Метаморфоза (ЛП)

— На самом деле у меня есть ответ на этот вопрос - но это тот человек, которого я не хотела бы видеть.
— Розария, — сказал я.
Розария была женой Рокко, но они придерживались принципа свободы в отношениях. Розария и ее сестра были в доме на острове, когда мы приехали. С ними были трое мужчин. Розария и ее сестра считались итальянскими оперными дивами, и через два дня у них был назначен концерт в Афинах. Розария утверждала, что она не знала, что мы решили воспользоваться домом на частном острове на несколько дней. Розария лгала, когда того хотела, и ей было глубоко плевать, кто об этом знает. Она говорила правду так же хорошо, как и ложь - безапелляционно и без паузы. Некоторые люди лгут, потому что боятся сказать правду. Она лгала, потому что знала, что большинство людей не станут ее за это осуждать. Ей нравилось играть в игры. Именно поэтому она и объявилась здесь.
Когда я положил руку на спину жены и начал направлять ее к двери, Розария остановила нас.
— Мы уже уезжаем, — сказала она. — Мы остановились только для того, чтобы осмотреться здесь.
Я не принадлежал к числу тех, кого забавлял ее бред. Я бы не стал находиться рядом с ней. Розарии было неведомо понятие личных границ, но она поняла, насколько узкими были мои границы, когда я повернулся, чтобы уйти с женой. Тогда ей пришлось уступить - для нее нет реакции хуже, чем плохая. И они готовились отплыть на своей частной яхте, когда мы вышли на тропинку.
Мы замолчали, и я снова начал думать о песне на повторе.
— Она смотрит на тебя, — сказала Марипоса. — И эта ее сестра тоже.
Мне потребовалась секунда, чтобы посмотреть на нее. Она прищурилась. Должно быть, почувствовала мой взгляд. Марипоса посмотрела на меня, затем секунду или две смотрела вперед, после чего снова встретилась со мной взглядом. Она остановилась, и я тоже.
— Мне это не нравится, — сказала моя жена. — Это выглядит так недвусмысленно.
— У нас есть договоренности, — произнес я.
— Ага, — сказала Марипоса надтреснуто. — В курсе.
— Помимо нашей договоренности, — сказал я, — она жена Рокко и она не в моем вкусе.
— А кто в твоем вкусе.
Я протянул руку и коснулся ее щеки. Марипоса была разгоряченной, как пламя, то ли от погоды, то ли от ее вспыльчивости.
— Ревнивое маленькое существо, которое любит пошутить.
Она улыбнулась.
— Такие неудачные шутки?
— Поставь велосипед к дереву, — сказал я, кивнув в сторону одного из деревьев.
Без колебаний моя бабочка так и сделала, а затем повернулась ко мне, подняв руки, как бы говоря... что теперь?
Усевшись обратно на велосипед, я поддержал его ногами и положил руку на углубление между рулями.
— Садись. — Прежде чем она успела что-то сказать, я сказал: — Мы уже решили проблему с твоей уни.
— Из твоих уст это звучит так... я даже не знаю...
— Ты ее так называешь.
У нее имелись названия практически для всего. Кто, блядь, знал, откуда они брались? Некоторые из них лежали на поверхности, но без сомнения, их происхождение брало начало из глубоких недр ее воображения.
Моя жена пожала плечами, то ли от моего комментария, то ли от того, что она сделала дальше. Это была загадка, которая принадлежала только ей. Я указал Марипосе направление, когда она взобралась на руль, повернувшись ко мне спиной и попой. Она положила свои руки поверх моих, как только удобнее устроилась. Я направил железного коня вверх, и она закричала! когда мы пролетали под пологом деревьев.
Ее смех, казалось, отдавался эхом, когда она немного расслабилась.
— Давай, Марипоса, — сказал я ей. — Раскинь руки.
Как только Марипоса почувствовала себя достаточно уверенно, медленно, сначала нерешительно, она раскрыла руки, как будто летела. Марипоса засмеялась, но на этот раз немного тише, почти так, как будто это предназначалось только для нее. Что-то, что она должна помнить, если когда-нибудь окажется там, где была раньше. Посреди битвы за свою жизнь.
Это было чертовски душераздирающе.
Я не мог обещать ей этого. Жизнь непредсказуема, особенно та жизнь, которую вел я, и самое большее, в чем я мог поклясться, это то, что о ней всегда позаботятся, если со мной что-то случится, в плане денег.
 
Когда деревья расступились и лес выплюнул нас, мы увидели Розарию вдалеке, недалеко от дома. Она держала в руке свой телефон, нацелившись на нас, и когда мы были достаточно близко, она опустила его.
Несколько мгновений спустя Марипоса получила текстовое сообщение, и огромная улыбка озарила ее лицо, когда она проверила его. Она показала его мне: мы вдвоем выходим из леса, бабочка передо мной учится жить - как использовать эти растущие крылья.
Розария кивнула мне, и я кивнул в ответ. Затем она и ее сестра, а также трое сопровождавших их мужчин, поднялись на борт своей яхты.
— Что теперь, Капо? — У Марипосы перехватило дыхание.
— Переоденься, — сказал я, кивнув в сторону дома. — Сегодня мы поужинаем над водой.
  
12
 
 
МАРИ
 
Погрузившись в глубокую ванну, я задумалась, сколько подобных владений было у семьи Фаусти. Сколько яхт. Сколько машин. Сколько самолетов. Я не думала, что яхты, машины или самолеты - это большой секрет, но что насчет таких секретных мест, как это? Чувствовала, что за это знание придется заплатить высокую цену, и не в виде денег. Эти места, вероятно, были похожи на все затонувшие сокровища под водой - они существовали, но знание об их местонахождении могло стоить вам жизни.
Я понятия не имела, что Капо делал для семьи Фаусти, но могла бы это выяснить, захоти я поиграть в эту игру. Мне было все равно.
Было легко заметить, что Капо и Рокко были чем-то похожи, и Рокко мне очень нравился. Его жена, Розария? Что насчет нее? Не особо. Она всегда была дружелюбна ко мне, но иногда я видела осуждение в ее глазах. Как будто она сравнивала нас и задавалась вопросом, почему он женился на мне, а не на ней. И потом то, как она смотрела на моего мужа.
Она хотела его. И ее сестра тоже.
Огонь, не имеющий ничего общего с температурой воды, сжигал меня изнутри. Я не ревновала к Розарии, но ее откровенный пристальный взгляд выводил меня из себя. Это было грубо, и я почувствовала облегчение, когда они покинули это место.
Но фотография, которую она сделала, вызвала улыбку на моем лице. Я собиралась вставить ее в рамку. Уже обдумывала, куда повесить ее в нашем доме в Нью-Йорке, когда снова заиграла песня, которую я слушала на яхте. Я перестала тереть кожу намыленной мочалкой и слегка наклонилась в сторону.
Капо принял душ и стоял перед зеркалом с полотенцем на талии, зачесывая волосы назад.
Улыбка, которую я не могла сдержать, расплылась по моему лицу. Ранее все его мысли и внимание были где-то в другом месте, и я подумала, что это связано с неожиданным появлением Розарии. Но перед купанием он сказал мне кое-что, что дало ответ на загадку после того, как я собрала все подсказки вместе.
— Почему кто-то желает жить вечно? — спросил он меня.
Мои пальцы замерли на крючке бюстгальтера. Я как раз собиралась его снять. Встретилась с Капо взглядом в зеркале.
— Эм... потому что жизнь настолько хороша, что это кажется хорошей идеей?
— Хорошая идея, — повторил Капо, в его голосе прозвучала интригующая нотка.
Казалось, эта мысль даже не приходила ему в голову - что кто-то может не хотеть умирать. Или что принять смерть так же просто, как принять тот факт, что мы все должны дышать, чтобы жить. Это просто часть жизни. То есть, я знала, что смерть - это часть жизни, и я никогда даже не думала о том, что хотела бы жить вечно, но в последнее время... я могла понять, почему кто-то может этого хотеть.
— Да, — сказала я, снимая лифчик. — Может быть, если ты найдешь что-то или кого-то, ради кого стоит жить... разве ты бы захотел, чтобы твоя жизнь оборвалась?