Анифа. Пленница степей (СИ)

  
Анифа. Пленница степей
 
Деметра Фрост
   
Глава 1
 
Тонкое полупрозрачное платье неопределенного цвета — не то лилового, не то лазурного, — переливаясь и искрясь в отсветах огня, не скрывало точеную и гибкую фигурку танцовщицы. Оно изгибалось, красиво трепыхалось и словно шло волнами под ритм незамысловатых инструментов — тихий стук бубна и дудочек — и тихий напев старого сказителя. Во мраке ночи, подсвеченная пламенем факелов и жаровень, танцующая девушка казалась существом из иного мира, и сидящие кругом люди, словно в неком дурмане, следили за каждым изящным и грациозным движением, жадно ловили затуманенными глазами каждый жест, каждое легкое касание воздуха то рукой, то маленькой изящной ступни. Колокольчики на браслетах, которые обхватывали тонкие запястья и лодыжки, мелодично и тихонько позвякивали в такт движениям и музыке. Многочисленные косички, в которые были заплетены длинные черные волосы, змеями взвивались вверх, а при резких поворотах обвивались хлыстами вокруг длинной тонкой шеи, изящных плеч и стройной талии.
Но краше всего было лицо — маленькое и округлое, со светлой кожей и с нежными, почти детскими чертами, которые совершенно не портил даже странный ритуальный макияж.
С последним аккордом девушка упала, распластавшись, на голую землю. И хотя девушка дышала тяжело, а обнаженные участки кожи покрывали бисеринки пота, ловящие отблески огоньков и потому сверкающие россыпью драгоценных камней, это был жест прекрасный и нереальный в своей естественности.
В воздухе раздались отрывистые аплодисменты и одобряющие мужские выкрики. Но один голос прорвался через этот поощрительный шум и жестко, и с хрипящими от возбуждения нотками объявил:
— Хочу ее в свой шатер!
Взгляды нескольким мужчин — понимающие и немного завидующие, а также женщин — недоуменные и злые, обратились к заговорившему.
Одежда и странная прическа из длинных, смазанных жиром волос выдавали в крупном и высоком мужчине вождя. Он был не толстым, а именно большим и крепко сложенным — с телом, будто вылепленным из камня в битвах и войнах. Но собравшиеся здесь сегодня и без того знали, кто это. Именно для Шах-Рана, этого великого завоевателя и воина, и было устроено и незамысловатое пиршество, и танцы для услады глаз, и приготовлены многочисленные подарки, что некрасивой грудой сейчас были сложены в нескольких локтях от него на потертом выцветшем ковре.
— Как пожелает избранник богов, — с раболепным поклоном отозвался глава племени, принимающего пришлого вождя — провозглашенного правителем благодаря своим заслугам по объединению многочисленных кланов кочевников перед лицом общего врага.
Повинуясь понятному жесту своего хозяина и родича, танцовщица мягко поднялась на ноги и грациозной поступью подошла к ним. Такая маленькая, хрупкая и светлокожая, хоть и загорелая, в непривычно изысканном для этих мест одеянии, она не могла не казаться здесь чужой. Она также отличалась от обычных женщин своего племени — крупных и статных, крепких и сильных — как и немногочисленный отряд воинов Шах-Рана — от обычных кочевников, больше привыкших к скотоводству и массовым набегам на мирные поселения, чем к серьезным битвам с вооруженным противником в доспехах.
Подле вождя искусная танцовщица, вызвавшая желание вождя, показалась еще более маленькой и беззащитной. Держалась она соответствующе — низко склонив голову и опустив вдоль изящного тела свои тонкие руки, она всей своей позой выражала полную покорность и послушание.
— Хороша! — хмыкнул наперсник Шах-Рана, сидящий от него по правую руку. Этот мужчина был таким же крупным и могучим, но его лицо украшали страшные рваные шрамы, делающим выражение его широкого лица страшным и угрожающим, — Ты поделишься ею со мной, брат?
— Как только вдоволь наиграюсь с ней, — отозвался вождь и громко расхохотался. Но при этом черные провалы его глубоко посаженных, чуть раскосых глаз, жадно ощупывали взглядом слегка задрожавшую фигурку танцовщицы и совершенно не обратили внимания на другие, обращенные на него взгляды.
 
— Она кажется такой слабенькой, — покачал головой воин с изуродованным лицом, — Боюсь, она не переживет и ночи с тобой.
— Девушка до сих пор не тронута, господин, — заискивающе пробормотал глава племени, смешно тряхнув своим гладко выбритым черепом с одной единственной прядью, рассекающей макушку и заднюю часть головы, — Жаль, конечно, будет, если Анифа помрет, но… Она всего лишь захваченная в набеге рабыня и поэтому не нашей крови. У нас есть и другие достойные вашего взгляда девушки, для которых будет честью лечь в твою постель, господин…
— Девственница? В твоем захудалом стане? Очень сомневаюсь, — вождь снова раскатисто расхохотался, — Однако если твой поганый язык не врет и ты сказал правду — тем слаще будет ночь. Пусть идёт. И как следует отдохнет. А я позже к ней присоединюсь. А другие… Если мне будет мало — я дам знать. Ты же найдешь дорогу, девушка?
Танцовщица коротко кивнула и поклонилась — низко и грациозно, словно продолжая свое выступление. И ловко скользнула в сторону, чтобы в темноте ночи, освещаемой лишь звездами, быстрым шагом направиться туда, куда ей велели.
Благодаря тому, что в этот момент за ней никто не наблюдал, Анифа наконец-то смогла немного расслабиться и скинуть со своего лица маску, которую надела в первую же минуту появления вождя Шах-Рана в ее родном, пусть и не всегда дружелюбном к ней стане. И никто не увидел, как жесткая, совсем не по-детски коварная улыбка скривила ее полные губы, а глаза хищно заблестели, выдавая невероятную силу духа и решимость, совершенно не сочетающиеся с ее хрупкой, нежной и совершенно беззащитной внешностью.
Перед тем, повернуть к шатру Шах-Рана — совершенно не похожему на обычные и неказистые палатки племени Анифы, высокому и ладно скроенному из какого-то особенного материала — девушка сначала юркнула в сторону. Туда, где стояла другая палатка, маленькая и покосившаяся, которую танцовщица делила с двумя старухами. Те были совсем уже слабенькими, но хранили многочисленные сказки и загадки своей многочисленной кочевой семьи и однажды стали своеобразными наставницами для Анифы, когда ее мать, научившая ее танцевать, отошла в мир иной и не могла больше о ней заботиться.
Пользуясь тем, что женщины спали, девушка тихо и аккуратно разгребла свой тайник, скрытый не только кривым ящичком, но и слоем дерна. Из него она достала какой-то небольшой, завернутый в серую тряпицу предмет и жадно прижала к груди, облегченно вздохнув. Потом быстро стянула материал, обнажив небольшой простенький клинок — самый обычный нож, который и оружием назвать было тяжело. Такими пользовались для того, чтобы разрезать фрукт или хлеб или же наколоть кусок мяса, варящегося в бульоне. Но для рабыни иметь такой предмет в личном пользовании было непозволительно, оттого Анифа скрывала его. Но сейчас, задрав подол своего платья, она прикрепила его к тонкому ремешку, плотно обхватывающего бедро, и мгновенно почувствовала себя гораздо увереннее.
После, старательно приведя себя в порядок, танцовщица заспешила к шатру Шах-Рана.
Ей нужно было приготовиться к тому, чтобы достойно встретить гостя. Хотя какой он для нее гость? Он враг. Ненавистный убийца, которого она готова была сейчас убить своими собственными руками, чтобы отомстить за свою семью даже ценой жизни.
  
Глава 2
 
Вождю объединенных кочевых племен Шах-Рану было всего немногим за тридцать. Но выглядел он куда старше. Жизнь, наполненная войной и насилием, сделала черты его лица грубыми, а тело сильным и как будто бы неподвластным обычным человеческим болезням — большим и неестественно крупным. Так всегда происходит — тяжелая и жестокая жизнь накладывает свой отпечаток на любом человеке и кого-то это делает слабым и изувеченным, а кого-то — сильным и стойким. Она рано делает людей — без разницы, мальчиков или девочек — взрослыми, вот и Шах-Ран повзрослел слишком рано, совершив свое первое убийство будучи ребенком десяти лет от роду.