Разрушенная любовь (ЛП)

Мамины губы сжались в тонкую линию. Она взяла меня за руку.
— Мне жаль, милая.
Лавина ужаса обрушилась на меня, и ком застрял в горле.
— Авария была ужасной… Он не…
— Нет, — я оборвала ее, прежде чем она успела договорить. Если она этого не скажет, значит, это можно будет считать неправдой. — Нет, — я яростно замотала головой, трубки в моем носу зашипели, выпуская кислород. Кардиомонитор рядом со мной издал пронзительный писк, который звучал в моих ушах, как грохочущие барабаны, словно саундтрек, предупреждающий о надвигающейся беде.
— Хантер…
— Замолчи! Ты лжешь мне, — мой голос звучал чужим, хриплым, как у дикого раненого зверя, которого держат на цепи. Трубки, которыми я была опутана, казались живыми змеями, душащими меня. Они удерживали меня на месте, заставляя слушать и осознавать все происходящее. Дикий крик вырвался из моей груди, когда я дернула за капельницы в руках.
— Джеймерсон, остановись! — мама попыталась схватить меня за руки, но я вырвалась, прежде чем она успела меня остановить.
Биииииииииип.
Пронзительный звук отражался от стен, ударяя мне в лицо. Напоминая, что это не ночной кошмар.
Нет. Нет. Нет. Этого не может быть на самом деле.
Образ Колтона заполнил мои мысли. Мы сидим на багажнике его внедорожника, болтая ногами. Озеро. Музыка вдали. Выражение его глаз, когда он повернулся ко мне.
Парень, в которого я влюбилась в ту ночь.
Ушел в другой мир.
Я закричала.
В комнату вбежали три медсестры. Их слова слились в какофонию, давящую на нервы. Их руки не позволяли мне вырвать надоедливые капельницы и стягивающие ремни. Единственное, что я понимала, — нужно бежать от надвигающейся правды, опередить ее и спрятаться.
Руки повиновались инстинкту бежать, но ноги отказывались слушаться. Я закусила губу и рыкнула, сосредоточившись на ногах, требуя от них движения. Еще одна волна тошнотворного ужаса захлестнула меня, пот струйками побежал по шее. Почему мои ноги не двигаются? Через мгновение я осознала, что сама добавляю шума, мои дикие стоны и вопли вибрируют и летают по комнате.
— Успокойся, Джеймерсон, — медсестра, которую я узнала с самого первого пробуждения, Шелли, надавила мне на плечо, укладывая обратно на подушку.
— Почему я не могу двигаться? — завизжала я.
Никто не ответил.
Мама всхлипнула, прикрыв рот рукой, и наблюдала за мной. Две медсестры держали меня, прижимая к подушке, пока другая схватила шприц и вонзила его мне в руку. Буквально через несколько секунд силы покинули мое тело, и я обмякла, голова упала набок.
— Теперь она должна немного успокоиться, — сказала Шелли, положив руку на плечо моей матери. — Джеймерсон сильная, Эми. Она справится.
Из-под руки матери донесся сдавленный крик, она закрыла веки и кивнула. Медсестра сжала ей плечо и вышла из комнаты, за ней последовали две другие.
— Эми? — в комнату трусцой вбежал мужчина. — Что случилось? Джейм в порядке?
Мое сердце взывало к отцу, но ни единого слова не сорвалось с моих губ.
Мама уткнулась в грудь отца, ее тело сотрясали рыдания. Он молча обнял ее и прижал к себе.
Любовь, невысказанная связь, исходила от пары, сдавливая мне горло. Он поцеловал ее в макушку и взглянул на меня.
Я вспомнила, как чувствовала тоже самое с Колтоном. Наша связь была настолько глубокой, что я знала, что наконец-то смогу отпустить свое сердце, и это будет безопасно. Это чувство было недолгим, но даже его мимолетный вкус дарил надежду, что мы сможем его вернуть.
Веки опустились, и я погрузилась в море боли… скользнув глубоко в темноту, прежде чем вновь оказаться в воспоминаниях, ярких, как на экране кинотеатра.
***
— К озеру? — Колтон бросил на меня взгляд с водительского сиденья. Светящаяся панель приборов освещала только половину его лица. Безлунная ночь окутала дорогу глубокими тенями.
— Да, — твердо кивнула я. Мы знали друг друга девять месяцев, встречались семь. Мы не говорили о тех двух, когда расстались. Сегодня была годовщина с того дня, как мы начали встречаться.
 
Впервые он спросил меня, чего я хочу, и я с жадностью ухватилась за эту возможность. Обычно мы ходили на роскошные ужины, которые только заставляли меня чувствовать себя скованной и неловкой весь вечер. Я терпеть не могла такие места, но никогда ему не говорила. Он всегда выглядел таким довольным собой. Считал, что он идеальный парень и делает то, чего желают все остальные девушки. Я не хотела лишать его этого.
Сегодня вечером я не хотела сидеть за очередным ужином, который должен был быть романтическим, но, казалось, вызывал у меня совершенно противоположные эмоции.
— Давай возьмем пиццу и поедем на озеро, — ночь была теплая, и звезды сверкали на темном небе.
Колтон покачал головой, слегка нахмурившись.
— Тебе не нравятся шикарные ужины?
Черт. Секрет раскрыт. Я опустила взгляд на свои колени, чувствуя, что он ждет моего ответа.
— Не-а — тихо ответила я. — Не особо.
Он молчал, что было не похоже на Колтона.
— Нет, ну… я имею в виду, они прекрасны… — я провела руками по своему голубому платью, разглаживая его.
Громкий смех вырвался из него, оборвав мои слова.
— Открою тебе маленький секрет. Я тоже ненавижу шикарные ужины, — он игриво подмигнул мне.
— Правда? — огромная улыбка расплылась по моему лицу, смех подступил к горлу. — Почему ты мне не сказал? Почему выглядел таким довольным, когда водил меня по ресторанам?
Мы могли бы избежать шести из них, если бы были честны друг с другом.
Колтон пожал плечами, выражение его лица стало серьезным, а взгляд устремлен на дорогу перед нами. Он поправил манжеты своей клетчатой рубашки на пуговицах. Он надевал ее на наш прошлый ужин в честь годовщины, что заставило меня улыбнуться. Хотя для брюк и рубашки с длинным рукавом было слишком жарко и влажно, он все равно надел свой “праздничный” костюм.
— Наверное, я думал, что это нравится твоему типу девушек.
— Моему типу? — нахмурилась я.
Он фыркнул, не отвечая.
— Ты сегодня какой-то странный. Все в порядке? — я протянула руку и погладила его по руке. — Ты много молчишь.
По его лицу пробежала какая-то эмоция, слишком быстрая, чтобы я успела ее уловить.
— Думаю о футбольном лагере, который начинается завтра. Извини.
Футбол. Разумеется. Он управлял его жизнью… и жизнью всего города. Здесь никогда не было межсезонья. Чемпионы штата никогда не отдыхали. А теперь, когда Колтон стал капитаном, давление на него от отца, тренера и всего города будет еще сильнее.
Мы взяли пиццу в нашем любимом местечке и поехали к озеру. То, что Колтон был сосредоточен на футболе, меня не беспокоило. Это было расслабляюще. Спокойно. В странном молчании между нами я чувствовала, как растет более глубокая связь. Может быть, мы наконец-то достигли того уровня, когда нам не нужно заполнять тишину.
Летние каникулы только начались, и у озера кипела жизнь: повсюду машины и люди. В основном это были ребята из нашей школы, жарившие барбекю и тусующиеся у костров. Ночью большинство парковались прямо у воды.
— Туда, — я указала на свободное место на другом берегу. Он направил внедорожник по гравийной парковке на траву и заглушил двигатель.
Выбравшись из машины, я схватила коробку с пиццей. До нас доносилась музыка с другой стороны озера, а костры давали достаточно света, чтобы видеть друг друга.
Колтон выхватил у меня коробку, открыл багажник внедорожника, опустил заднюю дверь и жестом пригласил меня сесть
— Ух ты, ты разрешишь мне есть в твоей машине? — поддразнила я, запрыгивая на заднее сиденье. Футбол и его машина были единственным, к чему он относился серьезно.
— Только никому не говори, — подмигнул он и плюхнулся рядом, поставив коробку между нами.