Застава

Плечи Анда под моими пальцами напряглись. Мы, после того, как пришел приказ о переводе, не разговаривали о том, что будет после. Один раз попытались, но я отказалась обсуждать и запретила говорить со мной об этом впредь. Мы все прекрасно знали, что конец так или иначе будет. Возможно, мы ещё встретимся. Я была уверена, что встретимся, но была и честна перед собой: гарнизонные интрижки — ладно, ещё и серьёзные запутанные чувства — заканчиваются с переводом их участников в другие места. Или окончанием контракта. Стоит разъехаться — и всё. Тем более, я жрица и я не хочу оставлять сестринство.
— Весной ты переведёшься в Альдари, а мы попытаемся пока найти местечко, где есть храм Тиары без сестры, — буркнул Андар. — Ты не хочешь об этом говорить, но это не значит, что мы не должны об этом думать и не имеем права ничего сделать.
Я улыбнулась. Как он найдёт мне храм? Обратится в Синод? Или найдёт общину и убедит их выписать себе странненькую жрицу с края мира?
— Если доживу до весны, — не стала спорить я.
— Не драматизируй. Тебе придётся выжить, иначе мы тоже этого не переживём, а потом по нашей истории напишут ужасную драму и поставят в грошовом театре с дрянными актёрами, переигрываниями и костюмами из крашеной мешковины. Ещё наверняка напишут на мейндском, и я буду говорить с ужасным шепелявым акцентом. И кино снимут, а из тебя сделают хрупкую дурочку с чёрными тенями на глазах. Я такого не выдержу.
Я хихикнула и обняла его голову.
— Хватит грустных мыслей. Будешь думать о них завтра, — Андар отложил книгу и поднялся на ноги вместе со мной на руках. Я вскрикнула. Сколько бы он так не делал, я никак не могла привыкнуть.
— А Бегейр где?
— Не знаю, где-то шляется, — Андар перекинул меня на подушки и пошел закрывать дверь. Я хихикнула и решила, что о некоторых вещах я ещё успею подумать. Потом.
О том, кто такие гибернийцы, никто толком не знал. Первые Люди пришли в эти земли к уже брошенным городам и, не зная ничего об их обитателях, выдумали их сами. В Альдари гибернийцев считали крылатыми и песеголовыми чудовищами, в Норнале — людьми-змеями и путали их с давно уничтоженными норнальцами, настоящими, а не теми, чьи предки пришли из Мейнда. Но правды никто не знал, потому что городов и башен гибернийцев нашли много, а вот кладбищ — ни одного.
Точнее, ни одного кладбища с настоящими могилами. Так-то что-то, похожее на наши кладбища находили, но вот были ли это кладбища и куда делись тела?.. Одни загадки.
Наша крепость аккуратно перекрывала дорогу к руинам древнего Шаркела, здорово осложняя доступ к ним для мародёров. Формально наша земля, некогда отколовшаяся от Альдари, считалась спорной. Кроме ордена на неё претендовала госпожа Калибан руками своих верных вассалов из Ракки. Что здесь нужно этой карге знали разве что магистры Ордена в Башне Ангелов. Возможно, ей просто по старой памяти нравилось гадить в кашу рыцарям.
Разрешение на раскопки выдавали с дозволения Ордена, обычно командам из университетов Альдари и Этеки. Весной все эти умные люди съезжались на Станцию, ждали, когда сойдёт вода, и разбивали свои палатки около старого Божьего камня на пригорке между крепостью и дорогой.
В этом году на раскопки приехали пять команд. Две приехали аж из Мейнда и Лиммы. Последние в лучших традициях своих народов немедленно переругались и устроили безобразную драку. Разнимать её пришлось, разумеется, мне, как первой увидевшей, что сейчас учёные будут ломать головы — друг другу. В итоге угрозы, что Тиара их проклянёт и у них отвалятся задницы (когда я волнуюсь, я не очень красноречива, возможно, даже что-то противоположное красноречию) и вид прибежавших на мои крики рыцарей и лично Рахаила вынудили их успокоиться и искать общий язык. И не сказать, что у них ничего не вышло.
К середине лета археологи помирились и сообща сумели добраться до основания Башни. Мейндские умники собрали из глазурованных синих кирпичей кусок стены. Теперь над руинами на девять локтей возвышался гнилой чёрно-синий зуб с характерными разводами. Как мне рассказал мастер раскопок, это было величайшее открытие за последние десять лет.
 
Теперь это величайшее открытие укрывали на зиму. Я сидела на раскладном стульчике на куче земли и взирала со своего трона на то, как археологи в спешке консервируют раскоп на зиму. Их главные, в основном университетские преподаватели, страшно волновались и бросали на меня взволнованные взгляды. Мы же — со мной ещё был Анд и Римма — делали вид, что ничего не видим и не слышим.
— Неприятно, когда тебя считают расхитителем древностей, — пробурчал Андар, передавая мне чашку с чавой. Римма ушла куда-то в сторону леса и искала в траве поздние ягоды. О её обществе я не особо скучала, хотя и сомневалась, что она ушла потому что хотела дать нам с Андом время побыть вдвоем. Скорее, заместительнице Рахаила стало скучно пялиться на раскоп.
— Ты имеешь в виду нас или их? — протянула я. Хотя в основном находки делали ноги уже после отправки, на какой-нибудь другой станции, где можно договориться с охраной поезда и списать пару ящиков на порчу Океана или подправить описи, мы всё равно подозревали друг друга. Мы, с пригорка, подозревали, что карманы археологов набиты неучтёнными мелочами, черепками и маленькими амулетами, которые гибернийцы совали во все щели, они же — что мы пристально следим, что и как они закрывают грунтом, чтобы зимой выкопать самое интересное.
Андар задумался и медленно изрёк.
— Да пошли они в задницу.
— Ну, мы же тоже следим, чтобы они чего не спёрли, — попыталась улыбнуться я. Мысли же у меня были не веселы, потому что всего в паре сотен метров от нас, в высокой траве, стояла столбом Магда и пялилась на раскоп.
Краем глаза я приглядывала и за ней. Магда часто приходила к руинам Шаркела. Зачем — я не знала. Вреда от неё особого не было, людей так нагло, из-под носа Ордена она не уводила, и я терпела её в надежде, что однажды ведьма проколется, или я пойму, что ей надо. На том берегу, где на склонах хребта лежали остатки города-спутника, я как-то тоже нашла её ленточки и узелочки, растянутые между деревьями.
Магду очень интересовали гибернийцы.
Я перевела взгляд на раскоп. Студенты разровняли площадку граблями, накидали сверху досок и вбили по периметру колья. Их старший оглядел получившуюся конструкцию, пошатал её лопатой и помахал нам рукой.
Мы позвали Римму, Римма махнула рукой и продолжила копаться в траве. Я допила чаву из термоса и пошла ставить печати на раскоп. Заняло это минут пять. Я расписалась за Римму в акте сдачи раскопа, потом осенила собравшихся студентов знаком солнца.
— Тиара хранит вас! — я придала себе как можно более благостный и вдохновляющий вид. — Ступайте по домам, несите её свет и любите этот смертный мир! Пусть путь ваш будет ровным и светлым, и полон добрых дел.
Студенты вяло похлопали в ладони, как будто я была отчитавшимся об увеличении годового количества находок чинушей, и направились к своим палаткам. Старший группы, невысокий университетский преподаватель в провощенных сапогах выше колена, поймал меня за рукав.
— Сестра Анатеш, можно у вас узнать… летом один наш коллега отправился на разведку за перевал…
Я закатила глаза. Ну вот.
— Он возвращался?
— Нет. Но лесные охотники передали его письмо, где он…
— Писал, что осознал, что вся его жизнь была ошибкой, и теперь он нашел своё истинное предназначение и место, где он будет счастлив?
Преподаватель кивнул. Моё настроение окончательно испортилось. Взгляд невольно метнулся к фигуре Магды. Та по-прежнему стояла столбом и не шевелилась. Хоть бы боги явили чудо, и она обратилась в столб каменный. Я бы принесла им в жертву всё крепостное вино, мою бутылку эленийского бренди и утопила бы этот камень в самом центре озера. Разбила бы — и утопила в центре озера.
— Вы хотите съездить в деревню, где он сейчас, до отбытия поезда, — утвердительно сказала я. Мужчина кивнул. — Нет. Даже не просите. Вас никто не отпустит и транспорта не даст.