Контракт на молчание (СИ)

— Вы задали три вопроса. Я иду позади, чтобы не растягиваться на всю ширину коридора, мешая другим людям. Я не планировала вас нервировать. И я понятия не имею, как у меня с ориентированием на местности, потому что никогда не интересовалась туризмом.
Боуи низко опускает голову, явно силясь скрыть улыбку.
— Если вы идете со мной, то растягиваться на всю ширину коридора можно и нужно, — невозмутимо заявляет Эперхарт. — Нервировать меня у вас получается так хорошо, что диву даешься. А с ориентированием у вас совсем неважно, учитывая, сколько времени вам потребовалось, чтобы добраться от ворот до административного здания. Я проверил, во сколько сработал ваш пропуск на входе. Можете указать эту отличительную особенность в своем резюме для следующего работодателя.
Внезапно мне становится страшно подписывать контракт, учитывая, какую характеристику по итогам года выкатит мне Эперхарт. Список обнаруженных им моих «достоинств» растет как грибы после дождя!
Но раздражения от такого прессинга, конечно же, больше. И я буквально прикусываю губу изнутри, чтобы не ляпнуть еще что-нибудь лишнее.
— Итак.
Он возобновляет шаг, и я срываюсь с места, семеня на этот раз по левую его руку и каждый раз уворачиваясь от спешащих навстречу сотрудников. Несмотря на слова Эперхарта, никто не собирается уступать путь сопровождающим начальника личным помощникам. И здесь все куда-то бегут. Вообще все. Сразу вспоминается танцевальная грация, с которой передвигается Боуи. Может, через пару лет и я такому научусь? Хотя какие пару лет? Год бы продержаться и уехать. Я уверена, что никакого продления контракта в обозримом будущем не захочу.
— До того, как вас нанять, я рассчитывал провести переговоры с заказчиками из Эмиратов самостоятельно. У меня имелся весьма положительный опыт сотрудничества с их соотечественниками. И, учитывая, какие деньги на кону, игра, казалось, стоит свеч. Но, увы, на этот раз все движется с ужасным скрипом, и я уже сотню раз пожалел о своем решении.
Я бросаю короткий взгляд на строгий профиль Эперхарта и, как следствие, врезаюсь в женщину, спешащую навстречу и уткнувшуюся в телефон. На мое извинение она никак не реагирует. Впрочем, Эперхарт как будто ничего не заметил тоже.
— Нынешняя делегация уже дважды срывала нам сроки, подкармливая бесконечными обещаниями. Я не волен распоряжаться своим временем столь свободно, чтобы заниматься ими и дальше или перекидывать на них каждый раз Боуи. Теперь арабами займетесь вы. Понимаю, что пунктуальность — не ваша сильная сторона, но придется работать именно над ней. Еще не передумали?
Шпильку я игнорирую, стараясь сразу дойти до сути.
— Такова культурная особенность представителей ислама: они не любят спешить.
— А вы представитель ислама, мисс Хадсон?
Мне хочется остановиться и побиться головой обо что-то твердое. Железобетонную уверенность Эперхарта в моей полной несостоятельности, например.
— Я имела в виду делегацию из Эмиратов.
— Я задал вам вопрос. На этот раз единственный. Вы вообще умеете отвечать на вопросы?
— Да, я умею отвечать на вопросы, мистер Эперхарт. Это был ответ на второй. И я агностик. Это ответ на первый.
— И второе ваше положительное качество, мисс Хадсон, из обнаруженных мной, — даже не взглянув на меня, сообщает Эперхарт.
— А первое какое?
Ляпнув это, я тут же понимаю, что пожалею. Называется это женской интуицией.
— Ваша внешность, конечно же. У вас неплохое резюме, но на это место можно было подобрать куда более опытного и образованного человека, — вообще не меняя скучающе-равнодушного тона, сообщает Эперхарт.
Я останавливаюсь на месте.
— То есть вы хотите сказать…
— Я уже сказал, что хотел. Если вас оскорбляют причины, по которым вы получили место — явно не своего уровня, — то можете не подписывать контракт. Тогда мне придется найти менее хорошенького, но более квалифицированного помощника. Это как минимум удовлетворит вашим высоким целям. И если вдруг вы предпочитаете, чтобы вас уважали за профессиональные качества…
 
Он окидывает мой наряд настолько многозначительным взглядом, что у меня загораются уши. Еще пара минут в обществе Эперхарта, и я переоденусь в монашескую рясу и начну разговаривать с окружающими только на арабском — в подтверждение своих профессиональных качеств. Не потому, что считаю это правильным, просто иначе меня сравняют с грязью под ногами великих. И почему я столько лет пренебрегала маминым опытом?!
Но, вообще-то, личный помощник — не предел мечтаний. Тем более не моих. Мне, выросшей в Эмиратах, разговаривающей на арабском, как на родном диалекте, с почти совершенным знанием культуры, тут определенно не место, потому что я могу намного больше. Да я вообще согласилась здесь поработать только из-за возможности уехать. Да, заработная плата здесь выше моих ожиданий, но это всего лишь приятный бонус. Еще раз, моя мама была очень уважаемым ученым, высокооплачиваемым, и нужды я не испытываю. Отнюдь!
Так и тянет высказать все этому местному божку, развернуться и уйти. Только разочарование Клинта останавливает.
За спиной Эперхарта я замечаю, как Боуи, округляя глаза, мотает головой. Черт меня дери, я начала спорить с начальником, несмотря на предупреждение этого парня вообще ни с кем тут не спорить. Ох и прав он был. Но ведь я такая. Вспыльчивая, как и, наверное, все рыжеволосые люди. И если это синоним непрофессионализма — что ж, большой босс не так уж голословен.
— Я вас поняла, мистер Эперхарт. Не смею отвлекать дальше.
Смерив меня на этот раз подозрительным взглядом, большой босс отворачивается от меня и движется дальше по коридору. В какой-то момент, немного отстав, я замечаю, как Боуи незаметно показывает мне поднятый вверх большой палец. Так он пытается меня подбодрить и сказать, что я сумела закрыть рот до того, как договорилась до непоправимого. Но я точно знаю, что не молодец. Совсем-совсем не молодец.
То, что Эперхарт действительно крут, я понимаю по тому, как он приветствует арабов. Оставляя за дверями всю свою холодность и европеизированность, он принимает гостей по их законам. Целует каждого из четырех мужчин в щеки, даже тепло обнимает господина Кайеда — главного среди этих людей. И если раньше я видела босса только хмурым, то сейчас его лицо лучится, казалось бы, совершенно искренней улыбкой. Боуи также целует каждого из мужчин, но при этом он как раз не в своей тарелке. Затем Эперхарт представляет мне мужчин, и только после этого им — меня.
Но затем что-то идет не так: Эперхарт, нарушая арабские традиции, везде приглашает их пройти первыми. И если бы не прошлый разговор, я бы могла это списать на его ошибку, но тут до меня доходит, что происходит на самом деле. Арабы потратили его бесценное время, нарушив тем самым золотое правило Эперхарта, и он решил ответить им тем же, наняв для переговоров молодую симпатичную незамужнюю женщину, которая одним лишь чудом не появилась в офисе в короткой юбке и в блузке с открытыми руками. Это все-таки подстава. Входя в конференц-зал, я сверлю начальственную спину ненавидящим взглядом и сажусь на место секретаря по левую сторону от стола, рядом с Боуи. Тот застыл с открытым ежедневником в руках и выглядит в точности как настроенный на нужную частоту приемник. Разве что уши вперед не потянулись.
— Господин Кайед, пока мы ждем напитки, я с сожалением вынужден сообщить вам, что сегодня мисс Хадсон присутствует здесь как наблюдатель с ознакомительной целью. Но далее вашим контрактом будет заниматься она.
 
Мужчины не могут полностью скрыть изумление и недовольство, бросают на меня короткие взгляды. Я сжимаю зубы, потому что мой собственный контракт еще не подписан, но и цель не в этом. Эперхарту просто нужно продемонстрировать полный контроль над ситуацией, и его устроит даже если я уйду. Посадят кого-нибудь вместо меня, назовут почту «Валери Хадсон», и будут арабы до следующего визита думать, что общаются со мной. Злость во мне взвивается пружиной. Надо ли говорить, что моему разочарованию нет предела? Как я вообще могла подумать, что такое везение, какое я себе напридумывала, существует?