Измена. Я отыграюсь! (СИ)
— Зачем он тебе? — спросила я, сдерживая кипевшее в душе бешенство. — Ты же личность творческая, тебе это скучно.
— Зато интересно тебе, и значит, ты за свою эту шарашкину контору мне хорошо заплатишь. А будешь тянуть или спорить о цене начнешь, я тебе твое дело развалю. И начну просто — с требования заморозки счетов до конца бракоразводного процесса. Хочешь?
Конечно же я не хотела! И конечно же я делала все, чтобы этот мудак, которого я еще совсем недавно считала самым близким своим человеком, не угробил дело всей моей жизни (средненькое, и так-то полудохленькое, но, сука, мое!). И в итоге надорвалась. По крайней мере, когда Наташка вместе с перепуганной Оленькой Сергеевной вызывали мне в офис скорую, я именно так обрисовала явившимся врачам свой «диагноз». Но они со мной не согласились, припечатав окончательно добившим меня приговором: выкидыш.
Выкидыш! Убивший моего малыша, моего ребенка, о котором я, дура этакая, даже не подозревала, думая, что пропавшие месячные — следствие перегрузки и нервотрепки.
Потом была больница, чистка, палата, в которой лежало еще пять женщин. Тогда они адски раздражали, и я даже попросила Наташку поузнавать насчет свободной платной палаты. Но они (целых две на отделение!) оказались заняты, а потом я поняла: тот факт, что я не лежала одна мордой в стену, а сначала вынужденно, а потом даже с удовольствием общалась с соседками по палате, меня, может, и спас.
— Молодая еще. Еще успеешь родить. Попозже.
— И от нормального мужика, а не от этого урода!
— Еще отыграешься, докажешь…
Бабоньки успокаивали меня, ругали последними словами Максима, проклинали «разлучницу», и я, чувствуя и от них, и от навещавших меня сотрудниц, которых теперь иначе как подругами и называть-то не получалось, поддержку и понимание, будто бы выздоравливала. Чернота отступила…
Впрочем, сгустившись уже после и по другому поводу.
Судебная машина, и без того неповоротливая, без меня и вовсе встала колом. Максим же, словно задавшись целью мне за что-то отомстить, успел напридумывать новые уловки и претензии. Так что все тянулось будто жидкая сопля между пальцами. Да и бессонные ночи, которые теперь стали каждодневной отвратительной реальностью, мешали восстановлению. Работать нормально не получалось. В итоге все, что мне с таким трудом удалось наладить, выпихать на былой уровень, откатилось назад, миновало критический рубеж и ухнуло в совсем уж полные тартарары.
— Ты не заигрался ли, муженек мой почти бывший? — спрашивала я мужа. Забыл, что в этом бизнесе и твоя половина? И пока ты тут выплясываешь, она становится все меньше и меньше. На что жить-то со своей толстожопой будешь? На гонорары свои?
— Не твое дело!
— Не мое. Но ты все-таки голову-то включи, Максинька. И не перепутай: на этот раз действительно голову, а не головку.
Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: Макс ведет себя так с одной целью. Хочет, чтобы я устала и махнула рукой, отдав ему все, что он требует. Я плакала ночами, сцепляла зубы и шла в новый бой днем… И все-таки под конец сдалась: свою половину квартиры пришлось ему все-таки отдать. В качестве компенсации за долю в моем бизнесе, который суд, несмотря на все приведенные мною доказательства, все-таки действительно счел совместно нажитым имуществом. И плевать, что наживала его в грязи и поту только я, а Максинька лишь красиво рядом стоял весь в белом.
Все-таки зря я его когда-то соучредителем записала, дура этакая… Но кто ж знал? Кто ж мог что-то такое предположить тогда⁈
После решившего все заседания, когда мы вышли из здания суда на улицу, из машины Максима, купленной ему мною на тридцатипятилетие, нам навстречу выскочила толстозадая. Живот у нее уже заметно округлился, и смотреть на него мне было совсем тошно. Мой малыш погиб, не выдержал той жизни, что я ему устроила в своем теле, а тут…
— Ключи, — приказал Макс и протянул руку с раскрытой ладонью.
Больше всего хотелось просто плюнуть в нее, но я помнила наставления, которыми меня регулярно снабжали на работе: нельзя давать ему лишних козырей.
— Приеду за вещами, тогда и оставлю.
— Какими еще вещами? Я тебя предупреждал, Лен: не будет никаких этих твоих хождений в МОЮ квартиру.
— Теперь я даже вижу, почему… — ошарашенно прошелестела я, глядя на как раз подошедшую к нам любовницу Макса, у которой на локте висела одна из моих сумочек.
Дорогая, купленная когда-то в Нью-Йорке…
— Максинька…
— Я же велел тебе сидеть в машине!
— Ну Максинька…
— Дважды повторять⁈
Девица побитой собачкой потрусила назад, а я так и стояла с разинутом ртом, глядя ей вслед. Это пример тех отношений, на которые Максим сменял то, что было у нас? Серьезно? Настолько не хватало вот этого: чтобы рычать, приказывать, помыкать?
— Одежду твою я собрал. Можешь вывезти хоть сейчас.
— Ну да! Мои трусы вам не нужны, тебе фасончиком не подойдут, а на нее не налезут.
— Нонна носит моего наследника!
— И мою сумку…
— Не думал, что ты такая мелочная.
Глава 6
Глава 6
Макс ушел в машину, а я так и осталась стоять, пытаясь не начать орать и топать ногами вот прямо сейчас, у здания суда. Она носит наследника, а я мелочная⁈ Вот как⁈
Моя машина была припаркована дальше. Я, как и всегда, примчалась в последний момент, с трудом избавившись от очередной горы дел, так что припарковалась где пришлось. Но негодование, которым я продолжала кипеть, стало отличным двигателем. Я ракетой долетела до своего полугрузового пикапа, на котором ездила уже давно в силу понятных производственных причин: иногда кое-какие заказы и лично клиентам доставлять приходилось. Мой старичок-работяга завелся тоже сразу, да и на запруженной улице от него гладенькие седанчики так и шарахались, так что машину Макса я догнала уже через пару перекрестков и больше уже не отставала.
Мои вещи оказались действительно собраны в несколько больших сумок формата «мечта оккупанта». Мебель забирать мне было некуда, и Макс это прекрасно знал, так что тема даже не поднималась. Но я все равно прошлась по квартире, собирая те мелочи, которые мне были дороги. Забрала и часы, купленные мужу на день рождения, который он отпраздновал уже не со мной. Хорошо, что припрятала надежно, так, что никто не нашел. Продам их на фиг, и будет мне на три, блин, месяца аренды квартиры! Уже уходя, в прихожей, осмотрелась и демонстративно вытрясла на пол то, что девица Макса насовала в мою сумку, чтобы забрать и ее.
Мелочная? Ну что ж, буду соответствовать мнению до конца!
Макс, все это время ходивший за мной, скрестив руки на груди и с видом глубочайшего презрения, только вздохнул демонстративно. Ничего, дружочек, скоро денежки у тебя на карточке закончатся, работать каждый день, постоянно и помногу ты не привык, так что… Ничего. Еще посмотрим, какой станет твоя рожа через годик.