Ксандер (ЛП)

 Планшет завладел моим вниманием, гипнотизируя сочетанием голубого и золотого. Легкий аромат яблок и ванили окутал меня, когда она приблизилась. Я все еще не мог поднять взгляд или оторваться от экрана.
 Боковым зрением я уловил белое платье. Фирменный цвет чистоты выдавал личность женщины. Только мой помешанный на контроле отец выбрал бы белое платье для вечеринки по случаю помолвки, требуя, чтобы его краснеющая невеста была сногсшибательным видением и могла произвести впечатление на его скользких деловых партнеров.
 Это была Джордан, моя будущая мачеха – женщина, которую я презирал.
 Мой отец всегда навязывал мне свой бизнес, но я отказывался связывать свое будущее с его планами. На протяжении всей нашей жизни этот человек критиковал нас с Джаспером за самые незначительные промахи. Нас постоянно отчитывали за то, что мы говорили не к месту, недостаточно занимались своей жизнью, а однажды мы получили выговор за то, что слишком громко дышали за ужином. Даже когда мы делали все, о чем он просил, Генри находил недостатки и назначал произвольные наказания.
 Я сохранял вежливые отношения только благодаря фасаду хладнокровия. Любая трещина в этом фасаде стала бы поводом для его безжалостных насмешек и манипуляций. Генри упивался тем, что провоцировал окружающих, доводя их до предела ради своего садистского развлечения.
 В то время как я выдерживал нападки Генри с непоколебимым самообладанием, бессердечные игры разума отца постоянно брали верх над Джаспером. Однажды он оставил брата без средств, аннулировав его мобильный телефон и кредитную карту, а затем приостановил плату за обучение в школе-интернате, питание и проживание в общежитии. Я упоминал, что Джасперу было всего тринадцать?
 Генри был тираном. Его склонность критиковать каждый наш шаг довела маму до грани, и я давно поклялся, что вырву нас из его хватки.
 Благодаря безжалостной преданности хоккею я нашел выход. НХЛ предложила мне контракт сразу после окончания школы, но отец вынудил меня отказаться от предложения. Джаспер был несовершеннолетним, а мама финансово зависела от Генри, что лишало меня возможности бросить ему вызов.
 Мое решение вызвало бурные обсуждения. Восемнадцатилетний подросток, получивший шанс, который выпадает раз в жизни, был редкостью, но отказ от такой возможности ошеломлял. Мое лицо пестрело в спортивных журналах с различными версиями правды. Ходили слухи об употреблении наркотиков, о том, что слава ударила мне в голову, о высокомерии и все в таком духе.
 Не желая, чтобы слухи нанесли ущерб имени семьи, папа нанял пиар-агента, чтобы исправить мою репутацию, – Джордан. Она придумала историю, изобразив меня жертвой фальшивых травм и проблем с психическим здоровьем.
 Шквал сочувствия к выдуманным проблемам вознес меня до статуса знаменитости и вызвал ажиотаж в моей многообещающей карьере. Внезапно все билеты на хоккейные матчи в моем колледже были распроданы, и люди увидели во мне героя, преодолевающего препятствия.
 Ложь и чушь собачья.
 Я надеялся, что меня снова задрафтуют после того, как Джаспер закончит среднюю школу. Любая профессиональная команда, которая наняла бы меня, расследовала бы вымышленные травмы и проблемы с психическим здоровьем, а я не мог признаться во всем, не вызвав гнев Генри. Как будто было мало причин ненавидеть новую золотоискательницу отца, Джордан превратила мою жизнь в ложь.
 Поначалу я даже не воспринимал их отношения всерьез. Мой отец был известен своим спонсорством женщин помладше. Затем он сообщил о своей помолвке в любезном электронном письме, составленном его помощницей. Теперь, когда я наконец встретился с ней, его поспешное желание запереть ее стало понятным.
 Я наблюдал, как Джордан приближается, хрустальные бусины ее эфирного платья ловили лучи мерцающих сумерек. Рассеянный свет отражался от украшений на платье и сливался с ее золотистыми волосами, сияя достаточно ярко, чтобы заставить меня задуматься, не принял ли я солнце за человека.
 Это приложение было новинкой и давало людям поверхностное представление о себе. Алгоритм измерения красоты был абсурден, поскольку каждого из нас привлекают разные черты. Тем не менее, я обнаружил, что согласен с результатами, до глубины души очарованный изображением на экране. Не знаю, как мне это удалось, но в конце концов я опустил гаджет и, как последний дурак, уставился прямо на солнце.
 
 Бокал в моей руке задрожал, когда она остановилась передо мной. Ее губы шевелились, и, насколько я мог понять, Джордан представлялась, произнося отрепетированную речь. Я не слышал ничего. Я был слишком поглощен деталями, которые пропустил на экране.
 Шелковый материал ее платья цвета слоновой кости ниспадал струящимися слоями, демонстрируя ее соблазнительное модельное тело. Безупречной формы брови обрамляли миндалевидные глаза, а симметричный нос пуговкой с острыми скулами дополнял черты лица. Нижняя губа была немного пухлее верхней. Даже ее накрашенные ногти имели безукоризненный вид.
 Все в ней было ухоженным. Несмотря на безупречный внешний вид, над губой виднелся тонкий шрам. Мой взгляд невольно задержался на едва заметном рубце, оценивая намек на несовершенство, выявляемый только с близкого расстояния.
 Джордан заговорила прежде, чем я успел углубиться в размышления об ее таинственности.
— Работники сказали мне, что ты ничего не съел, – заметила она, в ее мягком голосе прозвучало неподдельное беспокойство. Она стояла рядом с моим барным стулом, ее нервная энергия была почти осязаемой. — Я хотела убедиться, что все в порядке.
 Я оторвал взгляд от ее губ и сосредоточился на «Манхэттене», который держал в руке.
— Я не знал, что ты следишь за моей диетой, – сухо ответил я, скрывая свой интерес.
 С ее губ сорвался смех, – нежный звук, который, вероятно, оттачивался годами.
— Трудно не заметить, когда кто-то не отходит от бара и отказывается от всех закусок, – мягко поддразнила она.
 Нахмурившись, я внутренне признал, что, возможно, это была плохая идея – напиваться в баре на пустой желудок.
 Джордан жестом подозвала официанта, который нес черный поднос.
— Мы возьмем это, – заявила она с теплотой, которая намекала на неожиданную глубину, скрывающуюся под ее холодной внешностью.
 Официант отдал поднос без вопросов. Кто бы отказал будущей невесте?
— Вот так. – Джордан поставила поднос с мини-порциями говядины по-велингтонски на стойку бара и устроилась на высоком стуле рядом со мной. — Я слышала, ты это любишь.
— Ты выяснила мое любимое блюдо и добавила его в заказ на кейтеринг? – спросил я. Мой отец не знал, что мне нравится или не нравится, и добыть эту информацию было непросто.
— И Джаспера тоже, – тихо ответила она.
 Застигнутый врасплох ее заботливым жестом, я сделал еще один глоток своего коктейля. Я был уверен в том, что эта женщина – дьявол, а теперь не знал, что с ней делать. Я неохотно признал, что, хотя все в ней было намеренно взвешенным, она не производила впечатление расчетливого или манипулирующего человека. Я не мог не задаться вопросом, было ли в ней нечто большее, чем то, что бросалось в глаза при встрече.
 Ее лицо просияло, когда я поставил «Манхэттен» и взял говяжий рулет. Несмотря на мою первоначальную решимость игнорировать ее, ухватиться за эту оливковую ветвь, возможно, было бы к лучшему.
 Джаспер должен был вернуться домой из школы-интерната в следующем месяце, но боялся проводить лето с Генри. Поскольку я учился на первом курсе в колледже, у меня была квартира в городе, и я предложил ему остановиться у меня.
 Разумеется, отец отмел этот план. Ему нравилось контролировать наши жизни, и я ничего не мог сделать, чтобы остановить его. Нет, если я хотел, чтобы он продолжал обеспечивать маму такими предметами роскоши, как еда, медицинское обслуживание и кров.
 Предполагалось, что после свадьбы Джордан переедет в дом нашего детства. Изначально мои чувства к этому решению были не теплее, чем к их свадьбе. От одной мысли о том, что Джордан приложит руку к воспитанию Джаспера, у меня по коже бежали мурашки. Однако, похоже, она могла бы стать единственным человеком, которому были бы небезразличны предпочтения Джаспера и даже проявить заботу о нем.