Психи (СИ)

Дамиан порой часами сидел и ломал мозги, несмотря на то, что ему это было чуждо. Но тут такая интрига. Вопрос гордости. Да и любопытство брало вверх. Ведь чем больше он понимал все это, тем интереснее становилось. Да еще, ко всему прочему, хоть Дамиану и было стыдно из-за самого себя прошлого, теперь, когда он осмыслил, каков на самом деле его отец, он прямо зауважал его. Раньше он в меру своей глупости думал, что отец просто тратит время на бумажки и при этом еще умудряется из себя крутого строить. Типа “я тут главный”. Сейчас он стал понимать, что без упорного труда, ума и находчивости он бы ничего этого не добился. А то, что он сделал, построив целую империю, просто грандиозно! Какой же Дамиан был эгоистичный мудак! Дурак круглый!
Поэтому сейчас парень просто из кожи вон лез, чтобы не просто не посрамить себя, а чтобы отец гордился им. Чтобы отцу не было стыдно оставить все это своему сыну. Чтобы он понял, что дело всей его жизни в надежных руках. И Дамиан докажет не только ему, но и себе, что он сможет. Что он сможет быть достойным наследником и гордостью семьи Джексонов.
— Добрый вечер, — спокойно сказала Виктория.
— Добрый, — неохотно отозвалась на том конце трубки Урсула Крамер.
Крамер очень сильно раздражал этот фальшивый вежливый тон. Она отлично понимала, что Джексон испытывает к ней откровенную неприязнь. И это было взаимно. Урсулу сильно раздражала эта абсолютно непривлекательная женщина, строящая из себя умную и добрую. Если в начале ее обрадовал союз с семьей Джексонов, то сейчас он вызывал одну сплошную головную боль. Мало того, что Элис в больнице для психов заперли и якобы лечат, так еще и делают вид, что им в радость за это платить. Что семья Крамер им за это ничего не должна. Зачем вообще все это нужно? Элис всегда была истеричкой и капризным ребенком. Какое, к черту, заболевание? Семья Джексонов, похоже, сделает все, чтобы семья Крамер почувствовала себя обязанной. Мол, мы примем вашу сумасшедшую дочь, так что радуйтесь.
— Доктор сказал, что Элис уже можно выписать из больницы при условии регулярного осмотра на дому, — сообщила Виктория, спокойно собирая букет из белых лилий.
— …Почему он не позвонил мне?
— Потому что я попросила его в первую очередь сообщить мне, а остальным я займусь сама, — сказала женщина, срезая лишнюю часть стеблей и ставя цветы в вазу.
На том конце вновь на пару секунд повисла неприятная тишина. Но Виктория полностью игнорировала это, наслаждаясь красотой свежих цветов. Свет лампы мягко обволакивал снежные лепестки, привнося в убранство праздничного стола волшебную свежесть. На серебряных приборах расплылись белые и темно-зеленые блики, придавая им особой красоты. И женщина, наслаждаясь зрелищем, попутно ждала, когда Крамер что-нибудь скажет.
— Когда мне ехать за ней? — совсем холодно спросила Урсула наконец.
— Сегодня в шесть. Через час. А потом приезжайте к нам. Наша семья в честь этого события устраивает скромный ужин.
— …
— Мой муж уже позвал вашего, можете не беспокоиться. Так что ждем вас с Элис к семи часам, — улыбаясь, сказала Виктория и поставила в вазу последнюю лилию.
— … Хорошо, — послышалось на том конце.
Не дав Виктории даже попрощаться, Урсула сбросила. Но миссис Джексон это не смутило. Примерно такой реакции она и ожидала. Собрав отрезанные стебли, женщина спокойно выбросила их в урну.
  
28. Серьезный разговор
 
Вечер обещал быть долгим и напряженным. Но на сей раз Элис была к этому готова как никогда прежде. Впервые в жизни в груди теплилось чувство, немного похожее на уверенность. Такое маленькое и бесцветное, но зато твердое, словно камень. При последней встрече в больнице Дамиан оставил ее с ним. Бесцеремонно затолкал девушке прямо в глотку. И Крамер его проглотила. Проглотила за милую душу. И теперь оно, словно камушек, попавший в ботинок, не дает о себе забыть.
— Надень это и зачеши волосы набок, сделай ровный пробор. Сегодня мы к ним не производить впечатление на жениха идем, а расставить все точки над «и», — сказала Урсула, отложив изумрудно-зеленое элегантное коктейльное платье на спинку кресла.
 
— Хорошо, — спокойно ответила Элис, сидя у зеркала и нанося макияж.
— Сядешь рядом со мной, напротив своего будущего жениха, — продолжила женщина и, выбрав из украшений тонкую платиновую цепочку с изящной подвеской, положила ее на туалетный столик рядом с Элис. Девушка неохотно покосилась на отложенное матерью платье и скривила рот.
— Что тебя не устраивает? — недовольно спросила мать, увидев реакцию дочери.
— Мне не нравится этот цвет, — неохотно ответила Элис, ведь давать заднюю уже было поздно.
— О господи, — закатывая глаза, выдохнула Урсула.
— Хорошо. Говори, что тогда.
Тема внешнего вида была единственной, когда Урсула выслушивала, что скажет ей дочь, так как женщина считала, что у каждого человека должен быть свой индивидуальный стиль. Лишь когда он абсолютно безвкусный, она не могла стерпеть. Но когда Элис не пыталась бунтовать или быть слишком вычурной, она одевалась очень даже неплохо. Хотя временами и не соблюдала этику внешнего вида. Но все-таки в этом плане дочь пошла в нее, хотя Урсулу это ничуть не утешало. Ведь в жизни этого будет недостаточно. И единственное, что она пыталась сделать всю жизнь — научить дочь быть самостоятельной, независимой и равнодушной. Она хоть и не говорила этого, но понимала, что Элис ждет такая же горькая участь, какая досталась ей. Разочарование дочери будет таким же сокрушительным, как и ее собственное. Она все время называла это ненавистью к дочери. Но на деле это было страхом. Страхом за судьбу собственного ребенка. Урсула не могла понять, что она на самом деле чувствует, любит Элис или нет. Странно, но, кажется, все-таки да. Пусть обида и злость никуда не делись, и вряд ли куда-то денутся.
Но… Все-таки… Если бы не любила, ей было бы все равно, за кого Ричард выдаст Элис замуж. За извращенного старикашку, который будет видеть в ней лишь мясо, или за равнодушного иностранца, которому будет вообще наплевать, что у него где-то там есть жена. Такого жуткого одиночества, как ее собственное, она для Элис не хотела.
Женщина сама лично выбирала дочери мужа, когда Ричард загорелся желанием выдать ее замуж, чтоб расширить круг влияния и бизнес. Прошерстила всех, кого смогла. Попросила своих людей добыть как можно больше информации о тех, кого выбрала. И в конечном итоге выбор пал на Кристофера Джексона. Воспитанный, никаких замечаний, молодой и симпатичный. Из полноценной и хорошей, а главное — богатой и влиятельной, чтоб угодить Гордону — семьи. Урсула была очень рада тому, что муж и семья Джексонов согласились на этот союз. Женщина была рада, что участь ее дочери будет получше ее собственной. Пусть она по-прежнему продолжала корить судьбу, но при этом чувствовала облегчение. Возможно, она просто сама не знала, что такое любовь. Ее родители вообще были для нее словно чужие люди. Муж оказался подонком. Друзей не было, окружали лишь прихвостни и завистники. Единственным утешением и радостью для Урсулы была работа. Поэтому она научила Элис всему, что знала. Поэтому была всегда строга и безжалостна с ней. Поэтому позволяла себе говорить самые откровенные и ужасные вещи.
— Серебристо-голубое платье и белый пиджак, — ответила Элис, немного подумав.
Урсула скривила губы и повесила платье, которое выбрала, обратно в шкаф. Нашла одежду, о которой сказала дочь и вытащила ее. Окинув взглядом, сама себе одобрительно кивнула и повесила ее на спинку кресла.
— Я подожду тебя в гостиной. Не забудь зачесать челку набок.
— Да, — ответила Элис, не прекращая приводить себя в порядок.
— Ну что, готов? — войдя в комнату младшего брата, улыбаясь, спросил Кристофер. Во-первых, ему показалось забавным то, с какой гримасой Дамиан пытался завязать галстук. Раньше этим всегда занималась прислуга, либо он вообще не развязывал их. Швырял в шкаф, сняв через голову, и все. А тут пришлось надевать новый, нетронутый. А это оказалось даже в тысячу раз сложнее, чем погружение и изучение бизнеса отца. Уж лучше кипу бумаг прочесть, чем это. Парень весь вспотел, но успеха так и не добился. Эта абракадабра изрядно потрепала нервишки.