Удиви меня (СИ)
— Не трудно. Мне он просто не нравится. В пальто я стройнее.
— В пальто ты дурнее. Кыш переодеваться. Пять минут, Полина, — указывает рукой на часы. — Реально ведешь себя как ребенок. Давай, давай.
Нехотя выхожу из машины и под цепким взглядом Алмазова поднимаюсь в квартиру.
Пуховик — не самое страшное. Что и подтвердилось через полчаса, когда мы зашли в дом к Сережиным родственникам. Вот целовать меня даже в щеку с дурно пахнущими духами — то еще «удовольствие». А оценивающий с ног до головы взгляд малолетней выхухоли — это вообще атас. Как научиться убивать с помощью взгляда?
— Ты что-то хочешь мне сказать, Дарья? — милейшим голосом произношу я, как только Сережа отходит в сторону вместе со своей мамой.
— Кроссовки зимой — это давным-давно не модно. И эта черная водолазка, фу. Ты как будто на кладбище собралась. Тебе не идет.
— А я не слежу за модой, Дашенька. Главное, чтобы нравилось мне и Сереже.
— Ну-ну. Вообще-то у Сережи девушки более красивые были, так что, я бы на твоем месте так не была уверена. Сегодня — ты, завтра — уже не ты.
— А я бы на твоем месте, малолетняя выхухоль, закрыла бы рот, — шепчу ей в ухо, которое с удовольствием бы оттянула. — Ты первый кандидат в моем списке в морг.
— Чего?!
— Того. Буду присутствовать и наслаждаться, когда тебе вырежут молодые и здоровые органы на трансплантацию хорошим людям. В мире должен быть баланс.
— Ты совсем ненормальная?
— Понятие нормальности слишком размыто, — улыбаюсь и… плюю в сторону Даши. Я не знаю, что на меня находит, это просто… пипец. Неконтролируемый огромный пипец.
— Ты плюнула в меня!
— Нет, не в тебя. Да и не плевала я, так, доставала из зубов бекон. Прости, что попала, — быстро обхожу малолетнюю выхухоль и цепляюсь за руку Сережи. Может Алмазов и прав — я ребенок, иначе как объяснить, что мне еще и захотелось показать язык его сестре?
* * *— Полин, ты только не обижайся, — ну начинается…
— Оливье у вас очень вкусный, спасибо, — в наглую перебиваю Сережину мать, зная, что она сейчас скажет. В реале салат просто отвратительный. Куриная грудка с каким-то ужасным привкусом. Лучше бы колбасы вареной настругала, как все обычные люди.
— Спасибо, это мой любимый рецепт. Я хотела у вас спросить, — переводит взгляд то на Сережу, то на меня. — Когда вы уже поженитесь? Вместе уже полгода. Работаете вместе. Живете вместе. Да все вместе. Почему не оформите официально брак?
— Действительно, Сережа, — резко произносит Сережин отчим. — Как-то нехорошо получается.
Нехорошо получается, когда ты свою больную дочь сплавил замуж, чтобы не мешала. Козел. Блин, чего ж я такая злая? Мне бы поблагодарить его, что София за пятьсот километров отсюда, да что-то не благодарится. Пошло это.
— У нас все хорошо и нас это устраивает, — подытоживает Сережа, после небольшой паузы.
В реале Сережу это не устраивает, а меня — да. Почему-то от этой мысли улыбаюсь и впервые в голову приходит замечательная идея.
— На самом деле, Сережа чуточку не договаривает. Мы не хотели говорить, но мы расписались три недели назад, — перевожу взгляд на Сережу и улыбаюсь. Вполне себе искренне, между прочим. Вот оно, идеальное решение.
— Как?! А почему без свадьбы.
— А мы решили по-тихому, — включается в игру Сережа.
— И деньги сэкономили и нервы, — милейшим голосом добавляю я.
На самом деле претензий дальше было немного. Скорее — легкая обида, что не погуляли на свадьбе.
— Я настаиваю хотя бы на ресторане. Вы вообще понимаете, что так делать нельзя? — недовольным голосом вещает отец семейства.
— Можно. Все можно, — подытоживает Сережа, поднимая бокал с соком.
Фактически из «золотого дворца» — мы убегали. И нет, к моим родителям не шибко рвались. Нам просто обоим хотелось домой.
— А может и вправду махнем в ЗАГС после новогодних каникул? Ну раз свадьбу не хочешь?
— Я сказала это, чтобы от нас отстали. Вот и все. Штамп в паспорте — это просто штамп, который, ну вот совсем ничего не значит. А знаешь, что я реально хочу? — быстро перевожу тему, как только Сережа паркуется у дома моих родителей.
— Люлей?
— Не, — мотаю головой, не сдерживая улыбки. — Угадай.
— Понятия не имею. Ну пусть будет минет.
— Я сказала, угадай, что я хочу, а не ты. А я хочу нефильтрованное пиво с янтарной рыбкой с перцем. Я вчера была в ординаторской на неврологии и просто офигела от их стола. Новый год, а они сухарики и рыбу едят, представляешь? Но пиво безалкогольное, они и мне предлагали, но мне как-то было стремно. А вот рыбку схватила, и она оказалось такой вкусной. Прям няма. Заедем после мамы с папой в магазин?
— За пивом и рыбой? — чуть кривит лицо Алмазов.
— Да. И попкорн можно. И ужастик новый. Выбираю я.
— Ну вообще я не против пива, но это прям вообще не по-новогоднему. Хотя, плевать. Только ты сменишь мелодию на телефоне. Она меня достала.
— Хорошо. На время сменю. Эх, ну ладно, пойдем на выход номер два.
История, кажется, повторяется, и нет, не едой, а реакцией на нашу «роспись». Господи, знала бы, что после этого от меня отстанут, давно бы так сказала. Да и не так уж страшно, что все немного обижены.
— Поль, я не понимаю, как вы могли просто расписаться?! — обиженно произносит мама. — Ну хотя бы нас позвали.
— Мамочка, ну не обижайся. Это было спонтанным решением. Да и без всей этой суеты. И сэкономили. Чего деньги впустую тратить?
— Ну хотя бы посидеть в семейном кругу. А платье?
— А мы обязательно устроим торжество с платьем в маленьком семейном кругу, ну скажем, после январских праздников, — резко поворачиваюсь к Алмазову на его речь. Ну гад какой!
— Вот это уже лучше. Платье можно не пышное, чтобы было удобно. А ты, Сереж, в белом костюме. Хоть фото на память сделать.
— Да, сделаем, — бормочу себе под нос, мысленно испепеляя Алмазова.
— Мда… удивили, так удивили, — озадаченно бросает папа, вглядываясь то на Сережу, то на меня. — Так, стоп, вы что беременны?
— Нет, конечно, папа, — возмущенно бросаю я. — Что за примитив? Какая к черту беременность?
— Обыкновенная. Маточная, надеюсь. Сергей? — переводит взгляд на Алмазова.
— Я бы о таком точно знал. Полина бы мне давно пулю в лоб пустила, если бы это случилось, — отшучивается Алмазов.
— Может хватит говорить глупости? Мам, давайте к сладенькому перейдем.
— Может подождем со сладеньким, мне надо переварить полученную информацию.
— Что тут переваривать, я не понимаю? Мы расписались. Все. Что в этом такого удивительного? — возмущённо бросаю я, вставая из-за стола. — Я за сладким.
Дура! Просто дура. Сама ляпнула, сама теперь и расхлебывай. Точно говорят — язык мой враг. Ничего сладкого я не хочу, но теперь уж я обязана принести его на стол. Открываю холодильник и беру шоколадную колбасу. Эх, ничего не меняется. Все такая же прелесть. Не хотела сладкого — теперь захотела. Подношу к носу до боли знакомое лакомство и вместо того, чтобы учуять запах какао, единственное, что я чувствую — это то, как сильно кружится голова. Нет, она не кружится, меня всю качает. И в глазах — не шоколадная колбаса, а вертолеты. Впервые в жизни я не могу совладать с собой. Первым падает из рук блюдо, затем я сама. Последнее, что я точно помню, это то, что, упав, я больно ударилась затылком.
Глава 53
Лучше бы я разбила голову так, чтобы отключиться, как минимум на неделю, чтобы всего этого не слышать и не осознавать. А по факту — шишка и боль есть, а последствий нет. Точнее, последствия есть в виде огромного и жирного хорионическо-гонадотропинового конца света. Это действительно конец. Тупо конец всему, если это не сон и не ошибка. Я впервые жалею, что имею какое-то отношение к медицине. Будь я сейчас какой-нибудь студенткой консерватории, я бы как дурочка хлопала ресницами, не понимая почему вокруг меня носятся столько людей и зачем мне вообще брали такие странные анализы. И главное, зачем мы дожидаемся гинеколога. Мы! Даже в голове звучит абсурдно: мы все дожидаемся гинеколога. Ну почему я не упала, если уж так было суждено, в квартире Алмазова? Сейчас мы бы были вдвоем, и никто бы на меня не смотрел вот так, как собственно смотрят. Никто бы ни о чем не догадывался. Это было бы только между нами. А теперь только ленивый не строит в своей голове догадки.