Порочный учитель

 Дмитрий толкает Еву локтем, что привлекает мое внимание к ним, когда он шепчет ей на ухо.
 Щеки Евы краснеют, показывая, что он сказал что-то неуместное. Дмитрий известен тем, что постоянно флиртует с девушками.
— Дмитрий, - рявкаю я.
 Он подпрыгивает, выпрямляясь в кресле.
 Я скрещиваю руки на груди.
— Если тебе есть что сказать, расскажи всему классу.
 На его губах появляется легкая ухмылка.
— Не думаю, что вам понравится то, что я сказал, профессор.
 Моя кровь нагревается от выражения его лица, заставляя кипеть под кожей. Я готов взорваться, гнев переполняет меня. Я шагаю к ним, и кладу руки на его стол.
 Дмитрий съеживается на своем стуле, когда я нависаю над ним.
— Повтори то, что ты сказал сейчас.
 Несмотря на свое дерзкое поведение минуту назад, он бледнеет. Он только болтает и не кусается.
— Я сказал, что с удовольствием поприветствую Еву в академии после занятий в моей комнате в общежитии.
 Меня пронзает зеленая ревность от того, что он даже подумал о том, чтобы сделать к ней шаг.
 Класс смеется над его комментарием.
— Вон. - рявкаю я.
 Дмитрий хмурит брови.
— Профессор?
— Неуважительно так разговаривать с женщиной. - Я киваю в сторону двери. — У профессора Ниткина свободное окно. Скажешь ему, что я послал тебя.
 Дмитрий бледнеет, глядя на меня с недоверием.
— Не слишком ли это строгое..
 Я хлопаю руками по столу.
— Сейчас же, или я буду посылать тебя к нему каждый день, пока ты не усвоишь урок.
 Дмитрий встает, собирает свои книги и выходит из комнаты. Когда я возвращаю свое внимание к классу, все лица выглядят потрясенными. Гаврил Ниткин – наш самый страшный профессор, так как он садист по части телесных наказаний. Даже самые безжалостные ученики боятся быть наказанными им.
 Я хлопаю в ладони.
— Кто-то еще хочет сказать что-нибудь унизительное своим одноклассникам? - спрашиваю я, оставаясь стоять перед Евой.
 Тишина оглушает в то время, как она удивленно смотрит на меня. Я позволяю своему взгляду переместиться на нее на несколько мгновений, наблюдая, как сильнее краснеют ее щеки, а грудь неистово поднимается и опускается.
— Хорошо, - говорю я, когда все молчат. — Я хочу, чтобы вы прочитали с пятьдесят шестой по шестьдесят пятую страницу. - Я отворачиваюсь от Евы, возвращаюсь к своему столу, и сажусь за него.
 Мое суровое наказание для Дмитрия необычно, и я знаю, что если бы он сказал это любой другой девушке в этой комнате, моя реакция была бы другой. Чистая ревность подняла свою уродливую голову, вызвав еще больше вопросов о моих сомнительных побуждениях к Еве. Я никогда не испытывал такого внутреннего влечения к женщине до того, как увидел ее. Она у меня под кожей, а это ужасное осложнение, которое мне не нужно.
 Я замечаю, как Джинни наклоняется и снова что-то бормочет Аните.
— В тишине, если только не хотите присоединиться к Дмитрию. - Я пристально смотрю на них, заставляя их заткнуться.
 Я возвращаюсь к своему столу и сажусь за него, обнаруживая, что мое внимание приковано прямо к Еве. Ее щеки все еще пылают, а волосы немного растрепаны с тех пор, как она нервно провела по ним пальцами. Все в ней заманчиво в худшем смысле этого слова.
 Я намерен втянуть семью Евы в скандал, но не себя вместе с ними. Если бы я вступил в сексуальные отношения со студенткой, репутация академии пошатнулась бы.
 Моим первоначальным намерением было использовать Арчера Дэниелса. Однако это проблематично, когда моя ревность поднимает свою уродливую голову. Это ставит меня в затруднительное положение, так как я не знаю, как использовать это соблазнительное создание, чтобы отомстить.
 Весь класс читает книгу, включая Еву, которая выглядит потерянной на страницах, ее глаза следят за словами с широко раскрытыми глазами и невинным удивлением.
 Книга противоречива, поэтому мы используем ее здесь. В ней подробно описывается величие, проявленное безжалостными тиранами из истории. Мужчины и женщины, которых большинство людей считают бесчеловечными монстрами, но мы можем многому научиться у их прошлого руководства относительно управления преступной организацией в современном мире.
 
 Наталья заканчивает чтение.
— После этого я хочу, чтобы вы написали короткое двухстраничное эссе в пользу одного из лидеров, о котором вы только что прочитали и который вас больше всего вдохновляет.
 Ева хмурит брови, отрывает глаза от книги и переворачивает страницу в блокноте. Мое сердце учащенно бьется, когда я отслеживаю каждое изящное движение, которое она делает, поднимая ручку и невинно постукивая ею по нижней губе. Картина невыносима, так как все, о чем я могу думать, это о том, как мой твердый член раздвигает их, когда я ввожу его внутрь.
 Ева поднимает глаза, наши глаза встречаются и горят, когда она понимает, что я наблюдаю за ней. Даже когда ее глаза слегка расширяются, я не могу заставить себя отвести взгляд, пока она наконец не делает это, заставляя себя обратить внимание на блокнот на столе, где она пишет свое сочинение.
 Ее щеки теперь практически пунцовые, она пристально смотрит на стол, но я все еще не могу заставить себя оторвать от нее взгляд.
 Через несколько минут она снова поднимает взгляд и практически вздрагивает, когда видит, что я все еще зациклен на ней, как наркоман. Ее тонкое горло подрагивает, когда она с трудом сглатывает, облизывая свои идеальные, пухлые губы.
 Она поднимает руку, привлекая мое внимание к ее упругой груди в обтягивающей блузке, которая на размер меньше, так как между пуговицами появляются зазоры. Видение того, как я разрываю ткань на части и швыряю ее на спину на свой стол, заполняет мой разум.
— В чем дело, Ева? - Я спрашиваю.
— Могу я воспользоваться туалетом?
 Мой член наполовину тверд под столом, и я знаю, что она хочет в туалет только для того, чтобы скрыться от моего пристального взгляда. Я слегка наклоняю голову набок.
— Конечно. Тебе нужна помощь с костылями?
 Ее ноздри раздуваются, когда она качает головой. — Нет, сэр.
 Я киваю в сторону двери. — Поторопись. Ты должна закончить это эссе до того, как уйдешь.
— Конечно. – Её губа дрожит, прежде чем она зажимает ее между зубами. Она хватает свои костыли и так быстро, как только может, выходит из класса, оставляя меня наедине с моим желанием.
 Я поправляю штаны и сосредотачиваюсь на книге, лежащей передо мной, зная, что Ева не закончит это эссе до конца урока. Это значит, что ей придется допоздна оставаться со мной наедине во время обеденного перерыва. Мой член пульсирует от такой перспективы.
 Я постукиваю пальцами по столу, читая эссе с предыдущего занятия о методах принуждения к лидерству, пытаясь игнорировать темную бурю, бушующую в глубине моего живота.
 Проходит десять минут, прежде чем я слышу приближающийся стук костылей Евы по полу снаружи. До конца урока осталось пятнадцать минут, а она еще даже не начала свое эссе. Наконец она добирается до класса и входит, садясь за свой стол. Ева смотрит куда угодно, только не на меня, берет ручку и начинает писать.
 Наталья откашливается, привлекая к себе внимание.
— Я закончила, профессор.
 Я улыбаюсь, несмотря на беспокойство, поселившееся в глубине моих костей.
— На мой стол, пожалуйста. - Я смотрю на часы. — Ты можешь пойти на обед раньше. Все, кто не закончит свое эссе к моменту звонка, на обеде останутся здесь.
 Мое внимание переключается на Еву, чьи щеки покрываются румянцем, когда она строчит быстрее.
 Проходит несколько минут, и довольно много студентов заканчивают до звонка, кладут свои бумаги мне на стол и уходят. Когда раздается звонок, в классе остается четверо учеников. Ева, Джинни, Анита и Алексей.
 Спустя еще пару минут Джинни и Анита заканчивают, подходят к стойке и передают мне свои сочинения. Алексей и Ева быстро строчат, но я вижу, что Ева отстает от него, так как она написала всего три четверти страницы по сравнению с его полутора страницами.