Игра не для всех. Варяжское море. Воин (СИ)

 
Поздравляем! Вами освоен навык «метание топоров».
 
+ 10 к метанию топоров.
 
Видя, что я безоружен, датчанин свирепо ухмыльнулся и кинулся ко мне, воздев меч над головой. А я, обмерев от ужаса, скорее инстинктивно, нежели осознанно, нырнул вниз, схватившись за оброненный щит обеими руками — и скорее случайно подставил его под рухнувший сверху клинок именно умбоном.
Коротко лязгнула сталь — и знатный викинг (а как иначе, если он в кольчуге?) оторопело уставился на обломок меча в свой руке. Я же, не вставая с колен, со всей дури долбанул кромкой щита в пах противника. Дан мгновенно согнулся пополам, выпучив глаза от боли!
А следующий удар пришелся на его горло, вогнав внутрь кадык.
  
Глава 7
 
Сентябрь 1060 года от Рождества Христова (6569 год от сотворения мира).
Остров Руян, окрестности Ругарда. Роман Самсонов.
Рынок местный, конечно, вызывает уважение. Чего здесь только нет, и кто только не продает свои товары! И англы, и франки, и саксонцы, предлагающие на выбор прямые каролингские мечи (насколько мне известно, эволюционировавшие из римской спаты), плетеные кольчуги, конические норманнские шлемы и боевые топоры, а также сукно, серебряные и стеклянные изделия типа посуды и украшений. Есть пара купцов из далекой Персии, разостлавших ковры, отрезы парчи, шелковое нательное белье. У последнего я, кстати, надолго задержался, мучительно прицениваясь и размышляя, хватит ли мне остатка моей доли или нет? Не то, чтобы я так люблю шелк и стремлюсь потеть на гребной скамье в «элитной» нателке — вовсе нет. Более того, в своем настоящем я вообще ненавидел шелка и не мог их касаться, просто брррр! Однако за время морского перехода я столкнулся с очередной стороной средневековых реалий — вшами. Ну, а что? Потеем мы на веслах все время, сменной одежды нет, бани как бы тоже на корабле не наблюдается. И к концу путешествия я был страсть какой ароматный — это не смотря на вынужденное купание… Появились и вши. Между тем, шелковая нателка — это гарантированная защита от гниды. По крайней мере, ниже шеи. Выше волосы можно просто сбрить… Короче, от перса я отошел очень огорченный, не решившись на покупку — заметно огорчен был и торговец, разглядевший во мне перспективного «клиента»: кольчуга, наручи, меч на поясе! Избранный дружинник или хускарл, довольно дорогой скандинавский наемник, кто может позволить себе приобрести броню и статусное оружие! Правда, все это досталось мне при дележе добычи, но тут уж…
— Ну, так что, Горыня, надумал?
Товарищ, тормознувший у товаров другого перса (а может, даже и не перса, а какого-нибудь индийца, попробуй разбери внешне, если одежда на всех местная!) не отрывает взгляда от прямого кинжала из черной стали, лежащего на самом краю прилавка. Мой вопрос он проигнорировал.
— Горыня, говори да, или нет! Чего мнешься-то?!
— А? Что?!
Взгляд у руса ошарашенный, словно увидел он какую-то диковину. Меня его реакция невольно заинтересовала:
— Да что ты там увидел-то?!
— Там…
Парень шумно сглотнул, после чего взволнованно продолжил, понизив тон:
— Там булатный кинжал!
— Допустим. И что?
Варяг аж вытаращил на меня глаза:
— Как что? Эта сталь может другую резать! А булатный меч в бою разрубают стальные мечи! Да только и стоит он двойной, а то тройной мерой золота по его весу, тут уж как купец скажет. И такой кинжал может позволить себе приобрести разве что Ратибор после удачного похода. Да и то вряд ли…
Я сам во все глаза уставился на кинжал из черного металла, после чего в голове «всплыла» необходимая информация:
Черный булат изготавливается в Индии по строго секретной технологии. Два основных вида черного булата — это кара-табан и эски-хенди. Твердость стали булатных мечей по таблице Роквелла превышает 68 единиц, что действительно дает этим клинкам возможность резать и разрубать стальные кованые мечи каролингского типа, чья твердость составляет по Роквеллу 55–57 единиц.
 
Да уж, действительно источник богатств и одновременно головной боли…
— И как купец не боится светить клинок на торгу? Его же за подобную вещь могут и убить… Или своровать, или там силой забрать?
Горыня отрицательно мотнул головой:
— Это вряд ли. Все торговые гости находятся под защитой князя, а Круто скор на расправу, хоть уже и немолод. Коли кто решится на грабеж или убийство купца, за ним вдогонку даже ладьи отправят, вернуть на княжий суд. А суд этот будет очень суров…
Разговаривая, мы прошли мимо прилавка ромея, отчего у меня засосало под ложечкой — а ну как венд захочет посмотреть, как мы общаемся, а природный грек меня тут же раскусит? Еще неизвестно, какие это будет иметь для меня последствия! Но варяг даже не посмотрел на драгоценности, предлагаемые мои «земляком» на продажу, задумчиво смотря перед собой. Облегченно выдохнув, я вновь задал ему вопрос:
— Так что скажешь на счет Беляны?
…Девушка, с которой Горыня намеревался лишь потешить плоть, не постеснявшись взять ее и силой, неожиданно для руса стала вдруг очень для него притягательна. Причина? Ну, во-первых, запретный плод сладок, как говорится (а запретил я, очень убедительно продемонстрировав право говорить «нет»). Во-вторых, девушка в самом начале проявила симпатию по отношению к вырубленному мной парню (славянин кажется старше своих лет, а на самом деле ему только двадцать два года исполнилось), то есть дала шанс на какую-то взаимность, что только подогрело его мужской интерес. В-третьих, благодаря моим рекомендациям, Белка выбрала вполне правильную тактику, завлекая простачка-Горыню в сети своего природного женского обаяния… Разговор наш состоялся еще на ладье:
— Белян, подойди-ка.
Сладкая пышечка довольно грациозно встала и приблизилась ко мне, даже не видя, как ревниво сверкнули глаза Златы.
— Скажи мне, тебе ведь нравится Горыня?
Бросив на варяга быстрый взгляд, девчонка зарделась и быстро кивнула.
— Если я разрешу, будешь с ним?
В этот раз краска залила даже шею славянки. Она не кивнула, нет. Но и не отказалась, просто «зависнув» от моего вопроса. На женском языке это означает «да», но при этом «я не сознаюсь!».
— Понятненько… Тогда послушай внимательно — я запрещаю, строго запрещаю! Попользует тебя, и станешь ты порченной, никому не нужной. Небось ведь родители говорили, что девство свое нужно только мужу дарить! Говорили?!
Очередной безмолвный, чересчур поспешный кивок.
— Ну вот! А Горыня замуж тебя не зовет, а коли и позовет, так он ведь язычник, а ты христианка. Тебе за него замуж нельзя.
В первый раз за время разговора Беляна подняла на меня взгляд. Взгляд, полный отчаянного протеста и несогласия с моими словами!
— Не упрямся девка, я дело говорю. И вот что еще тебе скажу — колю люб он тебе, будет твой, научу как. Но слушай меня внимательно и выполняй все в точности! Я разрешу Горыне с тобой общаться — ему одному. А ты с ним говори прямо, что чувствуешь! А еще добавь, что одна осталась на белом свете, без родителей, свеями погубленных. Что названный брат — хоть и добрый малый, но чует твое сердце, что сгубят его скоро. Да и разве заменит брат доброго мужа? Короче, дави на жалость, с придыханиями, слезами в глазах — природа тебе подскажет.
Ярко выраженное неприятие в глазах Беляны постепенно сменяется интересом, а на лице ее заиграло задумчивое выражение. Ага, пошел процесс…
— А когда начнет предложения всякие делать, блуд предлагать, так и ответь: с радостью подарила бы свою любовь, да зарок тобой дан перед родителями — девство свое только мужу отдать. И мужу христианину. И что если он сам тебя действительно любит, то пусть крестится — а крестить его могу и я, то есть названный брат. И про Бога рассказать, и про вероучение… Поняла?
 
Девчушка азартно кивнула, и с того момента Горыня стал познавать на себе, что же это такое — женское коварство…