Игра не для всех. Варяжское море. Воин (СИ)

— Где Флоки? Он остался в лагере?
Уже с трудом, викинг ответил:
— Его… Там… Нет… Топор… Топор…
Я все-таки подал секиру — рукоятью к поверженному противнику, ткнув ее в самую кисть. Свей судорожно сцепил пальцы на древке, неожиданно ясно посмотрев мне в глаза — и я уже был готов отскочить от викинга, приняв его просьбу за коварную уловку! Но Хакан лишь улыбнулся — и тут же его взгляд замер, остекленел.
А вокруг нас гибли пришедшие на русскую землю захватчики, вслед за своим вожаком… Явно ведь не рядовым бойцом был в этом походе мой бывший господин, раз держался позади строя хирдманов. Вожаки вперед не лезут…
  
Глава 21
 
Май 1061 года от Рождества Христова (6570 год от сотворения мира).
Уппланд, восточное побережье современной Швеции. Усадьба ярла Лудде. Флоки Мститель.
…— Любава! Не надо, прошу тебя!!!
Жена Ратибора оттянула тетиву к самому уху, а глаза ее, пылающие нечеловеческой яростью, словно жгут душу молодого свея. В горле его пересохло — и сын Сверкера бросил отчаянный взгляд на дверь, что должна распахнуться с минуты на минуту, и тогда в гридницу ворвутся верные хирдманы, и спасут его! И действительно, двери в залу распахнулись… Только вошли в нее не свеи, а тот самый ромей, убийца отца — и его воины.
А в следующую секунду Любава отпустила оперенный конец стрелы, и та устремилась прямо в живот Флоки…
Он проснулся весь в поту, судорожно хватая ртом воздух. Рядом во сне тревожно завозилась Альвдис, его молодая супруга — и «Мститель» немного успокоился. Все же когда спишь не один, кошмары, как кажется, не так и страшны…
Альвдис не очень понравилась Флоки при первом знакомстве — после кругленькой, фигуристой, и в тоже время изящной красавицы Любавы, худая, излишне высокая и вся какая-то нескладная дочка Лудде, казалась ему лишь отдаленным подобием настоящей женщины. Впрочем, со смертью славянки сын Сверкера похоронил какие-либо надежды полюбить вновь, так что не горевал на счет своего выбора — но утром после поспешной свадьбы был неожиданно приятно удивлен!
Уже бывшая замужем, Альвдис на самом деле сильно истосковалась по мужской ласке за годы своего вдовства. И хотя у нее бывали мужчины после смерти первого супруга, их было немного — отец неожиданно ревниво следил за дочкой. Но теперь у нее появился законный муж — и когда он проспался после свадебного пира, Альвдис сделала все, чтобы ее любовный жар хоть ненадолго утих…
Флоки, даже не представлял, что с женщиной будет так, так… Он не находил слов, чтобы передать, как неожиданно сладко, горячо, хорошо ему было одновременно с ласковой, и в тоже время безудержно страстной женщиной. Так что к обеду, когда Альвдис ненадолго оставила его в покое, он почувствовал себя счастливым — возможно впервые в жизни. А сейчас, глядя как разметалась во сне женщина, едва коснувшись ее горячего ото сна, упругого бедра, он тут же почувствовал, как к низу живота приливает кровь. И уже мгновением спустя руки юноши заскользили по гладкой коже длинных ножек жены… Альвдис проснулась, но не стала сопротивляться — а наоборот, сладко заурчала, словно довольная кошка, окончательно заведя своего юного мужа…
Остаток ночи прошел в любовных утехах, да коротком, предрассветном сне, в котором Флоки на свое счастье не видел никаких кошмаров. Утром же супруга ушла на женскую половину, в то время как приятно уставший сын Сверкера двинулся в просторную, центральную залу усадьбы Лудде, где хозяин дома с сыновьями уже приступил к утреннему приему пищи. Никаких излишеств: печеная треска, головка сыра, пиво — простая еда викингов, которой, по слухам, наслаждался еще Хальвдан Черный.
Заметив зятя, Лудде вроде бы радушно улыбнулся, указав ему на место за столом, рядом с Олофом и Ториром. Сыновья ярла поприветствовали Флоки лишь легкими кивками — им не нравился сын Сверкера, но они не противились воли мудрого и властного отца. А последний, получив предложение «Мстителя» о женитьбе, вцепился в него мертвой хваткой — ведь Лудде на деле был гораздо коварнее и чуть хитрее Сверкера. Он ревниво следил за дочерью, чтобы та не забеременела от кого раньше времени — ведь если вытравить первое дитя из чрева, шансов, что женщина понесет еще раз, будет совсем немного. И наоборот, если бы та нагуляла бастарда, выдать замуж девку точно уже бы не вышло… Лудде этого не хотел, он терпеливо ждал, когда к Альвдис посватается наконец, какой-нибудь старый ярл или богатый бонд, для которого даже его невзрачная дочка покажется удачной партией. А тут вдруг нарисовался Флоки! Признаться, этой зимой «Старый» был в шаге от того, чтобы напасть на его родовую усадьбу — ярла сдержали лишь вести о найме хускарлов, укрепление стен бурга и вооружение карлов. А тут вдруг сосед явился сам, да еще и попросил Альвдис в жены! Это было прекрасно, это очень удачно вкладывалось в изначальный план Лудде на дочь! Последняя, изголодавшаяся по мужской ласке, уже три седьмицы ходит светящаяся, как солнышко, и заметно похорошевшая. Кажется, она даже поправилась — и ярл с нетерпением ждал, когда же Альвдис сообщит всем, что понесла. Ведь это было очень важно! Ибо если все сложится так, как надо, и дочка родит ребенка-наследника, то Флоки более будет не нужен — и вскоре Флоки не станет. Несчастный случай на охоте, послужит тому виной, или глупый парень решится выйти на лодке в море в непогоду — уж Лудде Старый найдет, как избавиться от мальчишки! И тогда владения Сверкера, его усадьба, его хирд — все это отойдет новому ярлу, чей внук (или внучка, это не столь и важно) останутся жить в его доме… Лишь бы зять не заподозрил чего раньше времени — оттого-то ярл и был предельно радушен по отношению к нему, легко отправив Фрея в набег вместе с воинами Флоки, потому-то сурово наставлял сыновей (которые, кстати, ничего не знали о мрачном будущем нового родственника), чтобы относились к мужу их сестры дружелюбно…
 
Вот и сейчас, поприветствовав за столом сына Сверкера, и приказав принести ему лучшие куски печеной трески, новую головку сыра и свежих, хрустящих лепешек, Лудде обратился к нему с очередной фальшивой — но, в сущности, привычной для всех домашних улыбкой на устах:
— Рыбаки видели у шхер «Морского змея». И он шел не один, а вел за собой датский кнорр! Очевидно, твои люди возвращаются с хорошей добычей! А Фрей, по всей видимости, решил еще погулять по морю.
Флоки мгновенно преобразился — если до того лицо его имело просто довольное выражение, то сейчас оно стало буквально ликующим:
— Это отличные новости! Просто отличные! Позволь ярл, мне тотчас отправиться домой, желаю встретить свой хирд!
Лудде бросил на зятя быстрый, острый взгляд, после чего вновь улыбнулся:
— Как я могу тебе приказывать? Лишь хочу попросить, чтобы Альвдис осталась покуда в отчем доме. Здесь для нее все родное, а в твоей усадьбе ей вряд ли будет организован должный уход и забота — мне кажется, что дочка уже понесла…
Флоки широко улыбнулся в ответ — он, кажется, пропустил мимо ушей слова о непраздности супруги:
— Конечно, ярл, конечно!
«Старый» довольно кивнул, после чего развернулся к старшему сыну:
— Олоф, ты, кажется, уже приготовил драккар для новых плаваний и собрал свой хирд?
Рослый голубоглазый блондин с суровым взглядом согласно склонил голову.
— Тогда доставишь нашего дорого зятя в его усадьбу, прежде, чем отправиться в поход.
Олоф смерил Флоки холодным взглядом, после чего немногословно ответил:
— Да отец, доставлю.
 
Май 1061 года от Рождества Христова (6570 год от сотворения мира).
Уппланд, восточное побережье современной Швеции. Усадьба ярла Флоки Мстителя. Роман Самсонов.
С замиранием сердца я смотрю на разбитое на берегу фьорда селение и возвышающийся на холме бург. Вот она, конечная цель моего похода — и неотвратимой мести свеям…
Сражение у стен Выши обернулось для викингов кровавой бойней — славяне не брали пленных, памятуя о прошлогоднем разграблении, и воспрепятствовать линчеванию я не смог. Да если честно, то и не захотел — разбойники нашли конец, достойный своих поступков. Другое дело, что и варяги, и славяне понесли в схватке ощутимые потери: был ранен Яромир и еще трое варягов, семеро русов сложили в сече головы. Славяне же, а если быть точнее, то ильменские словене, недосчитались после схватки девяти мужей убитыми и еще пятерых — ранеными. И только лучники Будивоя не понесли потерь… Даже после гибели более, чем трех десятков бойцов, викинги ощутимо огрызнулись, не щадя ни собственные жизни — ни, тем более, жизни врагов.