Порочный учитель

 Мои щеки горят, а бедра сжимаются от этой мысли.
— Я тоже не могу, - выдыхаю.
 Он подходит ко мне, в глазах горит опасная искра.
— Встань, - приказывает он.
 Я делаю, как он говорит, и встаю перед ним.
 Глаза Оака мгновение изучают мои, прежде чем он притягивает меня к себе. Его губы накрывают мои, и он пробивается языком сквозь мою защиту, вторгаясь в мой рот с такой потребностью, что у меня слабеют колени.
 Я хватаюсь за его мощные плечи, желая раствориться в нем.
 Он перестает целовать меня, наше дыхание прерывистое, когда он тихо бормочет:
— Приходи ко мне сегодня на ужин.
 Я поднимаю бровь.
— У меня такое чувство, что подруги заметят, если меня не будет на ужине.
— Поешь немного, и скажи им, что ты не голодна. - Его хватка на моих бедрах болезненно сжимается. — Скажи, что ляжешь спать пораньше и будь в моем коттедже к восьми.
— Хорошо, - выдыхаю я.
 Оак улыбается и целует меня еще раз, прежде чем отстраниться.
— А теперь иди в класс.
 Я киваю и поворачиваюсь.
 Только для того, чтобы Оак игриво шлепнул меня по заднице, заставляя меня взвизгнуть.
— За что это было?
 Он прислоняется спиной к столу, сложив руки на груди.
— Мне так захотелось.
 Я качаю головой, но не могу сдержать глупую ухмылку, которая расползается по моим губам, когда я направляюсь к его двери.
— До встречи, - говорю я, и выхожу в коридор, не оглядываясь.
 Единственный ответ, который я получаю, - это тихое рычание. То, которое проникает прямо в мою сердцевину и заставляет меня тосковать по мужчине, стоящему позади меня.
 Это будет очень долгий день.
Глава 23
Оак
 Я не очень опытный кулинар, но люди часто делают комплименты по поводу моей лазаньи, поэтому я приготовил её для Евы, а также большую порцию сырного чесночного хлеба.
 Просто безумие, что я нервничаю.
 Это первый раз, когда я буду проводить время с Евой не в учебной обстановке или не трахая ее, даже если и хочу, чтобы вечер закончилась именно этим. Мне нужно узнать о ней больше, узнать, хочет ли она уничтожить своих родителей так же сильно, как я.
 Совершенно ясно, что я не могу держать свои руки при себе, когда дело касается ее. Вместо того чтобы бороться с этим, пришло время выяснить, можем ли мы стать партнерами по преступлению и завершить мой путь возмездия, с ней на моей стороне.
 Единственная проблема в том, что это означает, что мне нужно раскрыть свои истинные намерения в отношении нее. Еще не зная Еву, я планировал уничтожить её вместе с ее семьей. Это не та тема, которую я хотел бы затрагивать сегодня вечером, но во время совместного двухнедельного отпуска мне придется признаться.
 Я бросаю взгляд на часы и замечаю, что уже четверть восьмого. У меня сжимается челюсть. Либо Ева просто опаздывает, либо ее поймали, когда она пыталась улизнуть из школы. Учитывая, что она часто опаздывала на урок дисциплины, я предполагаю первое.
 Раздается тихий стук в дверь, и напряжение охватывает мое тело. Руки дрожат, когда я тянусь к дверной ручке. Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоить свои нервы, но это не срабатывает.
 Открываю дверь, и вот она, одетая в красивое струящееся бледно-голубое платье, заканчивающееся чуть ниже колен.
— Ты выглядишь сногсшибательно, - говорю я, прежде чем она успевает заговорить.
 Я оглядываю окрестности, убеждаясь, что поблизости никого нет.
— Заходи. - Отступаю в сторону и позволяю ей проскользнуть мимо меня.
— Что бы ты ни готовил, пахнет потрясающе, - говорит Ева и улыбается, глядя на меня.
 Я сжимаю челюсть, когда в голову приходит глупая, мимолетная мысль.
  Я мог бы привыкнуть к этому.  
— Я готовлю лазанью. - Киваю головой в сторону дивана. — Присаживайся. Что ты будешь пить?
 Она слегка наклоняет голову.
— То же самое, что и ты.
 Я поднимаю бровь.
— Не уверен, что тебе понравится скотч. - Я подхожу к холодильнику и достаю бутылку белого вина. — Как насчет шардоне?
 Ева улыбается, а затем кивает.
— Звучит здорово.
 
 Я не должен предлагать несовершеннолетней ученице выпить, но тогда и мне не следовало бы держать ее здесь, в своем коттедже. С Евой я делаю все, что мне не положено делать. Я наливаю большой бокал и подношу ей, ставя на кофейный столик.
— Еда в духовке. Присоединюсь к тебе через минуту, - говорю я, и отправляюсь за бокалом скотча.
 Когда возвращаюсь из кабинета, где храню виски, Ева стоит у книжного шкафа в гостиной, ее пальцы нежно перебирают корешки книг первого издания. Она вздрагивает, услышав меня за спиной.
— Я не слышала, как ты вернулся, - говорит она, выглядя немного смущенно. — У тебя много старинных книг.
 Я улыбаюсь и киваю.
— Да, я коллекционирую их. - Мои брови хмурятся. — Делаю это с юных лет.
 Она подносит бокал к губам и делает маленький глоток, прежде чем вернуться на диван.
— Ты любишь читать?
 Я иду за ней, изо всех сил стараясь отогнать с переднего плана моего разума мысленную картинку, где она стоит на коленях с моим членом во рту.
— Да, но не так сильно, как мне нравится собирать редкие книги. - Бросаю взгляд на одну из картин на стене. — И картины тоже. - Я наклоняю свой бокал в ту сторону, и глаза Евы расширяются.
— Это оригинал? - Спрашивает она, таращась на картину Ван Гога "Звездная ночь".
 Я киваю и подношу бокал к губам, залпом выпивая виски. — Да, хотя музей современного искусства считает, что оригинал у них.
 Она приподнимает бровь.
— Не думаю, что хочу знать, как к тебе попала эта картина.
 Я смеюсь. — Не думаю.
 Она улыбается, поднося бокал вина к губам и делая глоток.
— Где твои картины?
 Я скриплю зубами, вспоминая, что говорил ей о том, что люблю рисовать. Никто никогда не видел моих картин, и мысль о том, чтобы показать их Еве, вызывает у меня такое беспокойство, какого я никогда раньше не испытывал.
— Спрятаны где-то на чердаке, - говорю, махнув рукой.
 Она хмурит брови.
— Почему? Я бы хотела их увидеть.
 Я двигаюсь к ней и сажусь рядом на диван.
— Я никогда никому их не показывал.
— Ох, - говорит она, переплетая пальцы на коленях. — Возможно, ты сможешь нарисовать меня сейчас, раз уж ты уже видел меня обнаженной.
 Я стону, качая головой.
— Шанс, что я когда-нибудь закончу эту картину, был бы ничтожно мал.
 Я ставлю свой бокал на кофейный столик, убираю ее струящиеся золотистые волосы с шеи и прижимаюсь губами к ее коже.
— Я бы не смог удержаться от того, чтобы трахнуть тебя.
 Ева хихикает, качая головой.
— Ты мог бы попробовать.
 Я вижу, что ей не терпится, чтобы я ее нарисовал, но знаю, что из этого ничего не выйдет. Вместо этого меняю тему.
— Скажи мне, Ева. Ты знаешь мою страсть. А какая тебя?
— Животные, - говорит она.
 Я хмурю брови.
— Так вот почему ты хочешь стать ветеринаром? - Я провожу рукой по затылку. — Но что заставляет тебя так страстно любить животных?
— Забота о них приносит мне радость. - Она широко улыбается и лезет в карман, вытаскивая телефон. — Там, где мы живем, в Атланте, рядом с нами находится лесной заповедник. - Она пролистывает фотографии, на которых в основном изображены животные. — Эти две белки были ранены, и я выходила их. - Ева гордо улыбается, протягивая мне телефон. — В мире нет лучшего чувства, чем помогать тем, кому повезло меньше, чем тебе.
 Я тяжело сглатываю, в горле образуется комок. Ева права, и все же я поступаю с точностью до наоборот. Без сомнения, слух об убийстве Хенли распространился по школе. Это поведение, которому я способствую.
— Уверен, что так и есть, но мне это чувство незнакомо.
 Я встаю и иду на кухню, беру бутылку скотча и наливаю еще одну большую порцию.
— К сожалению, моя работа не приносит ничего хорошего.
 Ева наклоняет голову, наблюдая за мной.