Бои в застое (СИ)

– А вот и ты, теперь можно ехать!
Судя по голосу, он опять над нею издевается!
– Миша, гад, я тебя когда-нибудь убью!
Сказано было грозно, но таким жалобным тоном, что хотелось только смеяться, а не дрожать.
  
Глава 28
 
Миша так и сделал, громко рассмеявшись на весь салон. Новых людей он, в отличие от девушки, е стеснялся. Они же на работе. На работе у него!
Света смутилась, оглядела обстановку машины, осмелилась на несколько слов:
– Как ты?
Миша важно произнес:
– Я живу хорошо, просто замечательно. Да, Михаил Аркадьевич, пора ехать, вот это золотце вам сейчас укажет, как ехать к ней на квартиру, там мы возьмем ее маму. А потом на дачу!
Света, раскрасневшись и несмело улыбаясь, посмотрела на шофера, не зная, как ей реагировать – то ли давать адрес, то ли смеяться над словами паразита Миши.
Но Потапов завел двигатель машины и вполне серьезно на нее смотрел, ожидая команды. Под этим взглядом она пискнула адрес квартиры. Миша кивнул Потапову, подтверждая, и тот поехал.
«ЗИЛ» – не скромный рейсовый автобус, Света вскоре расслабилась, стреляя глазками в Мишу. Потом не выдержала, сжала рукой, восторженно на него глядя. Какой же он у нее молодец. Сначала квартира, потом автомобиль и дача.
Впрочем, вскоре ей пришлось выйти из машины и отправиться за мамой. Хотя Каверин изъявил желание самому слетать, но она застеснялась и быстро вышла.
Елизавета Сергеевна пожелала узнать у дочери, когда, на чем, и куда они поедут. Но Света, помня о трех мужчинах, ждущих их в автомобиле, поторопила ее, не желая удовлетворять праздное любопытство.
Так Елизавета Сергеевна и вышла на улицу, ничего не узнав. Хотя, пройдя подъезд и увидев солидную автомашину, она поняла, что все серьезно и дело не только в торопливом характере дочери.
Мужчины, впрочем, не скучали, принявшись, по предложению Миши, за бутерброды с кофе.
С приходом женщин, правда, Потапов оторвался от еды, срочно проглотив пару ломтей хлеба с ветчиной и солеными огурцами, – ему нужно было управлять машиной. Зато сами женщины, получив бутерброды и термос с кофе, принялись самозабвенно угощаться.
Бутербродов было много и их вполне бы хватило на всю дорогу, но Елизавета Сергеевна успела поесть дома и, оставив дочь за уничтожением пищи, она принялась за информационный голод. В частности, ее интересовало, куда они едут?
Собственно, интерес ее был не праздный. Мишенька их, которого его Света все не подпускает (ой, не подпускает!) стал настоящим кормильцем, подле которого можно и им что-то получить.
Миша простодушно начал рассказывать о буквально сегодня полученной даче. Но, поскольку, дачу он, как и рай, больше знал по отрывочным разговорам и незамысловатым рекламным буклетам, то рассказ быстро окончился из-за отсутствия информации. Если бы не Каверин, который за годы своей службы не раз не только бывал, но и работал в типичных дачах советской номенклатурной верхушки, то вряд ли Елизавета Сергеевна что-то существенное узнала.
А тут и сам Миша многое изведал и даже соблазнился время от времени здесь проживать – ведь дача была больше квартиры и удобств здесь оказывается куда больше! Он, наверное, совсем бы сюда переселился, как многие отставники, но твердое понимание, что он должен в Москве, да и Брежнев не отпустит – зря, что ли, он его у себя поселил, не позволяло надеяться.
В Подмосковье на Юго-запад, где населения много проживало и зимой, проходили хорошие дороги и они быстро доехали до дачи – комплекс зданий, построенных для номенклатурного начальника для отдыха и передышки вне работы а теперь вот и для него, Миши, еще не начальника, но и уже не простого москвича.
В отличие от обычных горожан, приезжающий для работы на свежем воздухе, он был нацелен на строгий отдых. Это стало понятно не только Мише, но и его будущим родственникам – Свете и Елизавете Сергеевне, когда их встретил обслуживающий персонал, для начала предложивший немного перекусить.
Света, уже немного поевшая и по-прежнему стеснявшаяся, попыталась отказаться. Но Миша, уже привыкший к мысли о собственности и о своих поварах, и понимающий, что его подчиненные тоже хотят кушать, смял Свету в объятия и решительно подтвердил:
 
– Да, мы перекусим перед знакомством с дачей.
Персонал прибыл на дачу не так давно, но повар Ирина заготовила целый ряд «дежурных» блюд из мяса и рыбы и поэтому они сытно поели.
А потом познакомились с дачей. Миша только усмехался, когда видел роскошную обстановку и многочисленные аксессуары. Хорошо живут начальники (а теперь и он). В сауне он решил так сказать «смочить ласты», в оранжерее садовник раскрыл свои планы. Миша только качал головой. Либо он родственник Хрущева, либо у него в резерве отряд тракторов особого назначения, но предполагаемые работы были гигантского размаха. Ну хорошо, если сделает.
В библиотеке он встретился со Светой и Елизаветой Сергеевной. Они тоже были ошеломлены, но не планами садовника (видели ли они его вообще), а самой дачей и хотели поделится.
Понимая, что это его судьба, Миша предложил попить чаю в библиотеке. Его женщины переглянулись, ожидая услышать в свой адрес дополнительной работы, но хозяин просто позвонил по телефону на кухню и велел а) приготовить б) привезти. Ведь есть же повар и официантка, так зачем дергать любимую женщину и ее мать.
А затем негромко, но так, чтобы было слышно включил музыкальный комбайн. Пластинку ABBA. Трудно сказать у кого бы она еще была в СССР. У Миши была. Он не гордился, он просто радовался жизни.
Они сидели и болтали обо всем, что взбредет в голову под чай и изысканную закуску и волны музыки.
Вообще-то он хотел уехать в столицу ближе к шести вечера, так, чтобы как раз к песменке. Но зазвонил городской телефон.
Миша аж дернулся. К кому еще могут зазвонить? К Свете? Ха-ха!
Он снял трубку, словно чувствовал, кто звонит, доброжелательно спросил.
Звонил Брежнев. Немного поговорили, генсек похвалил, что, наконец, зашевелился, автомобиль получил, хотя бы по Москве мог приехать, или, вон, на дачу.
Миша отшутился, не беря близко к сердцу. Не за этим он позвонил!
Успокоился, когда Брежнев пожаловался на шум в голове, боли, давление. Давно уже не было так, а тут вот опять.
Миша досадливо поморщился. Расслабился, увлекся своими проблемами. А ведь март на дворе, весна. Самое проклятое время у инфарктнков и инсультников. И у Брежнева в иной реальности вот-вот пойдет приступ инсульт.
– Давайте я к вам подъеду, – решительно предложил он, – мало ли что может произойти.
– На работу? – спросила Света.
– Да, срочно надо, – кивнул Миша, – весна тяжелое время. Оставайтесь здесь, я водителю скажу, он подвезет.
В принципе, ничего криминального здесь не было. Даже ничего страшного. Но Света решительно объявила, что поедет с ним. И даже не от страха, просто так лучше.
Миша не настаивал. Привыкнет, так будет ездить. А пока только с ним.
позвал Каверина и шофера, объяснил, что ему надо срочно. Хотя дальше не объяснил, сотрудники поняли. Машина летела по дороге, как бешеная, а в Москве, когда однажды пристал гаишник, Каверин показал свое удостоверение и потом убедительно что-то доказывал, да так, что сотрудник только козырнул.
На Старой площади, правда, у них возникла еще проблема – Миша, оказывается, не был членом партии. Не то, чтобы он не знал об этом, скорее, просто не обращал внимания. А тут вдруг, не положено…
К счастью, это была прямая вотчина генерального. Миша даже не Брежневу позвонил, его охраннику Алексею. Этого оказалось достаточно, его пропустили на вахте, а дальше специально вела сотрудница, чтобы его не тормознули.
 
Уже это говорило о том, что массажиста в ближайшем окружении уважали и очень ценили. А еще их патрону Брежневу очень плохо, так плохо, что его, даже не медика, ведут к больному человеку.
Когда он пришел в личные апартаменты, с одной стороны, Брежнев был не столь тяжело болен и даже был в сознании. Он лежал на диване и приходу Миши был откровенно рад.