Изменить нельзя простить (СИ)
Я покачала головой. Андрей сейчас явно придуривался и выдумывал проблемы не из чего. Да, я не люблю, когда одеяло переворачивается, да, меня бесят пёстрые расцветки, мне комфортно, когда подушки не разбросаны. Но это не причины, из-за которых разводятся.
— Меня трясти начинало, когда ты в очередной раз перекладывала мои вещи строго по одной тебе понятному порядку. А ещё… — Андрей запустил руку в волосы. — Знала бы ты, как меня бесит жить по какому-то уставу, отдалённо напоминающему казарменный.
— Ты издеваешься? — это единственное, что я могла уточнить, потому что в моем мире вообще не могло быть такого — измены из-за любви к порядку.
— Ты больная, Ева, — Андрей все же схватил меня за плечи и тряхнул. Меня обдал запах перегара, и я поморщилась. Попыталась отвернуться, но Андрей перехватил меня за талию, а второй рукой впился пальцами в подбородок. — Ты чокнутая. Посмотри, на кого ты похожа?
— На кого? — прошипела я прямо в губы Андрею. Слишком близко, слишком сильно, чтобы я могла реагировать спокойно, потому что ещё несколько дней назад эти губы целовали меня.
Андрей неотрывно смотрел мне в глаза. Растерянно.
— На истеричку. На полностью безумную истеричку, которая не может расслабиться даже в постели, — тихим голосом отвечал Андрей, и его пальцы сжимались, но я не отталкивала, потому что сил нет.
— Я расслаблена в постели, — просто чтобы что-то сказать, сказала я, уже не морщась от запаха алкоголя.
— Нет! — криком в лицо обрубил Андрей. — Нет. Первое время. Я ещё думал, Ев…
Его пальцы сжимали мне талию, а ладонь второй руки замерла в миллиметрах от лица. Андрей словно пытался провести кончиками мне по скуле, но сам себе запрещал.
— Мне казалось… ты изменишься… станешь ближе, но ты все дальше и дальше…
Голос у Андрея дрожал, и у меня внутри на эту дрожь все отзывалось. Скручивалось, билось рывками.
— Не трогай меня за задницу, Андрей, не оставляй засосы, не сжимай грудь… — пискляво передразнил меня Андрей. — А мне нравится лапать тебя. Мне нравится до боли сжимать твою задницу и смотреть, как ты кончаешь. Мне нравится… А ты только и ставила мне запреты. В одной позе. В одно время. Я как мальчик должен был подстраиваться, чтобы просто трахнуть свою жену!
Андрей так кричал, что у меня в ушах звенело. Я прикрыла глаза, чтобы понять смысл слов.
Нет. Быть не может.
— То есть тебе не нравился наш секс, и ты решил заниматься им с другой? — онемевшими губами спросила и уперлась ладонью в грудь мужа.
Андрей выпустил меня из рук и отшатнулся.
— Мне нравилась ты! Только ты! Пока не стала похожа на прапорщика!
Я отошла, как будто вот только словила пощёчину. В глазах неприятно жгло, и я себя уговаривала, что сейчас совсем не время сопли распускать. Тут муж-изменник исповедуется.
— И как давно? — слова выталкивались, потому что я настолько шокирована, что просто умереть не встать.
Андрей поймал мой холодный взгляд. И усмехается.
— Хочешь узнать, как давно я гуляю?
Если честно, такие подробности мне без надобности просто потому, что самого факта измены достаточно, чтобы перечеркнуть всю жизнь. Но я зачем-то сказала:
— Ты знаешь, что людей останавливает от измены? — спросила я Андрея. — Да просто люди ужасно дорожат тем, что имеют. Один перепихон не стоит всего приобретённого. Тебя любят. Я тебя люблю. Принимаю со всем дерьмом, которое было и есть. И теперь ты предлагаешь смотреть на то, как ты, отдавшись каким-то животным инстинктам, разрушил всю нашу жизнь, прикрываясь надуманными проблемами?
Я позволила себе лишнего. Я кричала. Слова про любовь резали горло ножами, но только я хотела бы донести свою боль до Андрея.
— Надуманными? — взвился муж и опять схватил меня за плечи. — Надуманное, Ева, это когда ты бесишь со своими чашками одинакового размера, а когда мужу не даёшь потрогать, поцеловать, шлёпнуть где хочется, это клиника. Болезнь.
— И вместо того, чтобы лечить, ты посчитал, что проще все разрушить? — я тоже злилась. Меня изнутри всю трясло. Кажется, ещё момент, и я превращусь в монстра, который вцепится в Андрея, желательно в шею, и загрызёт.
— Лечить? — Андрей усмехнулся. Его лицо перечеркнула гримаса презрения. — А ты была готова лечиться? Я говорил с тобой. Я предлагал…
— Перепихнуться в лифте это не конструктив! — ехидно напомнила единственный раз, когда Андрей попытался стать хозяином ситуации.
— А под одеялом ночью в миссионерской позиции охренеть какой конструктив! — Андрей отпустил меня и вышел из спальни. Он демонстративно хлопнул дверью, хотя знал, как меня бесит такое отношение к вещам.
Но я молчала. Не хотела продолжать разговор. Сейчас я услышу столько всего в свой адрес, что проще сразу в монастырь.
Руки дрожали, и я никак не могла сообразить, куда дела свою сумку. Плюнула на поиски, наверно, в машине оставила, и вытащила из гардероба небольшой кожаный рюкзак. Свалила в него документы, украшения, залезла в тумбочку возле кровати и нашла медицинские карты, свою переложила.
Привстала. Дотянулась до подвесного кресла и забрала с подушки свидетельство о браке.
— Я тебя не отпущу. Я тебя запру в квартире. Посидишь, подумаешь над своим поведением… — сказал Андрей, преградив мне путь и встав в проходе зала.
— Соню запирай. Она там золотое твоё яйцо носит. Ей нужнее.
Я пихнула Андрея рюкзаком и пробежала мимо него в коридор. Дернула с обувницы шлёпки и выскочила за дверь. Правда, услышала вредное:
— Побегай, побегай. Все равно приползешь и будешь умолять…
Хотелось рявкнуть что-нибудь обидное, но вместо этого я показала закрывшейся двери один палец и, развернувшись, прошла к лифту. Двери распахнулись, и я столкнулась нос к носу с Лялей.
— Ты все? — подозрительно уточнила подруга.
— Да. Андрей пришёл, пришлось говорить…
Ляля понятливо кивнула и взяла меня за руку, как мы только спустились к парковке. Я была немного не в себе от шока, который испытала во время разговора, поэтому не обратила сразу внимание на машину Андрея, которая стояла через два места. Зато, когда Ляля вырулила, я смогла разглядеть, как по капоту авто супруга раскиданы презервативы с чем-то белым и жидким внутри, а на лобовом стекле красной помадой написано: «Гондон и горжусь этим!».
— Ляля, твою мать, — выдохнула я, выворачивая шею, чтобы прочитать красную надпись ещё и на боку. — Ты поэтому так долго вещи грузила?
Лялечка хохотала всю дорогу, рассказывая, как партизанила и выдавливала лосьон для рук в презервативы, а потом прыгала, чтобы оставить наскальную живопись. Я качала головой, с одной стороны, удивляюсь мстительности подруги, а с другой… Черт. Андрей уколол больно, поэтому ничего странного, что весь день я ходила, загрузившись. Ровно до того момента, пока неизвестный номер не прислал смс.
«Ты у меня кое-что забыла».
Глава 10
Все началось с проклятого кофе.
Поэтому закономерно я решила им все закончить.
У меня в руках было два стаканчика латте.
На этот раз я вошла в бизнес центр, не таясь и не озираясь по сторонам, не боясь каждого шороха. Меня не смогла остановить секретарша. Я боком толкнула знакомую дверь и прошмыгнула внутрь. Словно дожидаясь меня, высокое кресло крутанулось, явив своего владельца.
Снова нахальная улыбка, которая стала ещё шире при взгляде на меня. Я же хмуро посмотрела на свой персональный кошмар и выдавила:
— Хотели кофе, прошу…
Я сделала несколько шагов до длинного стола и почти со стуком поставила стаканчики. Поёжилась от внимания чёрных глаз.
— Это уже неактуально, — тихо уведомил меня Кирилл Бестужев и откинулся на спинку кресла. Развязал галстук и кинул его на стол. Мне почему-то это движение очень не понравилось. Все сосредоточилось на том, как мужские запястья развязывали тугой узел. Как широкая ладонь проводила по атласной ткани…
— Я просто хочу вернуть свою вещь, — нервничая, сказала я. Как мне хотелось верить, твёрдо.