Болотная бусинка

Вот и в этом году, Паша с Артёмом решили подняться на клык, посмотреть, как солнце вечером садится за горизонт. Сначала договорились вдвоём пойти, но остальные, как только об этом услышали, тоже сразу захотели с ними. Понятно, что дома никто об этом ничего не сказал, так, мол, печенки в поле вечером на костре пожарят. Так как Паша самый старший в их компании, то он подготовился к походу серьёзно — взял картошку, спички, соль, мазь от комаров, воды в пятилитровую бутылку налил. Дед на него очень подозрительно посмотрел, но ничего не сказал, отпустил.
Собрались они часов в восемь вечера, и не пошли сразу к скалам, а сделали обманный крюк, прошли по улице Комарова, чтобы подозрения у бабушек не вызывать. Паша дорогу эту хорошо знал. Отец его уже не раз водил с собой на эти скалы, научил правильно забираться, спускаться. Да и видать эти скалы издалека, не промахнёшься. Поэтому Паша не ошибся, прямо к скалам вывел свою компанию.
Они набрали сухих веток, разложили костёр, обложили его камнями. В июне дни длинные, темнеет поздно, вечером — светло как днём, не страшно. И когда костёр весело запотрескивал, пришло время подниматься на скалу. Площадка на вершине скалы небольшая, два шага в обе стороны, там всем им не уместиться, поэтому решили подниматься по двое. Первым, конечно, пошёл Паша, чтобы удостовериться, что ступени в целости и сохранности. С ним пошёл Коля Петров. Некоторые ступени были шириной не более десяти сантиметров, а в середине пути между некоторыми соседними ступенями было расстояние сантиметров восемьдесят. Руками надо было крепко держаться за камень. Но всё это стало неважным, когда Паша с Колей очутились на вершине. Паша-то раз десятый, если не больше, уже забирался сюда, а Коля — первый, как и его сестра. Поэтому, очутившись на пике, Коля замер, очарованный открывшимся перед ним видом, смотрел вдаль и молчал. Паша сел лицом к вечернему солнцу, подставив ветру лицо, и такая теплота разлилась в его груди, что он начал улыбаться. Солнце уходило от их деревни всё дальше и дальше, но тёплый свет его оставался в каждом листочке, в каждой иголочке леса, набросив на всё золотистую дымку. Вокруг них кружились любопытные птицы, словно хотели посмотреть, зачем эти двуногие забрались так высоко, и не собираются ли они полетать вместе с ними. Коля тоже сел с ним рядом, и они оба молчали, да и какие тут скажешь слова! Снизу закричала Оля, торопя их, и ребята нехотя начали спуск со скалы.
— Я с Олей и Артёмом хочу ещё раз сюда подняться. — Сказал Коля, когда они спускались вниз — Хорошо?
— Нет, втроём нельзя. — И Артём сказал, как когда-то ему дед — Там места только и есть, чтобы улыбнуться. Давай так, Ольга с Артёмом сползают, тогда после них мы с тобой ещё раз поднимемся.
Артём уже пару раз до этого забирался на клык, поэтому Паша спокойно отпустил их с Олей одних. Сначала ползла Оля, за ней Артём. Оля, хоть и забиралась по крутым ступеням с испуганными глазами, но весело смеялась над своей неуклюжестью. Как только они поднялись наверх, Паша услышал радостный визг Оли. Он усмехнулся, ему знакомо это чувство, когда первый раз оказываешься на скале. Артём и Оля уже довольно долго сидели на краю, свесив ноги вниз, а Коля бегал внизу и торопил их со спуском, и с обидой говорил Паше, что они тоже могли бы подольше там посидеть, если бы Паша не торопил его. Милка сидела сердитая, потому что Паша категорично сказал, что ей ещё рано забираться на скалу, маленькая ещё. Милка сначала крепилась, просто отвернулась в сторону и ни с кем не разговаривала, но потом, когда спустились Оля с Артёмом, а Коля засобирался с Пашей второй раз, она не выдержала и заревела. Так ей хотелось залезть и с высоты посмотреть на болота! Оля и Артём начали уговаривать Пашу, чтобы он хоть ненадолго, но поднялся с Милкой на скалу. Паша посмотрел на зарёванную Милку, и сказал:
— Хорошо, но сначала перестать реветь, ещё не хватало нам поскользнуться на твоих соплях. Запомни — ты должна слушаться меня. И ещё, как только страшно станет на ступеньках, когда начнём подъём, сразу мне говори, потому что если ты испугаешься там, наверху, тогда поздно будет.
 
— Паша, я не испугаюсь! — У Милки моментально высохли слёзы — Артём говорит, что он первый раз поднялся сюда, когда ему всего одиннадцать было. А мне уже двенадцать!
— Ладно, пошли! — Паша подтолкнул Милку к ступеням — Не торопись, ноги ставь плотно, максимально надёжней фиксируй каждый шаг. Руками держись за верхние ступени и старайся вниз не смотреть. Обратно спускаться будет страшнее, чем подниматься. Поняла?
— Да поняла я, поняла. — Милка поставила ногу на первую ступеньку — Только ты меня не держи, я сама.
— Если будешь торопиться, всё, не обижайся, обратно вернёмся. Никакие слёзы тебе больше не помогут.
Милка осторожно начала подниматься. Паша видел, что маленькая ножка Милки гораздо увереннее себя чувствует на узких ступенях, чем нога Паши сорок четвёртого размера. Милка ловко ставила ноги, подтягивалась, цепко держалась руками, и назад не оглядывалась. Зато когда они добрались до вершины, Милка от восхищения запрыгала, и Пашу прошиб пот от этого зрелища. Он не разрешил Милке свесить ноги вниз, поэтому она села как Будда, и восхищённо смотрела на садившееся далеко у горизонта солнце. Потом она повернулась к болотам, и восхищённо смотрела на бесконечную равнину, по которой вольный ветер летал, не встречая препятствий, шевеля высокую траву, и заставляя её перекатываться, как волны.
Паша и не уходил бы отсюда совсем, он мог сидеть здесь сколько угодно, но надо было печёнки начинать печь, а это опять же лучше его никто не сделает.
— Ну что, спускаться будем? — Спросил он Милку — Насмотрелась? Только бабке Дусе пока ничего не говори. Она моим нажалуется, от деда мне достанется.
— Конечно. Обещаю. — Кивнула Милка и добавила — Я что, маленькая что ли, сама всё понимаю. Если я скажу, что на зуб забиралась, меня домой в город отправят.
Вдруг она схватила Пашу за руку, тот даже вздрогнул. Милка показала пальцем вглубь болота.
— Паша, там кто?
Посреди серо-зелёного неспокойного океана трав, окутанного редким туманом, Паша увидел вдалеке неподвижную тёмную фигурку, которая стояла на небольшом холмике с одинокой чахленькой берёзкой и тоже смотрела на них. Он пригляделся внимательнее, и ему показалось, что это старик, в серой шапочке, в серой длинной куртке. Милка помахала ему рукой. Старичок поднял руку и показал на них. У Паши от этого жеста сразу шевельнулась внутри тревога, и он коротко сказал Милке:
— Не знаю, просто какой-то старик. Нам лучше спуститься. Я спускаюсь первый, ты за мной.
Милка резко опустила руку, потом подалась немного вперёд и замерла. Паша заглянул ей в лицо и ему показалось, что она напряжённо слушает того старика, сосредоточенно глядя на него. Даже складочка на лбу появилась. Их вдруг окутала какая-то нереальная тишина, даже ветер перестал шуметь листьями деревьев, и птиц вокруг не стало. Паша снова посмотрел на старика. Паша готов был поклясться, что между этими двоими происходит безмолвный диалог. Милка, похоже, даже не моргала. Паша это всё не нравилось, но что он мог сделать на этом небольшом пятачке, далеко от земли, ну не силой же Милку тащить вниз! Через некоторое время она тяжело вздохнула и повернулась к Паше.
— Это всё правда! Это не сказки. Он вышел к нам, чтобы напомнить, что надо вернуть бусинку.
— Кто? Какую бусинку? — Не понял Паша.
— Надо вернуть. — Милка повернулась к нему — Тот, кто убил Ватагу, он бусинку забрал и унёс с собой.
— Что за бред! — Паша поморщился — Откуда ты всё это взяла? И кто такая Ватага?
— Ватага, это лесная жительница, они называют себя ветряками, её убил мой прадед Иван и взял себе её бусинку. Её надо вернуть им. Они из-за этого не могут уйти к своим родичам.
— Ну и фантазия у тебя разыгралась! — Засмеялся Паша — Ты меня даже поначалу напугала, думал, что и вправду что-то случилось. Вставай, пошли вниз. — Он снова посмотрел на болото, старик всё так же неподвижно стоял у берёзки, только руку опустил вниз.