Маленькие дети и их матери

10) Принципы морали. С указанными явлениями непосредственно связано развитие личных моральных принципов, и это имеет чрезвычайное значения для наставляющих в религиозной вере. Здесь существуют две противоположные позиции: одной придерживаются те, кто не хочет рисковать и с самого начала прививает ребенку некие моральные принципы, другой — те, кто рискует всем и позволяет индивидууму выработать свой личный моральный кодекс. Воспитатели детей будут правы, избегая обеих крайностей, впрочем, теория начала человеческой личности как члена социума — даже для целей религиозных полемистов — должна принимать во внимание тот момент, когда ребенок уже способен чувствовать ответственность за свои помыслы и поступки.
11) Игра и приобщение к культурному опыту. Можно сказать, что в результате успешного соединения влияния окружающей среды с врожденным процессом развития индивидуум будет вознагражден неким промежуточным пространством, чрезвычайно важным в его жизни. Оно начинается с всепоглощающей игры, доступной лишь маленьким детям, и может развиться до неизмеримых богатств человеческой культуры. Впрочем, это происходит только в случае здорового развития и не предполагается по умолчанию. Но так как это происходит с некоторыми детьми, можно говорить, что оно составляет жизненно важную часть человеческой личности.
12) Личная психическая реальность. Индивидуум, в соответствии со своим опытом, с умением накапливать опыт, развивает способность верить во что-то, или доверять. Непосредственное культурное окружение побуждает ребенка верить в то, другое или третье, однако основу составляет упомянутая способность накапливать опыт — как из реальной жизни, так и из снов. Затронутый предмет, являющийся чрезвычайно важным при описании человеческой личности, слишком сложен, чтобы быть включенным в обсуждение вопроса «Где начало человеческой личности?». Впрочем, я полагаю, что у заинтересованных в определении начала личности не меньший интерес вызывают вопросы о доступных ей вершинах развития.
 (1966)
 6. Здоровое окружение в пору младенчества 
Рассматривая определенные проблемы младенческого возраста, вы[17] исходите — и в каждом случае это особый угол зрения — из своего опыта педиатра, чьей областью является рост, развитие детей, а также нарушения в развитии, обусловленные факторами физического порядка. Мне бы хотелось поговорить о затруднениях, вызванных не физическими заболеваниями. Упрощая задачу, я должен допустить, что младенец физически здоров. Думаю, вы позволите обратить ваше внимание на аспекты ухода за ребенком, не касающиеся физической стороны дела, ведь вы постоянно сталкиваетесь с подобными проблемами в своей практике и неизбежно должны искать ответы за пределами круга физических причин.
Вам, вероятно, известно, что я начинал как педиатр, а затем обратился к психоанализу и детской психиатрии; тот факт, что я вначале был врачом, чрезвычайно повлиял на мою работу. Я накопил очень большой опыт — просто потому, что активно занимался практикой в течение сорока пяти лет; за такое время, конечно же, собирается огромный материал. Здесь я всего лишь попытаюсь трактовать крайне сложную теорию эмоционального развития человеческого существа как личности. Впрочем, должен сказать, что за сорок пять лет мои убеждения окрепли.
Как ни странно, подготовка врачей и сестер для медицинской помощи физического характера в каком-то смысле лишает их способности видеть во младенце человеческое существо. Когда я сам начинал, то ловил себя на том, моя естественная способность проникнуться чувствами ребенка не распространяется на совсем маленьких детей. Меня крайне беспокоил этот недостаток, и я испытал настоящее облегчение, когда со временем уже мог прочувствовать себя внутри отношений мать—дитя или дитя—родители. Мне кажется, многие врачи знают о подобном барьере, который мне удалось преодолеть, и им необходимо много работать над собой, чтобы суметь почувствовать себя на месте младенца.
 
Педиатру обязательно надо понимать, как обстоят дела в самом начале человеческой жизни, а говоря с родителями, он обязан понимать важнейшие функции родителей. Доктор приходит, когда ребенок болен, но родители важны постоянно, независимо от того, болен ребенок или нет. Матери, да и обоим родителям, приходится очень трудно, если доктор, которого позвали, чтобы определить, не пневмония ли у ребенка, не замечает, что делают родители, день за днем приспосабливаясь к потребностям ребенка — а не только тогда, когда малыш заболел. Например, большинство сложностей при грудном кормлении никак не связаны с занесением инфекции или с неподходящим биохимическим составом молока. Их причина кроется в проблемах, возникающих у каждой матери, приспосабливающейся к нуждам новорожденного. Каждая мать должна справиться с ними сама — ведь нет двух одинаковых младенцев, как нет двух одинаковых матерей, да и к каждому своему ребенку одна и та же мать будет относиться по-разному. Мать не может научиться тому, что от нее требуется, ни из книг, ни от патронажных сестер, ни от докторов. Ее наука — это ее собственный опыт младенчества. Кроме того, она наблюдает, как другие родители ухаживают за детьми и, возможно, сама ухаживала за младшими сестрами или братьями, и — что очень важно — она многому научилась в раннем детстве, играя в «дочки-матери».
Некоторым матерям и в самом деле как-то помогают книги, но если мать обращается к книге или к кому-нибудь за советом, стараясь... научиться тому, что она должна уметь, мы, конечно же, задумаемся, подходит ли она для этой работы? Она должна обладать знаниями, хранящимися на глубинном уровне и не обязательно в той части мозга, где для всего находятся слова. Главное, что делает мать с ребенком, не выражается словами. Это совершенно очевидно и именно это так легко упустить из виду. За свою долгую практику я встречал столько докторов, сестер и педагогов, уверенных, что они могут сказать матерям, что им делать, и тративших много времени на наставления родителям. А потом я видел их, когда они сами становились матерями и отцами, вел с ними частые беседы об их трудностях и выяснил, что большинству понадобилось забыть то, что, как они считали, они знают и чему учили других. Нередко они обнаруживали, что их познания настолько мешали им, что они не могли быть естественными со своим первым ребенком. Постепенно они смогли отбросить эти бесполезные знания, облеченные в слова, и у них установилась связь с их детьми.
 Холдинг и обращение с ребенком
Забота о маленьком ребенке может быть описана термином «холдинг», особенно если расширять его значение по мере того, как ребенок становится старше и его мир усложняется. В конце концов, этот термин может включить функции семьи и далее — более сложным образом — описывать заботу профессионалов.
Вначале, однако, речь идет именно о физическом холдинге — о том, как ребенка держать на руках, то есть о физической стороне дела, обусловливающей психологическую, которая может быть хорошей или плохой. Хороший холдинг и обращение облегчают процесс развития ребенка. Плохой холдинг означает постоянное прерывание этого процесса из-за реакций ребенка на неудовлетворительное приспособление к его потребностям.
Облегчить развитие в данном контексте означает приспособиться к основным потребностям, природа которых такова, что это может сделать только кто-то из людей. «Инкубатор» подходит недоношенному ребенку, но ступень развития доношенного требует присутствия рядом человеческого существа, пусть даже мать, ухаживая, использует колыбельку или коляску. Мать сумеет приспособиться к потребностям ребенка на этой ранней стадии, потому что у нее нет пока других желаний.
Большинству детей везет — их хорошо держат на руках большую часть времени. Это дает им уверенность в благожелательности мира, но еще важнее то, что они имеют достаточно хороший холдинг, что позволяет им очень быстро эмоционально развиваться. Когда ребенка «достаточно хорошо держат», успешно закладываются основы личности. Дети не помнят о том, что их «держали достаточно хорошо». Травмирующий опыт остается у них в памяти, когда их «не держали достаточно хорошо».