Зильбер. Второй дневник сновидений

Старый глупый Брайтуотер… Полная неразбериха! Дурацкий экзамен…
Грейсон вздохнул:
– Я правда этого не знаю. – И растерянно добавил: – Что же это значит?
– О господи! – Пухлая учительница слева от мистера Брайтуотера сочувственно покачала головой. – АДС – антидиетическое сало. Кто же этого не знает!
– Антидиетическое сало? – Грейсон недоверчиво уставился на них. – Как антидиетическое сало вырабатывается в клетках человека? И как это вообще связано с биологией?
Вообще-то он был прав. Это действительно глупейший сон. Антидиетическое сало… Ничего получше подсознание Грейсона не могло придумать?
– Посмотрите, ему даже не стыдно! – Пухленькая учительница прищёлкнула языком и обратилась к своим коллегам: – Итак, что касается меня, я не готова больше тратить время на этот экзамен. Моё решение – мы не можем дать ни одного балла.
– К сожалению, я полностью согласен, – сказал мистер Брайтуотер озабоченно. – Извините, Грейсон. Вы провалили экзамен.
Грейсон выглядел так, будто сейчас расплачется.
– Но… но… – подавленно шептал он.
– Я тебе сразу говорила, что нужно больше учить, – строго сказала Эмили с ноткой самодовольства в голосе. – Меньше вечеринок и баскетбола, больше думать о будущем!
Только я хотела возразить, как вдруг нас окутала кромешная тьма. Пол под ногами наклонился, и я провалилась в зияющую пропасть.
Грейсон проснулся, и я тоже – с оглушительным сердцебиением.
Я, кряхтя, поднялась – терпеть не могу, когда такое происходит. Это ужасающее чувство – проваливаться в никуда, как будто у тебя заканчивается кислород и ты мучительно задыхаешься, падая в бездну. Честно говоря, я была уверена, что смерть выглядит именно так.
Мой будильник со светящимися цифрами показывал десять минут пятого. Воскресенье, шестое января. Последний день каникул. Но бездельничать весь день нельзя, потому что на вечер назначено знаменитое крещенское чаепитие у миссис Рыси Спенсер, а я ещё не знала, что надеть, так как у меня не было времени порыться в шкафу у мамы или Лотти и найти подходящий наряд. Но у меня ещё оставалось достаточно времени, чтобы выспаться, а сейчас это намного важнее, чем вопрос о нарядах. Только сначала мне нужно сходить в туалет. Я вздохнула, вывалилась из кровати и потопала к двери.
Светила почти полная луна, и здесь, на втором этаже, было светло, хотя я в этом доме уже легко могла дойти до ванной с закрытыми глазами, даже не наступив на скрипучую половицу в прихожей, которую Эрнест уже давным-давно хотел отремонтировать. Когда кто-нибудь её тревожил, она издавала весьма неприличный звук. «Как тётя Гертруда, когда поест горохового супа», – говорила Мия, время от времени специально наступая на неё. Сейчас я грациозно обогнула эту доску: я не хотела никого будить. Но как только я потянулась к ручке двери, то услышала шум воды в ванной.
Я уже бросилась было бежать, но потом остановилась, потому что поняла, что находилась в реальном мире и опасность встретить Монстра Ада миновала. Да к тому же Монстр Ада никогда бы не стал так основательно мыть руки. Я нетерпеливо переступала босыми ногами, пока дверь в ванную наконец-то не открылась и оттуда шаркающей походкой не вышел Грейсон, как обычно (независимо от того, какая снаружи была температура) в одних штанах от пижамы и с голым торсом. Но кто я была такая, чтобы жаловаться? Более того, в это время суток на мне не было ни контактных линз, ни очков, поэтому я всё равно мало что видела.
– Тоже не спится? – спросила я дружелюбно, а Грейсон тихонько вскрикнул от испуга.
Очевидно, он толком не проснулся и вообще меня не заметил. Но сейчас старался разглядеть меня, щуря глаза.
– Лив! Ты что меня так пугаешь?
– Извини.
– Ты мне только что приснилась.
– Как мило с твоей стороны.
Он вздохнул:
– Нет, это был не очень приятный сон. Скорее, наоборот, он был ужасен. Я провалил устный экзамен по биологии ко всем чертям! Когда они мне сказали, что я не справился, я сразу проснулся от испуга. Сердце до сих пор стучит как бешеное.
Всё потому, что ты не знал, что такое антидиетическое сало, дорогой! Я сегодня во сне встретилась с Артуром и Монстром Ада, и кто из нас ещё должен жаловаться?
 
– А ты?
– Что я?
– Почему ты не спишь?
– А-а… полнолуние, – ответила я. – И мне тоже нужно туда.
– Эй, это же моя старая футболка. – Похоже, глаза Грейсона уже привыкли к лунному свету. – Во сне ты была в ней же.
Ой-ой! – Опасная территория. Я на секунду замерла.
– Хотя в моём сне у тебя ещё был хвост, – задумчиво продолжил Грейсон.
– Хвост? – повторила я, стараясь придать голосу такие же неодобрительные нотки, как это обычно делала Эмили.
Я могла поклясться, что Грейсон покраснел. Хотя в сумеречном свете ничего особенно видно не было.
– Хвост леопарда, – сказал он.
Да нет же, чёрт побери! Не леопарда, а ягуара!
– Как странно! – Я покачала головой. – Что бы об этом сказал дядюшка Фрейд? Опять что-то почудилось?
Грейсон ничего не ответил. Но потом тихонько спросил:
– Вы же этого больше не делаете, Лив?
Я кашлянула:
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, эти сны, двери в сны… Вы же не ходите больше по этим коридорам, ты и Генри? Это же всё позади, да? – Его голос звучал так серьёзно и озабоченно, что солгать ему было невозможно.
Я правда не знаю, что бы я ему ответила, если бы в этот момент не раздался звук «тётя-Гертруда-поела-горохового-супа». Кто-то наступил на скрипучую половицу. Это была Мия – хорошенькая и опрятная в своей ночной рубашке с рюшами, которую тётя Гертруда подарила мне три года назад на Рождество. Я её ни разу не надела, а Мии она нравилась, потому что она чувствовала себя в ней как ученица школы-интерната из какого-нибудь приключенческого романа викторианской эпохи, и Лотти она тоже нравилась, потому что Мия в ней выглядела как ангелочек. Лотти всегда самоотверженно разглаживала каждую складочку, каждую рюшечку.
– Чур, я первая, – сказала я, когда Мия подошла ближе.
Она ничего не возразила, а просто прошла мимо нас на лестницу, пристально глядя вперёд.
– Эй! – сказала я уже громче.
Ноль реакции.
Куда она собралась? В туалет на первом этаже? Или хотела тайком заполучить оставшиеся пышечки, которые Грейсон должен был зарезервировать для себя?
– Мия?
Всё-таки с ней что-то не так.
– Она ходит во сне, – прошептал Грейсон. – Такое случается в полнолуние.
Да, он был прав: она бродила во сне. Со мной тоже такое бывало в детстве. Мия начала спускаться по лестнице, немного пошатываясь, но довольно уверенно. Грейсон и я следили за ней.
– Может, разбудить её? – прошептала я.
– Лучше не надо. Ещё упадёт на лестнице.
У подножия лестницы она остановилась и уставилась в пустоту. А потом целенаправленно зашагала к входной двери.
– Сейчас, наверное, лучше её разбудить, – сказал Грейсон.
Мия уже нажимала на ручку двери.
Я положила руку ей на плечо.
– Мия, милая, на улице минус восемь, наверное, не стоит сейчас гулять босиком.
Она смотрела сквозь меня.
– Жутковато, – заметила я.
Грейсон пощёлкал пальцами прямо пред носом Мии, но она даже не моргнула.
В её странном пустом взгляде ничего не изменилось, но, по крайней мере, она позволила нам отвести её наверх. Мы взяли её под руки – я справа, а Грейсон слева, – и повели маленькую викторианскую школьницу обратно в её комнату.
Когда мы уложили Мию в кровать и я поправила ей одеяло, она наконец-то закрыла широко раскрытые глаза и пробормотала:
– Я узнаю вас, мистер Холмс. Вы раскроете это дело.
– Можете быть в этом уверены, Ватсон, – прошептала я и положила голову на её подушку. На минутку.
 
– Я пойду вниз, закрою входную дверь. – Грейсон зевнул. – Вдруг она снова куда-нибудь соберётся.
– Спасибо.
Что-то заставило меня забраться под одеяло к Мии. Просто я слишком устала, чтобы идти к себе. Даже сходить в туалет сил не осталось.