Надежда феникса (СИ)
С утра, видимо, солнце с этой стороны в замок не заглядывало, поэтому вокруг был приятный глазу тенечек и легкая прохлада, покусывающая меня за обнаженные плечи, которые под его взглядом мне немедленно захотелось прикрыть.
Я даже простыню повыше потянула на всякий случай.
— Доброе утро, Надежда, — осознав, что я окончательно проснулась, произнес его императорское величество.
Доброе? Да Лавэю оно доброе! Если не сказать резче.
— Что здесь вчера произошло? Я собиралась уходить…
— А я тебя не пустил.
— Почему?!
— Во-первых, потому что бегать в простыне ты не будешь, — припечатал Феникс. — А во-вторых, потому что для всех между нами все получилось. Сообщать о том, что ты не смогла со мной поделиться силой, мы никому не станем.
Что? Что-о-о?!
— Это нужно для твоей же безопасности, — огорошил меня пернатый.
— Это для какой-такой еще безопасности? — подозрительно прищурилась я. — Или история с Лавэем может повториться?!
— Нет. Нет, история с Лавэем не повторится, но я хочу, чтобы мой народ смотрел на тебя как на победительницу, а не как на никчемную пустышку, которая ничего не может изменить. Так будет спокойнее. Для всех.
Я приоткрыла рот. Закрыла.
Ну и мирок тут у них, если все измеряется через жо… простите, через силу, конечно же! Есть магия, можешь Феникса усилить — ты героиня, нет — все, вали обратно в свою дыру, и отсиживайся там, никчемное ты нечто. Ладно, про дыру это я додумала на эмоциях, но все равно обидно стало, за мой город. За меня, потому что я дожила как-то до своих девятнадцати, но не думала, что алое сиринство будет так влиять на мою ценность в глазах окружающих.
— Нет! — решительно сказала я.
— Что — нет? — нахмурился Феникс.
— Лгать я не стану. Пусть все смотрят на меня, как хотят.
Вот теперь его императорское величество прищурился. Недобро так:
— Не совсем понимаю, Надежда. Ты мне перечишь?
Поразительная догадливость!
— Нет, — дипломатично сказала я. — Я делаю свободный выбор свободной женщины из двадцать первого века. И мой выбор — не накручивать легенды на свою значимость, я как-нибудь переживу разочарование всех ваших придворных.
И свое тоже переживу. Потому что до последнего надеялась, что от меня вам нужна не только сила, а что еще? Ничего! Неважно! Теперь уже совершенно точно неважно!
Феникс весь как-то прямо подсобрался. Того и гляди прыгнет, как хищник из кустов на зазевавшуюся газельку.
— Мне не отказывают, Надежда, — холодно произнес он.
Холодно, высокомерно и властно.
В ответ я дернула простыню на себя, повторно заворачиваясь в нее, как в кокон.
— А мне не приказывают, ваше императорское величество! — парировала, глядя ему в глаза. — Так что с вашего позволения… а вообще, нафиг. Не сдалось мне ваше позволение.
Я резко поднялась с кровати, но, видимо, недостаточно резко: оказалась тут же прижата сильным мужским телом к холодной, между прочим, стене, рядышком с кроватью.
— Ты забываешься, девочка, — холодно произнес он.
Хоть бы штаны надел!
— Я вам не девочка, — вскинула голову, смело глядя в искристые глаза. — Что, снова меня усыпите и повторите историю из «Спящей красавицы» без цензуры? Или воспользуетесь методами Лавэя?
В его глазах сверкнула ярость, а я с силой уперлась ладонями ему в грудь и отодвинула.
— Чудесного дня, ваше императорское величество. А насчет того, что вам не отказывают — все когда-нибудь случается в первый раз!
Воспользовавшись совершенно ошалевшим состоянием Феникса (еще бы, первый раз в жизни отказали, я бы тоже в шоке была), я решительно вышла за дверь в простыне, заставив стражников заалеть, как факелы.
— Проводите меня к себе! — скомандовала стоящим у противоположной стены.
— Приказ императора? — робко осведомился один.
— Нет. Моя просьба.
Стражник опасливо покосился на дверь, видимо, ожидая, что оттуда сейчас выскочит разгневанный Феникс и кого-нибудь заклюет, но что-то пошло не так. В смысле, Феникс не торопился выскакивать — видимо, не хотел утратить свое величие в глазах подчиненных, нарисовавшись в дверном проеме без штанов.
Что касается меня, я в сопровождении слегка оторопевшего стражника направилась к себе. Мысленно поставив себе заметку: никогда больше не ходить по замкам босиком, потому что полы слишком холодные.
Что я буду делать дальше, я еще не решила, но я обязательно что-нибудь придумаю. Пока же мне предстояло побыть одной и собраться с мыслями, которых, признаюсь честно, было ну очень много.
Глава 9. Цекцуальный ликбез, или как сложно быть и.о. старшей сестры. А шальной императрицей — еще сложнее
— Все только о тебе и говорят!
Я в этом абсолютно не сомневалась.
— О том, как ты вышла из спальни императора и приказала: ведите меня к себе!
— Не приказала я! — в который раз попыталась возмутиться я, но Люба моего возмущения не услышала.
— Как же я тобой горжусь, Надька! Ничего, мы им тут всем еще покажем, на что способны русские девушки.
Угу. Алые сирин вон уже несколько столетий назад показали, а я теперь все это расхлебывай. Не только я, но и мои сестры. Так, глядишь, мы бы с Верой и Любой жили здесь, и с Верой все было бы хорошо, не пришлось бы искать всякие договоренности со всякими…
При воспоминании об императоре у меня запылали щеки, а еще захотелось кинуть в него чем-нибудь тяжелым. У-у-у, птица заморская! Феникс Длинный Пеникс!
И надо же было в момент моего эпичного выхода и просьбы (просьбы!) стражнику за поворотом оказаться какой-то служанке. Она же и разнесла весть, что алая сирин вышла из покоев повелителя, раздавая приказы направо и налево. В простыне. Это наблюдательная особа тоже из виду не упустила, хотя здесь уже сама я виновата.
Надо было позволить пернатому деспоту себя одеть обратно, а то развернуть развернул, а заворачивать кто будет? Впрочем, сейчас я понимала, что заворачивания я могла и не выдержать. Буквально. Слишком уж странно я реагировала на прикосновения этого мужчины. Очень.
Теперь по замку ходили слухи, что пришлая алая сирин строит стражу императорскую, а еще — это мне уже рассказали девушки, выделенные мне в служанки — что по замку ходит мрачный и очень злой император, и что к нему сейчас лучше не подходить.
— Так, а теперь рассказывай, у вас был с…
— Стоп! — я вскинула руки и выразительно посмотрела на сестру. — Люба!
— Что? — та невинно приподняла брови.
Сегодня сестра предпочла завязать два хвоста, где-то нашла местный леденец и изображала Харли Квин в лучшие годы. Ну или не в лучшие, в комиксах я разбиралась смутно, но что-то общее в образе определенно было. Особенно учитывая майку, завернутую аж под самый низ верха белья, и шортики. Помимо которых на сестре наблюдались гетры и куча браслетиков, болтающихся на тонких запястьях. Вот скажите мне, почему моя сестра успела собраться, а у меня из смены — джинсы и футболочка?
— На эту тему мы точно говорить не будем, — отрезала я.
— Ну-у-у… — Люба мгновенно скисла.
— Нет. Даже не думай, — я перебила все ее предстоящие возражения. — Нет. Нет, и еще раз нет.
— А ты, между прочим, сейчас моя старшая сестра…
— Старшая сестра у нас Вера.
— Но пока ты за нее. И.О., так сказать. И ты обязана провести мне цекцуальный ликбез…
Из-за того, что в рот отправился леденец, прозвучало как цокот копыт лошадки по мостовой. К счастью, этот леденец был у Любы, а не у меня, иначе я бы рисковала заглотить его целиком. Вместе с деревянной палочкой.
— Хватит сосать дракона! — строго, стараясь включить свой старшесестринский авторитет на полную, произнесла я. — Это первое.
— А второе? — Люба облизнула губы.
— А второе — цекцуальный ликбез мне скорее ты должна проводить, — я кивнула на ее майку. — Приведи ее в порядок, пожалуйста.
— Скучная ты, — фыркнула сестра.
Но майку все-таки выпустила. Из-за всех этих подворотов она выглядела так, будто ее пожевал дракон. Или поклевал феникс. Или они вообще все тянули ее друг на друга в разные стороны, потому что на майке обнаружились еще и разрезы с бахромой. Между всеми этими разрезами красовалась рыбина и такая же помятая, но гордая надпись: «Вы уху ели»?