Изменить нельзя простить (СИ)

На Кирилла.
От которого я сбежала в то первое наше с ним утро. И бежала так быстро, что попросила отца продать мою машину, Лялю — собрать чемоданы, а Андрея — провалиться сквозь землю.
Кирилл сам дал мне фору в несколько часов, за которые я успела покидать в сумку все документы и уехать в аэропорт.
Я понимала, что если останусь рядом с ним, даже в одном городе, то это ничего не изменит. Однажды я сорвусь и убегу к нему. В ночь, дождь, по осклизлым улицам города с неоновыми вывесками, чтобы просто почувствовать себя самой лучшей. Той, которой восхищаются, которую боготворят, по которой сходят с ума, чтобы очнуться на обочине жизни с чувством полного краха от того, что следом придёт понимание, что уникальности во мне ноль.
Я прошла в отдел кадров и заполнила все документы. По пути из офиса снова столкнулась с генеральным, который заинтересованно разглядывал меня в лифте.
— В резюме есть короткая пометка, что вы работали в «Альфастрой»…
— Да, — сдержанно ответила я, глядя прямо в глаза начальству. — Только испытательный срок. В отделе маркетинга, на холодных звонках…
— Почему ушли? Там перспективы не хуже, чем здесь…
— Я хотела работать здесь. Я здесь работаю, — излишне прямо соврала я, чтобы не погружаться вновь в историю с Кириллом. Сейчас, как только доберусь до квартиры, опять накроет.
— Хм… а я думал, не сработались с владельцем… — протянул генеральный. — У нас с Бестужевым жены в одной благотворительной организации… Чего я только про него не наслушался…
Я сначала не поняла, что услышала, а потом как поняла…
Сердце билось так громко, что я не знала, как его унять. Меня подхлестнуло волной боли, обиды, страха, а потом злости. Но это не имело никакого значения. Не уйди я сразу, ушла бы, как узнала, что Кирилл женат.
Захотелось рассмеяться. По-глупому смеяться и плакать. Какая ирония… Свято оберегать свой разрушенный брак от измены, но шагнуть в неё с Кириллом. Смешно. Изменяли мне и со мной.
Я все же села на скамейку в парке по пути к метро и согнулась пополам.
Как же хорошо, что я ушла.
Как же замечательно, что я это узнала сейчас, а не утром после проведённой ночи.
И идеально, что побег удался.
Но Кирилл не оставил мой уход незамеченным. Он звонил, и в итоге я заблокировала его. Потом перестала принимать вызовы с незнакомых номеров, потому что Кир оказался упёртым. И тогда звонила Ляля, которая плакала и рассказывала, что Алекс не знает, что делать с Бестужевым, ведь тот как с цепи сорвался. Носом землю роет. И вообще: лучше бы я вернулась…
Но я не вернусь.
Наша связь с Кириллом была продиктована желанием моего сердца, когда я впервые не думала. Но ночь, сотканная из разговоров, объятий заставила голову снова заработать. А его жена…
И это правильно, что я уехала.
Не нужно мне, чтобы я стала вещью, игрушкой в руках злого мужчины, который женат, который настолько циничный, что для него нормально быть женатым и спать с другими.
На глаза набежали слёзы.
Я незаметно вытерла их, стараясь не оглядываться по сторонам. Из метро вышла бегом и долго глотала сырой воздух, давилась им, задыхалась. Словно смогом, сигаретным дымом или вязким туманом.
Я не ревела со смерти бабушки. Не проронила ни слезинки, когда узнала о предательстве мужа, но вот мужчина, который просто предложил кофе, разбил меня на части всего лишь мыслями о том, что я ничем не лучше обычной шлюхи, с которой можно изменять жене.
Кирилл разрушил меня до основания. Перекроил, подарив чувство собственной ценности и забрав душу.
Настоящий дьявол.
И я, как моя тёзка, поддалась уговорам змея-искусителя, чтобы попасть в личный персональный ад, где кроме пресной жизни без чувств ничего не было.
Пепелище.
Старый заброшенный некрополь.
Квартира встретила запахом пыли и дешёвого освежителя воздуха. Я поморщилась и прошла в спальню. Как и долгие дни до этого, упала на кровать, не снимая с себя костюма, подтянула колени к груди и тупо уставилась в стену. На стеганом покрывале через пару минут стало видно пятно от слез, которые стекали по щекам.
 
Так я проводила теперь все свободное время.
Сил разобрать чемоданы, обустроить квартиру не находилось. Я переписывалась короткими фразами с отцом и Лялей. Это было моим потолком.
День за днём я блокировала новые номера. Я удалила все переписки. Я боялась однажды оглянуться в метро и увидеть его. Но ночами становилось ещё страшнее. Неизменная поза, в которой затекало все тело, и мокрая подушка под щекой. Темные монстры на стенах комнаты, ветер из приоткрытого окна, чувство обречённости.
Один звонок.
— Привет, Евангелин, это Алекс… — прозвучал в мобильном голос реставратора.
— Добрый день, — тихо отозвалась я, не понимая, для чего этот мужчина набрал меня.
— Это так глупо, что я сам себя готов придушить, но… — заминка словно Алекс сам не верил, хотел ли говорить дальше. — Но… Евангелин, где ты?
— Зачем тебе это? — мои пальцы похолодели, а глупое сердце вместо того, чтобы умереть, превратиться в камень, забилось часто-часто.
— Он просто сойдёт с ума…
— Если человек уходит, наверно, потому, что не хочет больше видеться.
Алекс молчал. Я тоже. Но все же решила поставить точку.
— Я знаю, что он женат.
Я положила трубку, и тишину квартиры впервые разрезал крик.
Глава 52 
Середина сентября была окрашена жёлтым цветом выгоревшей на летнем солнце листвы. А ещё тошнотой. 
Одним серым утром я не смогла проглотить свой завтрак, потому что сидела в туалете и блевала. Вчерашним салатом с рукколой. 
Можно было бы сказать, что это обычное отравление, помидоры черри были несвежими, но мне в этой ситуации не нужны были анализы, тесты, чтобы просто понять одно: прерванный секс вообще не безопасный. 
Я ходила с цветом лица бледнее оттенка молодой зелени. Меня мутило от всего абсолютно. Мир наполнился такой гаммой запахов, что я боролась с приступами рвоты везде. На работе девочка с тяжёлым ароматом "Баккары" бесила сильнее всего. Она словно специально кружилась рядом со мной, вызывая все новые спазмы в желудке. На улицах я задыхалась приторным запахом фастфуда, который в моем сознании запечатлелся гарью от прогорклого масла. Дома было ещё ничего, только до тех пор, пока я не начинала готовить. 
Я не пошла в больницу, чтобы узнать очевидное. Я просто думала, что вдруг обойдётся, и случится выкидыш, или просто все же отравление. 
Ляля звонила, и даже разговор с ней вызывал тошноту. 
— Алекс просто в ужасе, что творит Кирилл…
При звуках имени Бестужева меня сворачивало в бараний рог сначала от боли, которая почему-то не утихала, несмотря на время, а потом уже от осознания, что этот мудак наделал. Хотя…
Господи, кого я обманываю. Я тоже участвовала в процессе. Я могла вспомнить про презервативы, но в тот момент голова была в отпуске, а сердцу всегда плевать на такие мелочи. 
— Может быть, ты хотя бы поговоришь с ним… — с замиранием сердца шептала Ляля, а я мычала в трубку, потому что рвота не привыкла ждать и рвалась наружу сильным потоком. 
— Нет, —   в перерыве выдавала я и глотала холодную воду, чтобы успокоить вулкан внутри. 
На работе на меня начали странно смотреть. Как будто подозревали в чём-то противозаконном. А ещё генеральный глядел так вопросительно, приподнимая брови. Я делала вид, что театр мимов мне непонятен, и клеила на лицо маску безучастия. 
Кирилл продолжал осаду, но теперь вызывал стойкое чувство неприязни. Я не могла понять, впрочем, не только его, но и Андрея, как при жене можно гулять налево. Не укладывался у меня в голове такой формат отношений. Но мое негодование, мои злые слёзы, которых стало в одночасье много, не могли перебить мысль, что по факту Кирилл мне не лгал. Я просто не спрашивала у него про жену. Я даже ничего этому противопоставить не могла. 
В один из вечеров меня накрыло такой тоской, что помимо овсяного печенья, которое мой организм благосклонно принимал как подношение, я зачем-то полезла в сеть. Жена у Кирилла была женщиной несомненно красивой, только вот…