Зора (СИ)

Истратив чуть меньше полутора толноров на этот путь, зордалоды увидели, что вход в пещеру был скрыт от большинства взоров. Во-первых, она находилась в углублении скал, а, во-вторых, на возвышенности. Воззрившись в прошлое, некроманты увидели, что два алхимика довольно часто проводят время в этой пещере, и лишь иногда покидают её и уходят по своим делам. По прошествии определённого времени эти двое возвращаются туда и снова проводят всё время там. К этой пещере вела тайна тропа, которая брала начало позади скалы, огибала её, одновременно поднимаясь вверх. Она вела прямиком внутрь. И ученики Бэйна решили посмотреть, где начинается эта тропинка, и воспользоваться ею, чтобы оказаться в этой пещере. Даже обычного взгляда, брошенного на замаскированный путь, было достаточно, чтобы понять: здесь очевидны следы магического вмешательства. Кто-то потрудился, чтобы здесь была ровная, плавно поднимающаяся дорога. Воспользовавшись ею, чародеи оказались в пещере. Небольшая расщелина вывела их пятерых в просторное помещение, которое, опять же, не могло появиться естественным путём. Здесь очевидно действие магии, потому что обычно в пещерах образуются сталактиты и сталагмиты, в них нет места для того, чтобы развернуть алхимическую лабораторию и остальную мебель. Это же место было идеально круглой формы. В этом помещении могло свободно уместиться человек 50. В правой части располагались столы и приборы, необходимые для приготовления всяческих микстур и зелий. Чуть подальше, отдельно от них стояла композиция из стендов, на которых изображались человеческие тела, расписывались формулы и планировались эксперименты. Рядом со стендами располагались два стола с ремнями, которые служили для того, чтобы удерживать жертвы экспериментов на месте, пока в их организмы вводятся микстуры. Видения прошлого показывали, что эти процессы сопровождаются физическими мучениями. Разные эксперименты причиняли боль разной степени. Кто-то мог сносить их, стиснув зубы. А кто-то не мог удерживать крик. Было два случая, когда жертва умирала от непередаваемой боли. Для нас, для бессмертных любая боль неприемлема. Мы никогда никого не пытали, не терзали мучениями, не упивались болью. Многие люди, пытаясь размышлять о мастерстве поднятия нежити, приходят к выводу, будто бы некромант – это мастер пыток, для которого чужие страдания – это лакомство. А всякий бессмертный, созданный им, всю вечность испытывает неимоверную боль, холод и голод, которые мучают его и понуждают убивать. Одни говорят, что мертвец, превратившийся в нежить, становится другой личностью и от имени умершего вершит злодеяния. Другие утверждают, что превратившийся в нежить теряет рассудок и превращается в зверя, который находится в вечном голоде и пожирает всех и всё. Третьи считают, что обращение в нежить – это страшная хворь, которая с одной стороны дарует бессмертие, но с другой – опутывает рассудок страшным помутнением, так что он теперь видит только лишь живых, а потому нападает на них, ведь сами-то они холоднее льда, из-за чего не замечают друг друга. Или же эта хворь настолько сильно угнетает их физические тела, что они нападают на живых от безысходности. Нет, это не так. Став бессмертным, я, наоборот, избавился от всякой боли и различных недомоганий, которые испытывает живое существо. А всякий, кто стремится даровать по своему великодушию бессмертие, старается делать это быстро и как можно более безболезненно. Мгновение смерти, без боли, без страданий – и целая вечность в новом совершенном теле, которое также не испытывает ни боли, ни страданий. А, наоборот, пребывает в покое и гармонии. По середине всего этого помещения располагался небольшой столик, на котором стояла магическая сфера, предназначенная для того, чтобы разгонять сумрак. Вся пещера была наполнена оранжевым светом, в котором могут ориентироваться те, для кого тьма была преткновением. Левая сторона представлял из себя жилище: три роскошных дивана, пять мягких кресел, пять столов разной длины и высоты. Семь книжных шкафов, наполненных различными книгами. По всей видимости, алхимики иногда принимаются у себя гостей. Две стойки, на которых обычно вешали доспехи, но сейчас на них висела походная одежда. Две стойки, на которых обычно висело оружие, но сейчас туда были вставлены две палки. Как показывают видения прошлого, это было импровизированное оружие для этих алхимиков, которые иногда развлекали себя сражениями на этих палках. Сейчас они были мертвы. Бессмертный мог ворвался в их тайное логово, пока эти двое сидели на диванах и мечтали о женщинах. Алхимики только лишь успели повскакивать с мест, как первый тут же получил удар тяжеленной рукой, от которой не успел ни увернуться, ни защититься. Его тело отлетело за один из диванов, где лежит до сих пор. Второй попытался воспользоваться моментом, пока зверь был занят расправой над его другом, и поспешил сбежать. Но творение зордалодов в один миг сократило расстояние и очередной удар предрёк судьбу второго пыточных дел мастера, так что его бездыханное тело лежит слева от входа. Алиса использовала воскрешающую силу зора и даровала бессмертие обоим алхимикам. Их разумы объединились, и воспоминания этих людей открылись ученикам Бэйна. Докопаться до истины так и не удалось, хотя приоткрывало новую личность, замешанную в этом деле. Эти алхимики, которые раньше занимались своим делом в столице, были наняты одним богатым странствующим торговцем, которого все зовут Чернозуб из-за его жутких зубов, за которыми он, кажется, не ухаживает с самого своего рождения. Предложение было очень заманчивым, ведь заманчивой была цена, которую предлагал им этот не совсем приятный мужчина. В столице было и так много алхимиков, а потому эти двое, Миса́р и Валерий, имели со своего дела не так уж и много. А тут им выпадает возможность увеличить свою прибыть вдвое. Конечно же, они без лишних вопросов согласились. Их не смутило то, чем они будут заниматься. Жадность, самый главный порок, которому подвергаются любые ремесленники и торговцы, а также утверждение, будто бы к ним будут поступать исключительно плохие люди, сделали своё дело. И вот, зелья варятся, пытки проводятся, а эти двое научились наслаждаться страданиями других. Но теперь всё это прекратится. Приближается толнор, когда они должны встретиться с Чернозубом недалеко от Клифа. Вот тогда-то существование этого мерзкого человека прервётся, ряды бессмертных пополнятся, а его зубы исправятся. Возможно, этот торговец знает побольше. И у него удастся узнать, кто сидит во главе этой идеи. Если же и его лишь используют, а ничего не говорят, тогда Мисарис и Валерис дождутся в этой пещере очередную жертву и обратят конвоиров, чтобы продолжить это расследование и добраться до того, кто за всё это ответственен. Теперь же пятеро зордалодов, несущих суд этому миру, покинули эту пещеру Дивион, чтобы вернуться в Уру и обратить эту деревню в некрополис.
 
Бэйн заговорил с ними, пока они были в пути: «Некоторые чародеи возомнили себе, будто бы имеют достаточно сил и понимания, чтобы стать великими. Они знают, что творцы исчезли, а потому пытаются занять это место. Насколько же велико их тщеславие, что они позарились на столь возвышенное положение. В своих разумах они видят, как вокруг них обустраивается культ. Каждый возносит к ним свои молитвы, возлагает на них свои надежды. Люди окружают их почётом и обожанием. Они купаются в женском внимании, а по их слову каждый мужчина готов хоть жизнь отдать. Однако такая иллюзия затмевает за собой одну важную истину – что быть богом означает не только наслаждение своим положением, но и заботу о своих служителях. Может ли управитель красной башни использовать свою силу, чтобы истребить всех врагов, которые мешают его служителям существовать? Может ли великий мастер белой башни обеспечить всем самым необходимым абсолютно всех своих служителей, которые хотя бы проживают в его городе? А что может дать магистр иллюзорной башни? Его область магического исследования даже не материализуется. А что могут делать для других мастера тайной башни, если их взоры устремлены куда угодно, кроме людей? Чего добился мастер Корлаг? Под его руководством все чернокнижники лишь обратились безвольными марионетками в его неумелых руках. Положение великих требует и сущности великого, и мышления. Человеку это не дано. А тем более человеку, погрязшему в пороках. Независимо от того, насколько он могущественен. К сожалению, и среди великих есть пороки» Последняя фраза Бэйна была достаточно загадочной. Возникало ощущение, будто бы за ней должно последовать что-то ещё, какая-то другая тема для обсуждения. Тема, длинною в несколько тысяч человеческих жизней. Однако великий остановился на этой недосказанности. На этом, можно сказать, прологе, как будто бы сейчас ещё не время начинать эту книгу, начинать этот рассказ. Да, разум владыки Пустоты открыт перед нами, и все его помыслы для нас доступны. Однако Бэйн был великим, был богом, чей разум не исследим, чья сущность бесконечна, чьё сознание – это невообразимых размеров лабиринт, по которому мы можем путешествовать. Но есть и места, которые не доступны нам, которыми он пока что не поделился с нами. Он – наш владыка, а потому мы будем смиренно ожидать, когда он примет решение разделить с нами все таинства, которые он хранит.