Охотник (СИ)

— Хорошо построено, почти без щелей. — ответил Эрик. — И сортир смердит.
Сортир, может, и смердел, но сейчас трупная вонь перекрывала все.
— Ничего себе дела у вас тут творятся, — протянул невесть откуда взявшийся чистильщик. Дернулся, явно подавляя рвотный позыв, заторопился прочь. Гуннар посмотрел ему вслед — все лучше, чем разглядывать покрытый червями труп.
— Иди к Вигдис, — резко сказал Эрик, — и пошлите кого-нибудь за Руни.
Гуннар обернулся: целитель присел у трупа, что-то разглядывая. Поднял голову, глянул сердито.
— Давай. Все равно ничем не поможешь, хоть проблююсь без свидетелей.
Бьёрн, тоже высунувшийся было во двор, так и застыл в дверном проходе, полностью его перегородив. Гуннару пришлось отцепить его пальцы от косяка, завести внутрь.
— Можно закрываться, — сказал хозяин, рухнув на стол. — Скегги?
Гуннар кивнул.
Нашел взглядом Вигдис — странно, что та еще не появилась во дворе. В который раз мысленно выругался — Вигдис разговаривала с чистильщиком. Раскланялись, тот знаком подозвал остальных и все четверо покинули трактир, из которого уже успели исчезнуть немногочисленные посетители. Гуннар встряхнул служанку, застывшую столбом, велел бежать за начальником стражи. Та, пискнув, исчезла.
— Что там? — спросила Вигдис.
Гуннар встретился с ней взглядом и разом забыл все заготовленные было упреки. Бледная, глаза перепуганные. И ее все же проняло. А туда же, храбрилась, дескать, не боюсь…
— Скегги, — сказал Гуннар.
Она кивнула. Губы дрожали.
— Ингрид, уведи ее, пожалуйста, — попросил он. — И побудь, ладно?
— Я не хочу домой, — сказала Вигдис.
— Я приду, как только поговорю с Руни, — Гуннар улыбнулся ей. — Хватит с тебя на сегодня тяжелых разговоров, правда.
— Я не хочу домой! — в ее голосе прорезались истеричные нотки.
— Не на что там смотреть. — Ингрид обняла ее за плечи. — Пойдем.
* * *
Вигдис кинулась навстречу, едва он открыл дверь. Словно ждала у входа.
— Тебя не тронули?
Он покачал головой.
— Все знают, когда пропал Скегги. И как минимум четверо могут подтвердить, что мне тогда было не до того. Да и сам Руни, если не примерещилось тогда, и он в самом деле приходил.
— Не примерещилось. Мы все тогда… — Она резко отвернулась. — Беспокоились за тебя.
Гуннар обнял ее сзади, потерся носом о макушку. Ее волосы до сих пор пахли пирогами. А от него наверняка несет мертвечиной. Надо бы переодеться, и… потом.
— А я беспокоюсь за тебя, — сказал он. — Тогда, на улице… Ты забрала болт?
— Конечно, — хмыкнула она. — Чего добру пропадать.
— Не подставляйся так больше. Я очень… — он осекся, не зная, что сказать. Благодарен? Изумлен? Растерян? За него никто никогда не мстил. Сам как-то обходился. — Я правда тебе благодарен, но… Оно того не стоит.
— Стоит. — Вигдис обернулась, заглянула ему в лицо. — Говоря исключительно теоретически… Это было бы самое малое, что я могла бы для тебя сделать, чтобы отплатить за дом.
— Ты ничего мне не должна, — сказал Гуннар. — К тому же я был не один.
— О них я тоже подумаю. — Она улыбнулась. — А обо мне не стоит беспокоиться, да и о себе не переживай. Кто бы там ни убил судью, трое одаренных могут подтвердить, что все мы были слишком пьяны, чтобы выйти из дома, и не смогли бы прицелиться. Все обойдется.
Она длинно, неровно вздохнула и ткнулась лицом ему в плечо.
— Но ты был прав… Я боюсь. Боюсь ходить одна. Давай уедем.
Гуннар прижал ее крепче.
— Я тебя ему не отдам.
— Ты не сможешь ходить за мной вечно.
— Я смогу его найти. Чтобы ты не боялась.
Но если говорить начистоту — не раньше следующего трупа. Просто потому что след давно простыл. Любой из завсегдатаев «Шибеницы». Любой из тех, кто знал, что там собираются одаренные наемники. Любой из тех, кто оказался бы достаточно хитер, чтобы найти способ втереться в доверие, чтобы оглушить и связать. А потом — боль и кровопотеря мешают плести точно так же, как мешают драться. А, может, ритуал, забирая силы, забирает и возможность плести? Надо будет поинтересоваться у Эрика. Или написать матери, повиниться, и спросить у нее? Впрочем, что ему это даст?
 
— Не вздумай. Тогда я буду бояться и за тебя. Лучше уедем.
Гуннар усмехнулся, погладил ее по волосам.
— Непременно. Его степенство нас берет?
— Да, через два дня выходит… Плевать на него, уедем завтра. Сегодня. Сейчас. В столицу, куда угодно! Пусть все утихнет. Я боюсь.
— Договоренности надо выполнять. Кто наймет человека, который не держит слово?
— Память людская коротка. — Вигдис подняла лицо. — Мир большой. Найдется место и работа.
— Я никогда не разрывал договоренностей. Не сделаю это и сейчас. Мы уедем из города через два дня. Потом, если хочешь, задержимся в столице ненадолго.
Надолго не получится. Жить там дорого, а остаток его сбережений так и лежит в подвале Ингвара.
— Можем поискать кого-то, кто идет не в Белокамень, и потянуть время до возвращения. Только наниматели там чаще ищут мечи, чем дар.
Столица — это не Солнечный, где нет ничего интересного, кроме университета. Из столицы мало кто хочет уезжать, и если в Белокамне купцы перебирают мечами, то там выбирают среди одаренных.
— Договоренности… Ты никому ничего не обещал!
— Ты обещала за нас обоих. Что с тобой творится? — Гуннар покачал головой. — Ты никогда не нарушала слова. И никогда не теряла рассудок от страха.
— Теряла, — она слабо улыбнулась. — Только не за себя. А сейчас…
Она обхватила себя руками за плечи, отвернувшись.
— Глупо, ты прав. Зря вы не пустили меня посмотреть. Может, увидев, я бы поняла — тело и тело, как будто это первый покойник на моем веку. А теперь мерещится всякое…
— Мне точно будет мерещиться, потому что посмотрел, — буркнул Гуннар. — Мухи и опарыши.
Ее передернуло.
— Но покойники точно ни за кем не придут. — Гуннар снова ее обнял. — А от живых я смогу тебя защитить. Только не ходи без меня одна. И не пускай в дом чистильщиков. Тебя нет, и вся недолга.
— Ревнуешь?
Он усмехнулся.
— Нет, я был просто счастлив наблюдать, как ты стоишь ему глазки. И…
— Прости, — Она потерлась затылком о его плечо. — Но от вас едва ли искры не летели. Еще немного — и полыхнуло бы.
— А так искры полетели от меня.
Она тихонько рассмеялась. Развернулась, глядя в глаза.
— Нежели ты думаешь, что кто-то может с тобой сравниться?
— Наглая, бессовестная лесть, — снова усмехнулся Гуннар. — Но, кроме шуток. Эрик боится, что они подчинят разум и узнают, как на самом деле вы прошли в Белокамень. А…
Он осекся. Обещал же молчать.
— А это знают только чистильщики, и за ними они пришли не просто так, — задумчиво произнесла Вигдис.
— Я этого не говорил.
— Конечно. — Она начала загибать пальцы. — Эрик с Ингрид не испугались тварей, когда я готова была удирать со всех ног. Они знали про небесное железо и насколько горяч должен быть огонь. И узнали, что подходят чистильщики, когда их не было видно. Только черное облако, такое же, в которое ушли мы, и я никогда в жизни не встречала такого плетения. Где бы еще они могли узнать все это?
Она помолчала.
— Но я не хотела бы, чтобы моих друзей забрали чистильщики. Как и стать причиной этого.
— Потому не пускай их в дом. И не ходи одна.
— Не буду, — кивнула Вигдис. — Но тогда тебе придется сейчас пройтись со мной на рынок. Вчера мы уничтожили половину запасов в кладовой. Сегодня я даже думать не могу о еде, но ведь будет и завтра.
— Пойдем, — кивнул Гуннар.
Все равно делать толком нечего. Все его вещи по-прежнему умещались в одной сумке, так что собираться в дорогу не придется. Хоть будет повод не сидеть на одном месте.
 
— А если ты действительно думаешь, что начнет мерещиться что попало на ночь глядя, у меня есть маковый настой. Эрик давал. Помогает, спала как убитая.