Семья моего мужа против развода (СИ)

- И что, Нейт, неужто ты собираешься отдать им деньги? А что потом? Уоллис действительно мертв? – тихо говорю я.
- Заткнись. Да, он сдох. Перерезали глотку той ночью, - в голосе слышится усталость.
Ха, нервишки-то на пределе. И язык развязался. Ответил только на мой последний вопрос, но о делах насущных задумался. О деньгах, разумеется, не подумайте лишнего.
Остальные будто не ощущают напряжения, бандиты расселись за столом и растасовали колоду карт. Те двое уже не стоят в дверях, путь открыт, но это не значит, что нам дадут легко уйти.
- Сколько ты должен этим? Проценты, должно быть, выросли в разы, - тяну я, переводя взгляд на оживленных игрой ростовщиков.
- Не твое дело, герцогиня. Хватит реветь, Лисси! – рявкает Нейт.
Фелисия что-то отчаянно мычит в кляп. Готова поспорить, это что-то вроде: «Не смей меня так больше называть!». Лисси, приторно до ужаса.
- Я дам тебе вдвое, нет, втрое больше, чем ты долженим, и обещаю помочь с побегом, в империи тебе грозит опасность. Билет куда угодно, охрана, деньги…получишь, все, что угодно, но только если мы уйдем отсюда вместе с Фелисией до рассвета.
Леди Эккарт снова противится, как хорошо, что у нее во рту кляп. Я могла бы вытащить его, но опытным путем уже познала всю прелесть ее острого язычка, так что, пожалуй, нет.
Он раздумывает всерьез.
Идиот. Но полезный. Пока что.
Похитил, подверг опасности молодую госпожу семьи, снюхался с какими-то проходимцами, трогал мое лицо, пощечину отвесил, делал нелестные намеки и считает, что я буду всерьез вести переговоры?! Люди… неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, их отпугивает опасность и влечет нажива.
- Это надолго. По моей команде, - говорит Нейт прежде чем встать и присоединиться к игре за столом.
Есть две силы, которые приводят нас всех в движение, словно мы шахматные фигурки – любовь и страх. Очевидно, что несостоявшимся женихом нашей дорогой леди управляет страх. Он в их колеснице за водителя, пока готовый напрудить в штаны Нейт на пассажирском месте.
И все же я выдыхаю, когда он клюет на заброшенный крючок. Но расслабляться пока рано. Порез от меча в области ключицы перестал кровить, теперь там щиплет и тянет кожу высохшая коркой кровь. Ноги затекли, не представляю, как чувствует себя Фелисия, бог ее знает, сколько уже она здесь находится.
- Сейчас я вытащу твой кляп. Только не кричи и не плачь, хорошо? Будешь ругаться, нам точно крышка, - предупреждаю я сестру супруга, жду, когда она кивнет, что поняла, и развязываю узел на ее шее.
Фелисия выплевывает грязного вида клок полотна, тяжело дышит, но молчит. Наша возня внимания не привлекает.Мы сидим на полу. Не знаю, сколько времени прошло, но ему не нужны часы, чтобы продолжать идти вперед.
Игра становится громче, люди увлеченнее. Жалко, что за картами они не распивают спиртное. Тогда эффект был бы даже лучше. Но и без крепких напитков, бдительность медленно покидает похитителей.
Поэтому, когда Нейт, якобы для того, чтобы выйти в туалет, встает из-за стола и вдруг врезает со всей дури в висок главарю со шрамом, да так, что он падает со стула и больше не шевелится, на пару мгновений оставшиеся трое не понимают, что произошло.
Пока двое, сообразив, бросаются на недо-жениха, другой мужчина идет в нашу сторону.
- Беги! – кричу я Фелисии, руки ее больше не связаны сзади. Спасибо Нейтову мечу, который он отбросил за кресло и забыл.
Девушка со всех ног бежит вперед, пока дерущиеся полностью не закрыли проход к двери наружу. Выдыхаю, увидев, что девушка выбралась наружу. Дверь за ней захлопнулась. За себя тоже страшно, но не так, как за нас двоих. Только в чувствах своих сейчас разбираться не время.
- Ты, слабая женщина, посмела…а-а-а, - не договорив из-за воткнутого в бедро клинка третий мужчина, тот, у которого во рту вставные зубы, падает вниз, скуля и причитая.
Я отхожу в сторонку, руки не перестает трясти. От чужой крови меня не мутит, но это все равно не та картина, которую бы хотелось лицезреть. Я воткнула меч в ногу человеку…Сам виноват, меня бы в живых он не оставил. Будет знать, кто еще слабый!
 
Я беру кочергу, бегу к столу и замахиваюсь на одного из тех двоих, что полез на Нейта. Не потому, что хочу ему помочь, а потому, что убежать мы далеко не убежим, и кто-то из них нас все равно догонит. Так почему бы не обезвредить как можно больше народа, пока они не обращают на тебя внимание?
Он падает, закатывая глаза, но дышит, порядок. Минус двое из пяти.
А в углу уже подает признаки пробуждения главарь, чье лицо украшено шрамом. Я сжимаю покрепче оставшееся оружие и бегу к двери. Преимущество потеряно, пора сматываться.
- Стой! – за руку хватает кто-то.
Разворачиваюсь корпусом, рефлекторно вспоминая приемы самообороны, которые учила в секции в школьные годы, резко поднимаю колено, ударяя со всей дури в стратегически слабое мужское место, гордо носящее звание достоинства. Мужчина, главный среди головорезов, падает на колени, хватаясь руками за пах и женоподобно визжит. Легко отделался, мы к тебе еще вернемся, пока поори тут.
Нейта, отвлекшегося на визги, оглушает последний из ростовщиков, я поднимаю кочергу наподобие шпаги. Мы встречаемся взглядами. Это тот, что со вставными зубами. Нас осталось двое.
Он делает шаг вперед. Ухмыляется. Я тоже, потому что поднимаю другую руку и стреляю ему и коленопреклоненному главарю, успевшему собраться с силами и встать, в ноги из ручного арбалета. Короткие, но острые болты вонзаются в плоть обоих. Боль должна быть ужасной, достаточной, чтобы обездвижить противника, но не убить.
Моя меткость все еще при мне!
И тут дверь резко вылетает, повисая на одно нижней петле. Знакомая картина. Кажется, Майкл Розье так выбил дверь спальни Эдварда. Ну и силища!
В дверях стоит с жутким оскалом запыхавшийся Джаред.
Я замираю с победной улыбкой и все еще поднятой в качестве шпаги кочергой в руке в окружении мужчин, двое из которых без сознания, один с клинком, торчащим из бедра, тихонько стонет подле камина, а двое ревут от боли валяясь у моих ног на залитом кровью полу.
  
13
 
И прибыл он не один.
Я допускала возможность, что Эдвард, почуяв неладное, отправится за помощью к старшему брату, но были сомнения. А уж то, что они так быстро смогут нас обнаружить, я вовсе не брала в расчет.
Ночь. Глухой лес варрх знает где, и хижина эта заброшенная.
За Джаредом внутрь врываются Эдвард, двое охранников, что я наняла для охраны Фелисии, те самые, что не уследили за беглянкой, и… Лавиния Ромфилд в компании своих телохранителей, которые с ней тоже за мои деньги.
Яркая вспышка озаряет пространство. Я жмурюсь.
- Не зря я сегодня взяла магакамеру! – восклицает корреспондентка.
Не хочу даже знать, как она оказалась тут. На самом деле хочу, но спрашивать не буду. Потом у Эда узнаю. Вот уж неожиданность! На переживания о том, как я вышла на снимке, сил уже нет.
Для небольшой охотничьей хижины столько народа уже толпа.
- Юнис! Ты цела?
- А вы не видите, Джаред? Цела и невредима! Чего не скажешь об остальных!
Оглядываю хижину и пострадавших, представляю, что они могли подумать, ворвавшись внутрь в такой момент.
- Юнис, ты кричала? – заботливо спрашивает Эдвард, оглядывая с ног до головы на предметы повреждений. – Мы слышали женский крик.
- Э, нет. Вон тот, - показываю пальцем на валяющегося на полу мужчину. – Закричал, когда я пнула его в пах…
Голос мой становится тише, необдуманные слова срываются с губ. Лавиния довольно улыбается и наклоняет голову. Замечаю в руках журналистки блокнот и ручку, уже строчит. Ох, статьи не избежать. Да еще и снимок…подумаю об этом завтра. Или никогда…
Опускаю руку с кочергой, неловко прислоняю временное оружие к стене. Отчего-то появляется неудобное чувство внутри. Хотя причины нелогичны: целая спасательная группа явилась вызволять из беды, а опасность как таковая уже миновала, да не просто так, а моими усилиями.