Долгая дорога к дому (СИ)

Травянистый склон подходил к дороге с юга и круто поднимался к подножию отвесных гранитных скал — а на них, на высоте добрых метров ста, виднелись какие-то громадные неизвестные иероглифы, непонятно как исполненные. Как объяснила Иситтала, это и был хребет Хашиату, защищавший Налайху с севера. Его стена оказалась очень крута и непрерывна, словно воздвигнутая богами. Отвесные скалистые ребра тянулись на всю её высоту, исчезая в лениво клубившихся тучах. Хребет был уже так близок, так крут и высок, что его исполинская масса, надвигавшаяся на машину, казалась почти нереальной. Казалось, что она не приближается к ним, словно заколдованная. Потом как-то вдруг, близко, вплотную к машине, придвинулись отвесные стены с причудливыми выступами и они нырнули в ведущее на север ущелье, скорее, расщелину в монолитном камне.
Элари понял, что эту поездку он запомнит надолго. Гигантские чугунно-серые стены нависли над ними. Эхо мотора грохотало далеко вверху, а борта автомобиля едва не задевали утесы. Иногда путь преграждали огромные камни или завалы из крупных глыб — и "Эрину" едва удавалось протискиваться в узенький просвет между стеной и завалом. Извилистое ущелье заставляло проделывать очень крутые пируэты. Машину бросало и кренило на торчащих ребрах гранитных плит и скатах глыб, но "Эрин" с удивительной отвагой проникал через узкие щели в сплошном камне. Вверху, на недоступной высоте, чернели отверстия пещер. Когда скалы расступились, направо отошло узкое ущелье с крутыми стенами. В нем жили вороны. Стая мрачных птиц приветствовала их зловещими криками, хорошо подходившими к угрюмой пропасти и хмурому небу над ней.
Когда они повернули на восток, ущелье вновь сузилось. Отвесные обрывы, острые, как ножи, ребра скал, узкие щели проплывали мимо идущей машины. Разнокалиберные жилы кварца змеились белыми молниями на темно-серых, почти черных и коричнево-шоколадных кручах. Внезапно они расступились, открыв глубокую впадину — ровную, зеленую котловину, окруженную синими, поразительно яркого цвета горами. Пологие склоны долины были совершенно малахитовыми от яркой зелени трав, через которую просвечивали пятна синеватого щебня. Густые скопления цветов казались издалека огромными голубыми пятнами и влажный ветер нес по ущелью их запах.
Они спускались вниз по такому крутому и узкому серпантину, что сердце юноши невольно замирало. По дороге им встречалось множество других цветов, в основном бледно-лиловых, с узкими лепестками. Они росли по пологим ложкам вдоль склонов, выделяясь широкими полосами среди серых гранитов и свежей зелени трав. Горы здесь имели на удивление острые очертания — они казались лесом густо-темно-синих или темно-фиолетовых пиков, поднимавшихся из глубокой тени. Их цепь на аквамариновых, покрытых яркой травой оплывах, вздымавшихся за зеленым простором под хмурым, бессолнечным небом, казалась Элари совершенно сказочной — он не мог представить себе более ярких и чистых ультрамариновых оттенков, особенно сейчас, когда было влажно и пасмурно. Прямо впереди в горах зиял узкий голубовато-стальной просвет, ведущий в бесконечные просторы безжизненной пустыни.
Несмотря на прекрасный вид, мелкий моросящий дождь продолжал преследовать экспедицию. Когда они остановились и вышли из машины, Элари поёжился от проникавшей до костей сырости. Он стоял по пояс в густейшей траве, усыпанной странными цветами. Их тонкие высокие стебельки венчались крупными шарами соцветий такого же удивительно яркого и теплого густо-синего цвета, как и горы вокруг. Они росли поодиночке и гордо торчали вверх, чуть покачиваясь. Издалека весь луг казался ровным и зеленым, — а над ним словно парили в воздухе чудесные синие планеты. Множество других, мелких и белых цветов рассыпалось среди зеленых полян. В сырых ложках между холмами виднелись яркие поля их, иногда окаймленные другими, огненно-желтыми. Это было красивое место — но совершенно безлюдное.
— Ты говорила, что здесь есть поселок? — спросил Элари подругу.
Иситтала улыбнулась.
 
— Есть, только он спрятан. Туда придется идти пешком.
Элари не имел ничего против — от сидения в кабине он уставал куда больше. Они повернули на север, ступив на явственно различимую тропу. Вдоль неё и выше, на вершинах увалов, виднелись своеобразные часовенки — каменные ниши из высоких гранитных плит. В них яркими красками — синей, красной, желтой — были написаны изображения правителей Лангпари и выведены вертикальные ряды разноцветных файских букв. Элари удивленно осматривался, но путь скоро стал круче и ему пришлось смотреть, в основном, под ноги. Ветер, казавшийся очень плотным, дул прямо в лоб из ущелья, куда они поднимались и юноша подумал, каково ходить здесь зимой.
Подъем, к счастью, оказался недлинным. Тропа привела их на идеально ровную квадратную площадку, мощеную гранитными плитами. Вокруг неё стояли низкие одноэтажные дома. Они спрятались высоко, в самой глубине горного массива, в замкнутой со всех сторон долинке. Их стены были сложены из неровных кусков тех же черных камней, какие валялись вокруг, крыши были плоскими. Темные голые скалы над долинкой то лезли толпой друг на друга, как каменные волны, то выдавались острыми пиками, то скалились колоссальными челюстями, то поднимали зазубренные гребни — их вид внушал юноше тревогу и даже отчасти страх. Сюда заходил только слабый ветерок, шелестевший нетронутой травой.
На сей раз их встретило всего два десятка юных файа, очень похожих на оставшихся в Налайхе, но Элари сразу понял, что они относятся к другой породе — их лица, несмотря на юность, были очень серьезными и в самих их чертах проглядывало что-то древнее — как если бы здесь сохранилась некая старая, благородная кровь.
Никто не обратил на него внимания и после быстрого приветствия они вошли внутрь. Как понял Элари, тут было что-то вроде личной школы Иситталы — живущие здесь файа должны были занять какие-то высокие должности в Лангпари. Одновременно это был последний бастион её народа, место, из которого уже некуда отступать — за Хашиату пригодные для жизни земли кончались.
Ему предложили сесть — скорее, чтобы он не торчал на виду, чем из вежливости. Иситтала и Иккин принялись болтать с молодежью — естественно, на файлин и Элари стало неуютно — о нем, казалось, все забыли, хотя он и ловил изредка любопытные взгляды. В поисках развлечений он нашел на ближайшем столике несколько книг, на вид очень старых: стянутые шелковыми лентами толстые пачки удлиненных листов в резных деревянных обложках, больше похожие на альбомы. Очевидно, это был какой-то древний роман, но Элари не мог прочесть его и лишь рассматривал очень реалистичные рисунки — судя по ним, действие книги развивалось прямо вот здесь.
Очень скоро его одолела скука. Устав сидеть без дела, он вышел побродить по округе. Хотя все жители Хашиату собрались на встречу с Иситталой и поселок казался безжизненным, заглядывать в опустевшие дома он стеснялся. Его привлекли странные прослои в базальтах: в них чередовались полоски призрачно опалесцирующего халцедона и яшмы — ярко-красной или очень красивого бежевого цвета. Двигаясь вдоль них, он забрел довольно далеко и наткнулся на следы каменоломни, судя по всему, очень древней — в ней не было следов стали. Элари вспомнил, что видел в доме множество каменных орудий, разложенных по полочкам в неком подобии музея — в них чувствовался художественный вкус. Древние мастера разделяли разноцветные слои, выделывая ножички и стрелы какого-нибудь одного цвета, — а в более крупных ножах красиво подбирали цвета, используя природную полосчатость камня. Элари видел там несколько красно-бежевых или бежево-белых ножей. Было очень необычно бродить в месте, где жили уже десятки тысяч лет — но от этого он ещё острее ощущал себя незваным гостем.
Солнце уже клонилось к закату, когда за спиной юноши стукнула дверь. Обернувшись, он увидел Иситталу и его раздражение мгновенно испарилось. Он как-то вдруг заметил, что тучи разошлись и вообще, вечер очень приятный.
— Пошли, — тихо сказала Иситтала, взяв его за руку.