Я так и думала.
— Ты удивила меня, — говорит он, и я оглядываюсь, чтобы увидеть, что он смотрит на меня, но его глаза расфокусированы. Как будто он смотрит сквозь меня, погруженный в воспоминания. — Тогда я только что разорвал свои предыдущие, за неимением лучшего слова, отношения.
Я хмурюсь, мои брови опускаются в замешательстве.
— Что, черт возьми, это значит?
— А потом появилась ты. — Зловещая улыбка появляется на его губах, и мое сердце уходит в пятки. — Твоя невинность была подобна пролитой крови в кишащих акулами водах. Я подумал, что не может быть никого более идеального для меня.
Несмотря на теплый послеполуденный солнечный свет, льющийся сквозь окна во всю стену, между нами царит темнота. Холодок пробегает у меня по спине, когда я пытаюсь убедить себя, что мужчина, в которого я влюбилась, не причинит мне вреда. Но правда в том, что он причинил мне боль в тот последний день, прежде чем уйти. Теперь я задаюсь вопросом, было ли это просто предварительным просмотром мужчины, сидящего сейчас менее чем в двух футах от меня?
Я много думала о том, что я скажу Виктору, если у меня будет возможность встретиться с ним лицом к лицу, но сейчас я разрываюсь на части. Часть меня хочет броситься к двери, но другая часть меня полна решимости заставить сказать свое слово.