Жернова (СИ)

Казалось, взгляд Жреца жег работорговца через багровые очки, и тот мелко подергивался. Скаах ан Хар прекрасно знал, что некоторых кормящих торговец уже продал, оторвав их от собственных грудников, которые сейчас вопили среди других. И это весьма прибыльно — за две — четыре недели плавания матерей заставляли кормить и своих малюток, и других детей до трех лет. Теперь молодух продали с двойной выгодой, ведь они уже носили в животах ублюдков, зачатых от кого-то из матросни, ежедневно навещавших невольниц. Правда матери еле держались на ногах — орава детей высасывала их досуха, а в перерывах между кормлениями, их пользовала вся команда. Но торговец знал, что делал, когда влил женщинам в глотки бодрящий напиток из какой-то дряни, изготовляемой на островах. Сутки-двое брюхатые порхи продержатся, а потом… потом уже никто не взыщет с него, если товар быстро испортится.
Трясущийся торговец стал заикаться и умолк, избегая глядеть в глухие омуты очков Жреца, и уставился на его хринг — длинные черные «когти», казалось, взбухали, шевелились и багровели. Верховный заклинатель был раздражен, однако его лунообразное лицо оставалось спокойным и доброжелательным, и вот он уже отвернулся, щелкнув пальцами. Мальчишка-эфеб небрежно бросил в корзину мокрого от пота работорговца монеты за приобретенный товар. Через четверть часа золотокожую девочку доставят в особняк Отца Непорочных, что находился рядом с королевским двором в Розстейнар — Верхнем городе.
В целом Скаах был доволен покупкой и собирался расположиться в портшезе, поднятом на плечи порхов, чтобы плыть высоко над суетящейся толпой… Но, неожиданно для себя, свернул в сторону площади Старого рынка, откуда неслись аппетитные ароматы. Он прошелся по кругу, наслаждаясь тишиной, образующейся вокруг него в шумном многоголосье, и уже дал знак порхам опустить портшез, и тут его глаз выцепил нечто привлекательное. Правда Жрец не успел отреагировать, остановить взгляд и поймать картинку, которая на миг коснулась восприятия. Это вызвало у него раздражение и зуд в носу. Он никогда ничего не упускал — время, деньги, людей, удовольствия и события… Резко сделав пару шагов назад, и заставив обескураженных эфебов почти ткнуться ему в спину, Скаах начал медленно поворачивать голову, принюхиваясь, шаря глазами и отыскивая упущенное.
Вот оно. Жрец задышал быстрее. Загорелый светловолосый мальчишка лет пяти держал в руке надкушенное спелое яблоко, к которому, пофыркивая от удовольствия, тянулся огромный темно-каштановый жеребец. Не отводя глаз от мальчика, Скаах принялся потирать друг о друга потные подушечки пальцев. Тонкий детский профиль на фоне темной блестящей шерсти, светлые волосы, перепутанные ветром с черными прядями конской гривы, пунцовая кожа яблока и белые молочные зубы. Рот Жреца наполнился слюной — как же он любил живописные сцены, пробуждающие аппетит, подобно дразнящим ароматам изысканных яств. Скаах не спеша приблизился к ограде, на которую вскарабкался мальчишка, и втянул ноздрями сплетенные запахи дикого зверя, детского пота, горячей кожи и брызнувшего сока яблока, лопнувшего в зубах жеребца.
Очнувшись, Скаах легко ударил посохом по запястью эдира, поспешившего протянуть руку, чтобы схватить мальчика за шиворот. Ребенок повернулся — у него были «пестрые» глаза — один — чистого синего цвета, другой — ярко-желтый, как светящийся на солнце медовый камень.
Очень интересный экземпляр.
***
Быстрый взмах слева и гневный храп жеребца, отвлек Бренна от поглаживания теплого лошадиного лба. Яблоко покатилось по булыжникам старого рынка, и Бренн настороженно уставился на добродушно улыбающегося чужака в красной шляпе, глаза которого прятались за очками цвета запекшейся крови. Взгляд сразу привлек когтистый хринг на бледном выпуклом лбу — ничего себе — Жрец высшего ранга! От человека душно пахло тяжелой сладостью, и Бренн невольно задержал дыхание, уставившись на висящий на шее чужака черный, глухой, без малейшего блеска, камень, оплетенный витками золотой проволоки.
 
Бренн вспомнил. Храфн тебя сожри — это же Верховный Заклинатель и Отец Непорочных в одном лице! И на глаза ему стараются не попадаться все — от худородного из Нижнего города до нобиля из Розстейнар.
А черный камень, как рассказывали старшие, усиливает его способность чуять испускаемую кем-то яджу.
А еще в Канаве говорили, что Жрец часто покупает детей, чтобы выдрессировать из них преданных слуг и учеников.
А еще ходили слухи похуже — мол, на самом деле, дети нужны Скааху для его ужасного пристрастия — он сдирает с них кожу своими противными, как белые черви, пальцами, и делает из них чучела, собирая жуткую коллекцию. И в его прекрасном и ужасном особняке, что рядом с королевским дворцом Розаарде, есть подземные залы, сплошь заполненные чучелами детей из разных земель и стран.
А младенцев Жрец самолично топит в больших стеклянных чанах с синюхой, и они там плавают голые с выпученными глазами.
А еще…
Дожив до пяти, Бренн изо всех сил хотел верить, что такие слухи — лишь увлекательные страшилки, навроде сказок про древнего короля Чарлога, что жрал детей, но сейчас ему вдруг стало зябко на жарком солнце. Чего хочет от него этот человек? Мышцы напряглись — он был готов удирать со всех ног.
Словно догадавшись о его панических мыслях, Скаах вдруг резко прижал Бренна к ограде, вдавив ему в живот навершие своего посоха, и доброжелательно улыбнулся, отчего круглое лицо, будто треснув, пошло длинными мелкими морщинками. Но улыбка показалась Бренну оскалом мордастой крысы, оголившей десны с редкими зубами, меж которых застряли кусочки жеванного ореха.
— Не шевелись, мальчик. Мне нужно как следует тебя разглядеть, — проникновенно зазвучал тихий голос, и Бренн замер, невольно вслушиваясь — как странно говорит этот противный человек, будто гладит кожу теплым мехом.
Приблизив круглое лицо и расширив ноздри, чужак вдруг, как собака втянул воздух, обнюхивая Бренна, отчего тот перепугался еще больше.
— Ты ведь хочешь орех? — Жрец протянул ему вкусно пахнущий плод, но его посох продолжал вгрызаться Бренну в живот, прижимая к жесткой изгороди. Жеребец за спиной всхрапнул и толкнул Бренна в плечо, требуя угощения, — это помогло сбросить оцепенение. Прикинувшись дурачком, Бренн кивнул и заканючил:
— Господин… Минрэй… Дяааденька, пустите, ваша палка… мне от нее больно…
Рядом с ухом раздался странный клокочущий смех, будто человек давился… — Палка, — повторил Жрец, обегая взглядом лицо и тело ребенка, — … какая невинность… — Чужак продолжал улыбаться.
— Назови свое имя, мальчик, имя твоих родителей, скажи, где ты живешь? — Чужак вдруг сам с жадностью откусил орех и снял очки — его круглые выпуклые глаза, темные и холодные, как пыльные камни, вперились в Бренна. Человек провел длинным влажным пальцем по его шее, и мальчик содрогнулся от гадливости.
— Разве ты не хочешь стать моим эфебом — учеником? Я помогу такому славному мальчику, как ты…
— Хочу… — послушно закивал Бренн, пытаясь собрать мысли в кучку, но получалось плохо.
— Замечательно, — одобрительно кивнул Жрец, сжимая ему предплечье, и вдруг больно ущипнул его за щеку, продолжая жевать орех и вдавливать посох в живот. Бренн вскрикнул, его затошнило. Ему было больно, был противен приторный запах и липкие прикосновения. Так щупают скотину и порхов, когда покупают, — мелькнула короткая мысль. Волна нарастающего страха вызвала дрожь.
Пока чужак растирал в пальцах его волосы и продолжал принюхиваться, прикрыв глаза, давление посоха немного ослабло… Сильнее втянув живот, Бренн рыбкой выскользнул из-под «палки» Жреца и спрыгнул в пыль. Резкая боль в виске подсказала, что выдранная прядь волос осталась в цепких пальцах чужака, но это ерунда — главное, он свободен…
— Не спеши, щенок! — Жесткая рука эдира схватила его за шиворот, не давая увернуться, и подтянула вверх.
— Гад, гад! — Вопль Бренна и ругань стража, которому он изо всех сил заехал башмаком по колену, вызвали раздражение Отца Непорочных. Он уже замахнулся посохом, чтобы ударить пытавшегося вырваться мальчишку, когда над изгородью показалась голова разгневанной лошади.