Изменить нельзя простить (СИ)

Я открыла шкаф Андрея и долго возилась в бумагах, но ничего, никакого свидетельства о таких суммах не могла найти.
Мутило. На кончике языка проступала горечь.
Я запивала ее виски. От него не становилось легче. Но так я хотя бы перестала пугаться каждого звука. А спустя четверть бутылки я поняла, что все бесполезно. Андрей сотрёт меня в порошок. Он ненавидит все, что со мной связано.
Я разбросала все документы по кабинету, потопталась на них. Вытащила остатки вещей и сгрузила все в машину. Меня так сильно трясло, что я не понимала, зачем села за руль после алкоголя. Дошло до меня это через перекрёсток от дома, и я припарковалась в одном из двориков. Вызвала такси.
В голове сквозь вязкий шум приходило осознание, что я в какой-то могиле, похороненная заживо. И чем больше я пыталась выкарабкаться, схватиться за выступающие корни деревьев, тем сильнее меня утягивало в глубину. В самое жерло ада, где меня дожидался персональный дьявол.
Снова офис и мой бег по коридору. Глянцевая дверь в бликах заходящего солнца.
Мои пересохшие губы под внимательным и острым взглядом Кирилла, который курил сигару и пускал белёсые кольца дыма по помещению.
— Продаться решила, — хриплый баритон словно первые звуки раскалённого жерла преисподней.
— Двадцать два миллиона… — губы не шевелились, и это точно говорила не я. Я не могла сказать. Я же давно мертва. Все это блажь, сон, иллюзия жизни. Я в той могиле и не пытаюсь выбраться. Так какая, к черту, разница, что будет с моими мертвым телом. Какая разница между одним палачом и другим?
Кирилл медленно встал со своего кресла. В расстёгнутом вороте тёмной рубашки атлетичная грудь, которая рвано вздымалась.
В моих лёгких нет воздуха. И я вздрагивала как будто от каждого шага, но на самом деле просто задыхалась.
Горячие пальцы на моем лице и холодное:
— Мне не усралась такая капризная игрушка. Поэтому иди нахер.
Глава 18
Кир. Рыжая стерва.
Полоска кожи между низкими джинсами и высоким топом была молочно-персикового цвета. Аккуратный, нежный, чувствительный живот с пуговкой пупка. Такой только укусить. Аппетитная задница, ровно такая, от какой стояк каменный. И вишенкой на торте — копна рыжих волос.
Все это пронеслось мимо меня на парковке со скоростью урагана. Блядская натура заорала, просто оглушая: «Поймать, трахнуть. Нет! Затрахать!».
Я дёрнул подбородком, поправил штаны, в которых из-за рыжей девки стало тесно. Почти как в восемнадцать.
Я щёлкнул сигналкой и пошёл к офису рекламной компании.
Фак!
Лифт. Один. С ней.
Я чувствовал ее запах. Какие-то пошлые цветочные ноты. В голове сразу сложилась картинка, как этот самый аромат мешается с влажным, горячим мускусным фимиамом жёсткого траха. Когда по подбородку девки стекают слюни, а между ног сладко все хлюпает. Я отстранился. А рыжая, словно не замечая ничего, кроме своего телефона, переступила с ноги на ногу и тряхнула копной гладких, шелковистых даже на вид волос.
Я мысленно взвыл.
Помолился богу, хотя привычнее дьяволу, чтобы вышли не на одном этаже. Но нет.
Девка побежала впереди меня, неся на вытянутой руке кофр с платьем или костюмом. При этом ее задница так соблазнительно выписывала восьмёрки, что я остановился и склонил голову вбок, чтобы как следует разглядеть. Чтобы потом под закрытыми веками всплывала эта картинка. Рыжая выходит из машины, грудь вздымается от тёплого и душного воздуха города, а между полушариями груди проступили бисеринки пота, который слизать бы…
Фак.
Восемнадцать лет. Но тогда никто просто так не давал, и приходилось заниматься ручным трудом. И походу прямо сейчас придётся вспомнить то печальное время.
Я стиснул зубы. До хруста. До скрежета.
Идти было неудобно. Член стоял колом, сковывая нормальный шаг.
В конференц-зале работал кондиционер, и я присел под него. Отпускало. Толстый и весь благообразный, аж бесит, мужик распинался над рекламной кампанией, которую его фирма сделает в лучшем виде за большие бабки. Дерьмо вопрос, лишь бы выхлоп был, а не классическое кидалово. Я уже собрался гаркнуть, чтобы перестал тянуть резину, но дверь распахнулась, и я…
 
Фак!
Фак, фак, фак!!!
Рыжая девка с парковки с аппетитной задницей, милым пупком и карими, почти кофейными глазами подбежала к столу с кипой папок и уже в атласном платье темно-синего цвета. Ткань провокационно обтянула все изгибы, выпуклости и ямочки на теле девки. А сиськи вообще зачётные. Такие только сжимать и пускать между ними член…
Да твою мать!
— Ева, — тонкая ладонь толкнулась навстречу моей руке. Нежная тонкая кожа, чуть тёплая.
Нет. Ты не Ева. Ты Лилит. Дочь трёх демонов, которую укрыли их крылья. Само желание. Порок. Сочный аппетитный грех. Созданная, чтобы соблазнять, кружить голову, сводить с ума.
Чистый наркотик или никотин. Дорогой алкоголь, который всегда со вкусом секса.
И я тебя, Ева, хочу.
— Сегодня я ваш джин, ифрит и старик Хоттабыч, поэтому загадывайте желания, и я буду их исполнять, — мягко и очень волнительно призналась Ева, а я чуть не заорал, что минет хочу от неё и все тут, но вовремя осекся. Все продаются. Важно знать цену. Пока что не знал, чего стоит Ева, поэтому и признался:
— Кофе.
— Почему бы и нет. Сейчас администратор как раз принесёт нам его. Скажите, у меня удачно получается предугадывать желания клиентов?
Нет, Ева. Хреново ты предугадываешь желания, потому что по моим глазам можно было сейчас прочесть, как я задрал твою долбаную юбку, посадил тебя на край стола, просунул пальцы тебе между ног и проник в твое жаркое и влажное тепло. А не вот это вот все.
Встреча тянулась как гондон, который пытались натянуть на коня. Я ерзал по неудобному креслу, а Ева щебетала и никак не могла заткнуться. Мне уже похеру было на рекламу, просто только бы скорее закончилась эта долбаная пытка ожиданием.
Не дав никакого ответа, я подхватил ключи со стола и направился на выход. Ева остановила.
— Была рада познакомиться. Надеюсь, вы сделаете лучший в своей жизни выбор и останетесь с нами…
Меня прострелило ещё одной волной похоти. Я смотрел в карие тёплые глаза, а у самого все повело в голове, оставляя после ватной пелены одно желание: «Трахнуть. Потом отпустить и снова трахнуть». Я кашлянул.
— Реально любое желание? — Ева счастливо кивнула. Ее растянувшиеся в довольной улыбке полные нежные розовые губы толкали только на одно желание, поэтому я и предложил: — Я, ты, вечер, ресторан.
Огонь в карих глазах померк, а аромат вдруг рассеялся в воздухе.
— Корпоративная этика не позволяет мне встречаться с клиентами вне работы.
Я ж не дурак.
Меня побрили.
Я вскинул бровь, но все же пожал тонкую ладонь на прощание. А вечером позвонил владельцу фирмы:
— Мне не подходит этот менеджер. Согласен сотрудничать, если мою рекламу возьмёт другой кто-то. Мужчина, — надавил я, а то с бабами сложно, вечно их отыметь хочется.
И все, мой личный сорт героина исчез с радаров. Я даже подзабыл про Еву ровно до того, пока через три дня не столкнулся с ней в баре. Я был изрядно поддат, поэтому не сразу узнал. А уж когда понял, то утащил в лофт и трахал всю ночь. Жаль, с утра проснулся один. И начал долбить в одну точку.
На сообщения она почти не отвечала. Ровно до того, пока я прямым текстом не сказал про любое желание. И ведь приехала, такая же, как и все, продажная, а на предложение задрать юбку оскорбилась. Гордую решила состроить. А потом за сумочкой своей приехала. Независимая. И один черт не осталась.
Я перестал понимать, что происходит, и решил задать вопрос ее непосредственному шефу:
— А где рыжая? — мужик побледнел. У него были поводы. За несколько недель кампания не продвинулась ни на дюйм, потому что лучше бы я страдал спермотоксикозом, чем продолжал слушать нового менеджера, который оказался туп, некомпетентен и вообще…
Я просто так спросил, потому что рыжая бесила своими нерешительными танцами, но на следующее утро она зашла в переговорную. И опять помутнение вперемешку с диким бешенством.