Порочный учитель

 Эта ситуация не могла быть более неуместной.
 Я прочищаю горло, кладу одежду на кровать и встаю рядом с ней.
— Ты можешь стоять?
 Ева пожимает плечами.
— Я не пыталась без посторонней помощи.
 Мое сердце бьется так сильно, что кажется, будто оно пытается пробить мою грудную клетку.
— Наверное, будет лучше, если ты останешься сидеть, - говорю я.
 Она кивает в ответ.
— Да, сэр.
 Ее щеки багровеют, когда она наблюдает за мной, а губы слегка приоткрываются, пока наши взгляды остаются прикованными друг к другу.
 Я тяжело сглатываю и хватаю черные стринги, опускаясь перед ней на колени.
 Из-за такой позиции невозможно не представить, как я прижимаюсь ртом к ее центру, заставляя ее выкрикивать мое имя. Я выбрасываю эти мысли из головы и для начала слегка приподнимаю ее раненую ногу.
 Ева морщится, доказывая, что она не смогла бы справится со всем одна. Наклониться было бы достаточно сложно, особенно с ее ушибленными ребрами.
 Я натягиваю ткань на ее левую лодыжку, затем на правую, прежде чем осторожно поднять трусики вверх по ее пышным бедрам. Мой член тверд и пульсирует от желания, когда пальцы скользят по ее нежной фарфоровой коже. Когда добираюсь ими до верха ее бедер, Ева хватает мои руки в свои, широко раскрыв глаза. Ее язык смачивает нижнюю губу.
— Думаю, что дальше смогу справиться с этим, сэр, - бормочет она.
 Я сжимаю челюсть, жалея, что она остановила меня. Все, чего я хочу, – это провести пальцем по ее центру и почувствовать, какая она влажная. То, как она вздрагивает от моих прикосновений, является достаточным доказательством того, что она возбуждена. Добавьте к этому ее прерывистое дыхание, когда ее грудь яростно поднимается и опускается, и румянец на щеках. Я чувствую, что она, вероятно, промокла насквозь из-за меня.
 Я прочищаю горло, пытаясь сосредоточиться.
— Конечно.
 Убираю руки с ее трусиков и сжимаю кулаки по бокам, переключая свое внимание на юбку.
 Ева морщится, извиваясь, чтобы надеть стринги. Они отличаются от розовых кружевных трусиков, которые были на ней в день приезда.
— Готова?, - спрашиваю, держа юбку.
 Она кивает, делая глубокий вдох.
— Да, сэр.
 Я бы хотел, чтобы она не была такой чертовски вежливой прямо сейчас. Игнорируя набухший член, снова приседаю перед ней, и поднимаю ее левую ногу, продевая через нее юбку, затем поднимаю правую ногу и делаю то же самое.
 Ева снова морщится, но я не могу сфокусироваться на этом. Все, на чем я могу сосредоточиться, - это не срывать стринги и юбку и не зарываться головой между ее полных бедер. Мои импульсы настолько первобытны, что кажется, будто они пытаются сжечь меня изнутри. Я на грани потери контроля.
 На этот раз я позволяю своим пальцам скользить по ее коже сильнее, медленно поднимая ее юбку, желая чувствовать ее как можно дольше.
 Она тихо ахает, когда мои пальцы намеренно скользят по внутренней стороне ее бедер. Ее широко раскрытые невинные глаза устремляются на меня, что приводит меня в чувство, и я отпускаю юбку. Она поправляет ее до конца, застегивая молнию сбоку.
— Ты сможешь справиться с этим отсюда?, - говорю я, бросая взгляд на лифчик и блузку.
 Она тяжело сглатывает.
— Я не думаю, что надену лифчик. У меня болят ребра.
 Я киваю в ответ и хватаю бюстгальтер, запихивая его обратно в сумку. Я вижу очертания ее сосков под больничным халатом, который на ней надет. По крайней мере, свитер скроет их от моего взгляда.
— Тебе помочь с блузкой и свитером?
 Часть меня хочет, чтобы она сказала "да". Мысль о том, чтобы увидеть ее красивые, сморщенные соски, сводит меня с ума от желания.
 Она качает головой.
— Нет, сэр. Я справлюсь. Если Вы подождете снаружи, я крикну Вам, когда буду готова.
 Я стою там, борясь с первобытным желанием взять эту девушку здесь и сейчас.
— Конечно. - Я поворачиваюсь и выхожу из комнаты, закрывая за собой дверь. Прислоняюсь к ней спиной, пощипывая переносицу.
  Во что, черт возьми, я сейчас вляпался? 
 Ева Кармайкл – воплощение невинного искушения, и я не уверен, что смогу удержаться от того, чтобы не откусить кусочек запретного плода. Плода, который я намерен уничтожить вместе с ее семьей. Мое желание к ней – это осложнение, которое мне не нужно.
 
Глава 6
Ева
 В машине воцаряется неловкая тишина, подчеркиваемая ревом двигателя, когда директор Бирн подъезжает к академии. Он не должен был помогать мне одеваться в больнице, так как это неуместно.
 Мое тело покалывает от того, как его пальцы нежно скользили по моей коже. Он как будто старался превратить меня в расплавленную лужу желания, хотя, возможно, это и не входило в его планы.
 Я и сейчас все еще ощущаю это сексуальное напряжение, но не могу понять, исходит ли оно от меня или я просто выдаю желаемое за действительное. Конечно, директор Бирн - самый привлекательный мужчина, которого я когда-либо встречала, но я также под кайфом от обезболивающих.
 Я ни за что не привлекла бы такого мужчину, как он, тем более что я его ученица, ученица, которую родители отправили сюда, потому что я якобы переспала с уборщиком в моей последней школе. Он может предположить, что я шлюха, которая переспит с кем угодно, и, возможно, он прощупывает почву. Это не шокировало бы меня, так как эта школа необычна.
 Директор Бирн с напряжением смотрит на дорогу. Его большие пальцы крепко сжимают руль, костяшки пальцев побелели.
 Я не понимаю, почему он так зол.
— Я сделала что-то не так, сэр?
 Он усиливает хватку, глаза сужаются, но не отрываются от дороги.
— Нет, почему ты так говоришь?
 Я тяжело сглатываю, накручивая на палец локон волос.
— Вы кажетесь всегда таким сердитым. - Я пожимаю плечами, когда его пронзительные аквамариновые глаза на мгновение переходят на меня. — Я подумала, может быть, это потому, что у Вас ко мне претензии.
 Из его груди вырывается тихий рокот, когда он качает головой.
—Я не сержусь, Ева.
 Я смеюсь.
— Могли бы обмануть меня.
 Его хватка становится еще крепче, кожа скрипит под давлением. Напряжение в его плечах и сжатая челюсть, когда он стискивает зубы, указывают на то, что он лжет мне.
 Между нами повисает тишина, поскольку он не намерен продолжать разговор, сосредоточив все свое внимание на дороге.
 Я смотрю в окно, наблюдая, как исчезает город, когда мы направляемся в лес, усаженный деревьями, где Академия Синдиката скрыта от посторонних глаз.
— Мэн прекрасен, - говорю я, поглядывая на директора. Это так отличается от бетонных джунглей Атланты, в которых я выросла. — Вы видели черного медведя, сэр?
 Он качает головой.
— У меня нет времени ходить в лес.
 Я чувствую разочарование, что он не поддерживает со мной разговор, но у меня ощущение, что Оакли Бирн – человек, который предпочитает не участвовать в светских беседах.
— Тогда что Вы делаете для развлечения?, - спрашиваю я, задаваясь вопросом, занимается ли он чем-нибудь еще, кроме преподавания и управления академией.
— Развлечения?, - он усмехается, ухмылка играет в уголках его губ, несмотря на все его попытки сдержать ее. — Я слишком занят, чтобы развлекаться.
 Я наматываю волосы на пальцы, сосредоточившись на красивом мужчине, сидящем рядом со мной.
— Это позор. Жизнь слишком коротка, чтобы быть скучной.
 Я тяжело сглатываю, думая о своем покойном брате. Его жизнь едва началась, когда эти байкеры забрали его слишком рано. Это жестоко, и хотя мы были такими разными, мы были близки с детства.
— У меня мало свободного времени, учитывая мои обязанности в академии.
 Его голос становится мягче, и когда я смотрю на него, напряжение спадает.
— Жизнь пролетит быстрее, чем Вы думаете, - говорю я, качая головой. — Всегда нужно находить время для себя.
 Его глаза встречаются с моими, пылая эмоцией, которую я не могу определить.