Лавина любви

— Нет — что? Ты не выйдешь за меня? Или не будешь со мной спать? Подождешь, пока на твоем пальчике будет обручальное кольцо?
— Мэтт Грегори, я вовсе не мечтаю о том, чтобы стать твоей женой. То, что было между нами… просто было и прошло… Ну и что из того, если я до сих пор… если меня до сих пор влечет к тебе? Это вовсе не означает, что я собираюсь связать с тобой жизнь! Я начинаю понимать, что жизнь не просто развлечение. Это ответственность, это принятие решений, это последствия и… и…
— Что? Самоотречение? Почему бы и его не внести в свой список? Со мной было хорошо в постели, пока мы были вдали от мира, где-то в глуши, но теперь, когда ты стала взрослым человеком, ответственным за свои поступки, все видится тебе в ином свете. Я не прав?
— Прав! — храбро воскликнула Джинджер. Пусть воображает самое плохое. Все лучше, чем понять правду. Потому что если он хотя бы заподозрит, насколько сильно она влюблена в него, то поймет, что немного настойчивости — и результат обеспечен. И тогда она проиграет. Уже бесповоротно.
— Отлично! — Он со всей силы оттолкнул от себя кресло и, отвернувшись от нее, сжал кулаки.
— Мне очень жаль, — непроизвольно вырвалось у Джинджер. Она поняла, что ей и в самом деле жаль. Ей жаль, что она не может дать ему того, чего так страстно жаждет сама.
Мэтт очень медленно повернулся к ней. На его потемневшем лице отражались следы внутренней борьбы.
— Чего тебе жаль? — Он хрипло рассмеялся. — Хочешь верь, хочешь не верь, но я действительно считаю, что женщина имеет право сказать «нет».
Джинджер ожидала услышать не это. Ей вовсе не нужны доказательства его врожденной порядочности.
— Я пойму, — с трудом выговорила она, — если ты захочешь, чтобы я перестала работать на тебя. Если ты считаешь, что наше прошлое способно помешать моей работе…
— Да с чего ты взяла? — Он нахмурился, но потом принужденно улыбнулся. — Ведь мы заключили контракт, Джинджер, он налагает на нас обоих определенные обязательства. Я вовсе не собираюсь освободить тебя от них только потому, что при виде меня ты теряешь душевный покой. В конце концов, дело есть дело.
— Я только думала…
— Что у меня на сердце рана? — Губы его скривились в подобии улыбки, от которой у нее холодок пробежал по спине. — За меня не переживай, я справлюсь, выживу… То есть «выживу» не совсем то, что я собирался сказать…
Она поняла, какое слово он подыскивает и что пытается донести до нее: разрыв с ней не станет для него большой проблемой. Он попробовал настоять на своем и потерпел неудачу, но неудача способна лишь на время раздосадовать его. Его последние слова подтверждают самые худшие ее опасения. Лицо Джинджер словно окаменело.
— Значит, увидимся в понедельник, как обычно?
— Да. В понедельник, как обычно. — Рука его застыла на ручке двери. — Да, вот еще что. Надо определиться со сроками окончания работ. Я хочу, чтобы ремонт был завершен как можно скорее.
— Совершенно с тобой согласна, — произнесла Джинджер так же отстраненно, как и он.
Это тяжело, но через это надо пройти, твердила она себе, бросаясь в кресло после его ухода.
Но она едва ли подозревала, насколько ей придется тяжело.
  
9
 
Подъехав в понедельник утром к особняку Мэтта, Джинджер заметила у входа его машину. Жалость какая! Она-то предвкушала час-полтора спокойной, работы! Интересно, что ему здесь понадобилось в такую рань?
Джинджер выбралась из машины и быстро двинулась по направлению к входной двери. Толстенные альбомы с образцами обивочной ткани и обоев стопкой лежали у нее в руках. По его словам, необходимо ускорить ход работ. Соответственно, ей следует за неделю подобрать всю драпировку. После этого можно будет заказывать шторы. Если все пойдет успешно, возможно, даже удастся договориться с декоратором о покраске и оклейке обоями тех комнат, в которых черновой ремонт уже завершен.
Прежде чем она вошла в дом, она услышала голоса. Четкий командный голос Мэтта перемежался с высоким тенорком Джейка. Она сделала глубокий вдох, словно собираясь нырнуть, и распахнула дверь. Мэтт, в линялых джинсах и толстом черном свитере с закатанными рукавами, скрестил руки на груди и откинул голову назад, словно она вошла на середине тирады. Он общался с наемными работниками по-дружески, но горе тем, кто решил бы, будто в его присутствии можно бездельничать! Если его что-то не устраивало, в выражениях он не стеснялся.
 
Оба — и Мэтт, и Джейк — обернулись в ту секунду, как она вошла. Мэтт бросил преувеличенно внимательный взгляд на часы и сдавленным голосом заметил:
— Могла бы приехать и пораньше!
— По пути пришлось заехать за альбомами с образцами.
Джейк поспешил выхватить у нее тяжеленные альбомы.
— Если бы мы знали, что ты задержишься, мы… не спешили бы так.
— Мы?
— Ах да… — Он хлопнул себя по лбу, как бы коря себя за забывчивость, и низким голосом, подразумевающим интимность, позвал: — Мерседес! Приехала дизайнер по интерьеру!
Мерседес поспешно вышла из кухни.
Джинджер хватило выдержки лишь на то, чтобы изобразить на своем лице некое подобие улыбки. Миниатюрная брюнетка с округлыми формами улыбалась ей во весь рот. Личико у нее было в форме сердечка; густые, неправдоподобно черные волосы лежали так ровно, словно им не нужен был парикмахер.
Джинджер почувствовала приступ головокружения. Кем бы ни была эта малышка, ее наряд явно не подходит для осмотра неоконченного особняка, где повсюду еще валяются горы строительного мусора и обломки плитки и дерева. Ее изумрудно-зеленое платье было вызывающе коротким и такие высоченные каблуки-шпильки, что них трудно было стоять, не то что ходить.
— Мерседес… — Мэтт привычным жестом обнял ее за плечи. — Это дизайнер по интерьеру.
— Кстати, меня зовут Джинджер. — Джинджер протянула руку.
— Просто сказка! — восхищенно воскликнула Мерседес, медленно оглядывая ее с головы до ног.
Джинджер почувствовала, как в ней поднимается желчь. На первый взгляд Мерседес было чуть за двадцать, но при пристальном рассмотрении она была гораздо старше. Возможно, ей все тридцать пять, а то и больше.
— Да, сказка, — бесцветным голосом повторила Джинджер.
— Когда этот ковбой хвастался, будто купил дом где-то в глуши, я даже не представляла, что на самом деле у него тут не просто дом, а целое поместье!
— Мерседес безумно нравится все, что ты сделала, — сказал Мэтт, с мечтательной улыбкой поигрывая прядкой волос подружки.
От взгляда Джинджер не ускользнуло, что его рука, обнимающая плечи Мерседес, спустилась ниже, на уровень груди. Для такой миниатюрной женщины грудь у нее была непропорционально большая.
Джинджер скрестила на груди руки и выдавила улыбку, демонстрируя показной интерес, хотя на самом деле больше всего на свете ей хотелось убить эту крошку.
— Пусть она походит по дому вместе с тобой. Может, она даже сумеет помочь тебе выбрать нужный цвет или еще что-нибудь… В таких вещах, как обои и драпировка, всегда важно услышать и мнение другого. А ты как считаешь?
— Мне лучше работается в одиночестве, — сухо заявила Джинджер.
— Мне кажется. Мерседес сумеет тебе помочь. Еще одно мнение женщины… В конце концов, ведь ты работаешь на меня! — Его светло-голубые глаза упрямо сверкнули.
Джинджер кивком подтвердила: да, у него на руках все козыри. Вот, значит, как он решил ей отомстить! Его мужское «я» задето, и он решил утереть ей нос.
— Конечно, ничего не имею против.
Кошачьи зеленые глаза Мерседес сузились, предвкушая победу, и Джинджер отступила, пропуская ее вперед. По сравнению с этой миниатюрной — метр с кепкой — кошечкой с такими формами, что ей позавидовала бы сама королева красоты, Джинджер показалась себе огромной неуклюжей дылдой. На ней в то утро были поношенные мешковатые джинсы и еще более мешковатый свитер. Макияжа она не наложила.
— Мерседес, если не возражаешь, начнем с кухни! И я присоединюсь к вам. — Он снова закинул руку на плечо подружки, и они вдвоем двинулись в сторону кухни.