Фатальная ошибка
— У нас есть средства, Эшли. Если понадобится, можешь переселиться в Лос-Анджелес, Чикаго или Майами. Это не проблема. Ты еще молода, можешь выбирать что хочешь. Главное — сделать так, чтобы О’Коннел тебя не нашел.
Эшли почувствовала, как в ней закипает гнев:
— Почему я должна прятаться? Я не совершила ничего плохого. Какое он имеет право коверкать мою жизнь?
Скотт молчал, выжидая, пока дочь выпустит пар. Еще с тех пор, как она была маленькой девочкой, он усвоил, что надо дать ей возможность побушевать и покапризничать и в конце концов она успокоится и прислушается к голосу если не разума, то чего-то близкого к нему. Маленькая родительская хитрость.
— Права на это у него нет. Но есть возможность. Поэтому нам надо сделать такие ходы, которых он не ожидает. И прежде всего убраться от него подальше.
Он чувствовал, что Эшли на другом конце провода размышляет над его словами, но не знал, конечно, что она и до разговора с ним думала о том же. И тем не менее его предложение расстраивало ее. Глаза ее наполнились слезами. Кругом одна несправедливость! Но когда девушка заговорила, в голосе ее была покорность:
— Хорошо, пап. Эшли исчезнет со сцены.
* * *— Итак, они наняли частного детектива?
— Да, и притом очень опытного и компетентного.
— Ну что ж, это было разумно. Любые более или менее образованные и здравомыслящие родители, обладающие достаточными средствами, поступили бы так же. Обратиться к эксперту всегда полезно. Мне надо поговорить с ним. Он, должно быть, приготовил для Салли отчет о своем расследовании. Частные детективы всегда это делают. Отчет, по всей вероятности, сохранился.
— Да, тут вы правы, — сказала она. — Отчет был. Начальный. Копия, которую он послал Салли, хранится у меня.
— Ну так…
— Почему бы вам сначала не поговорить с самим Мэтью Мерфи? А если после этого вы все еще будете думать, что отчет вам нужен, я дам вам его.
— Но вы могли бы избавить меня от лишних хлопот.
— Возможно, — ответила она. — Но я не уверена, что забота о том, чтобы сберечь ваше время и ваши силы, — это то, что от меня требуется. И, кроме того, я думаю, что визит к частному детективу будет… — как бы это сказать? — познавателен.
Она улыбнулась, но довольно сухо, и мне показалось, что она дразнит меня. Пожав плечами, я поднялся, собираясь уходить. Увидев, что я разочарован, она вздохнула.
— Иногда большую роль играет личное впечатление, — заметила она. — Вы что-то узнаёте, что-то слышите и видите, и это оставляет отпечаток в вашем воображении. Именно это происходит со Скоттом, Салли и Хоуп, а также с Эшли. Впечатления о событиях и отдельных моментах, накапливаясь, складываются в законченную картину того, что их ожидает. Сходите к частному детективу, — резюмировала она решительно. — Это чрезвычайно поможет вам разобраться в этом деле. А после этого, если захотите, я дам вам отчет.
22
Бегство
«Типичный панк» — первое, что пришло в голову Мэтью Мерфи.
Он просматривал крайне невыразительное полицейское досье на Майкла О’Коннела, которое повествовало о регулярных незначительных нарушениях закона. Мошенничество с кредитными картами (очевидно, использование краденых карт, решил Мерфи), угон автомобиля чуть ли не в подростковом возрасте, физическое нападение (драка в баре, из которой О’Коннел, судя по всему, вышел победителем). Самым серьезным наказанием за различные мелкие преступления, в которых О’Коннела обвиняли, было условное осуждение, и лишь один раз он провел пять месяцев в окружной тюрьме, так как не мог внести совсем небольшой залог. За это время назначенный судом защитник сумел свести обвинение в нападении к простому нанесению побоев, за что, вдобавок к проведенному за решеткой сроку, был назначен штраф и еще шесть месяцев пробации, то есть условного заключения. Мерфи подумал, что надо позвонить сотруднику отдела пробации, надзиравшему за О’Коннелом в этот период, хотя не особенно рассчитывал на его помощь. Отдел этот занимался в основном крупными преступлениями, а О’Коннел, насколько Мерфи мог видеть, не представлял собой ничего интересного — по крайней мере, с точки зрения правоохранительных органов.
Разумеется, собранная информация давала основания посмотреть на все это и по-другому: О’Коннел мог быть виновен в чем угодно, просто не был пойман.
Мерфи покачал головой: не особенно выдающийся преступник. Пять месяцев в провинциальной каталажке можно было рассматривать лишь как временное неудобство, предоставляющее вместе с тем возможность перенять кое-какие полезные навыки у более опытных сокамерников — если держать глаза и уши раскрытыми и не попасть в число жертв, преследуемых наиболее жестокими представителями системы. Успех в криминальном деле требует, как и ученая степень, основательного обучения и подготовки, полагал Мерфи.
В деле имелись черно-белые фотографии О’Коннела в фас и в профиль. Вряд ли они знаменовали начало пути, — скорее всего, парень многому научился еще до заключения.
Знакомый полицейский, доставший для Мерфи все эти данные о приводах и судимостях О’Коннела, не смог получить доступ к досье, которое описывало похождения О’Коннела в подростковом возрасте. Это казалось подозрительным. Бог знает что там могло содержаться. Однако в имевшихся у Мерфи на руках распечатанных документах практически ничего не говорилось о преступлениях, совершенных с применением насилия, что несколько успокаивало. По всей вероятности, парень просто сбился с пути, но девятимиллиметровой пушкой обзавестись не успел.
Из досье можно было почерпнуть кое-какие сведения о прошлом О’Коннела: он вырос в трейлерном парке на побережье в Нью-Гемпшире. Вероятно, детство у него было не слишком радостным. Он не жил в белом домике с нарядным фасадом, где на кухне пекут яблочный пирог, а на лужайке дети играют в мяч. Скорее всего, ему частенько доставались тумаки. В школе занимался вполне успешно — когда ходил туда. Обучение происходило со значительными пропусками. Возможно, содержался в исправительных учреждениях? Тем не менее среднюю школу окончил. «Небось, специалистам по работе с трудными детьми пришлось потрудиться», — подумал Мерфи. О’Коннелу хватило способностей поступить в местный колледж. Затем бросил учебу. Снова поступил в колледж, но так и не окончил его. Переехал в Бостон и перевел документы в Массачусетский университет. Умеет обращаться с техникой, был неплохим механиком. Очевидно, те же способности позволили ему с успехом освоить компьютер. Короче, есть в чем покопаться, если это надо Салли Фримен-Ричардс. Что именно он откопает, Мерфи приблизительно представлял себе. Скорый на руку отец. Пьяница-мать. Или, как вариант, отсутствующий отец и падкая на мужчин мать, работающая прислугой или подсобницей на производстве. Бурные субботние вечера с алкоголем.
В этот погожий день, обещавший неплохой улов, Мэтью Мерфи сидел в своем автомобиле перед закопченным зданием, в котором жил О’Коннел. Клочки голубого неба проглядывали в щелях между обветшалыми многоквартирными домами, а вдали, над спортивным комплексом «Фенуэй-парк», виднелся логотип нефтяной компании «СИТГО». Оглядевшись, Мерфи пришел к выводу, что улица в принципе ничем не отличается от многих других в Бостоне: молодые люди на подъеме к светлому будущему и старики на спуске от чего-то лучшего в прошлом. И отдельные личности вроде О’Коннела, для которых это место было лишь промежуточной станцией на пути к чему-то худшему.
Добыв через знакомого полицейского распечатку данных о Майкле О’Коннеле, Мерфи хотел добавить к ней хорошую фотографию объекта. На сиденье рядом с ним лежала современная цифровая камера с длиннофокусным объективом — самый главный инструмент частного сыщика.
Мерфи давно уже разменял шестой десяток, то есть достиг того рубежа, с которого открываются безрадостные перспективы пожилого возраста. Он был разведен, детьми не обзавелся и тосковал больше всего по тем дням, когда был молодым сотрудником дорожной полиции и гонял на патрульной машине по Массачусетской автомагистрали смена за сменой, поддерживая силы за счет кофе и адреналина. Работа в отделе по расследованию убийств тоже нравилась ему, но он был достаточно разумен, чтобы понимать, что при том количестве врагов, какое он нажил, вряд ли он дотянет на этом месте до старости. Мерфи внутренне улыбнулся. Ему всю жизнь хватало ловкости уцелеть в любой передряге, уйти из-под удара в последний момент. Через год после прихода в дорожную полицию он вдребезги разбил машину, преследуя пьяных подростков, гонявших на отцовском «БМВ», — и отделался легкими царапинами, в то время как все усилия медиков из скорой помощи по оживлению юных тел были напрасны. Однажды у него состоялась ночная перестрелка с наркодельцом, накачавшимся до того, что у него уже глаза наружу вылезали. Тот выпустил в Мерфи из пистолета целую обойму, и все до одной пули изрешетили стену за головой полицейского, а сам он уложил наркодельца на месте единственным выстрелом, который произвел зажмурившись. Язык у Мерфи был хорошо подвешен, и детектив уже даже не помнил, сколько раз он выручал его в отчаянных ситуациях. Так произошло, например, когда Мерфи столкнулся один на один с преступником, за которым тянулся целый хвост убийств. В одной руке тот держал мясницкий нож, в другой — девятилетнюю девочку; у ног его валялся труп его жены, а на кухне в луже крови — тело ее матери. Мерфи задержал его и получил за это благодарность в приказе. Задержанный также выразил ему свою благодарность и пообещал, что Мерфи будет его следующей жертвой, как только он выйдет на свободу. Последнее, правда, было маловероятно. Мерфи считал, что накопленные им угрозы в свой адрес служат лучшим послужным списком. Вспоминая их, он сбивался со счету.