Возвышение Королевы (ЛП)

 — Он просто любит, чтобы все сидели.
 — Джонатан? — она смеется, звук хриплый. — Ему было наплевать на нас. У него появилась эта привычка только тогда, когда ты присоединилась к нашим обедам и ужинам.
 — Ох.
 — Еще то, как он смотрит на тебя, чтобы ты ела, или как он огрызается на Эйдена или Леви всякий раз, когда они обращаются к тебе. Будто он не хочет, чтобы твоё внимание отвлекалось от него.
 — Он огрызается на всех.
 — Обычно нет. Джонатан относится к тому типу людей, которые отдают приказы самым спокойным, пугающим образом. И он на самом деле не огрызается на Эйдена и Леви — по крайней мере, не тогда, когда мы с Астрид рядом. — она усмехается. — Ты привнесла краски в его ранее унылый мир. Я чувствую это.
 Ее слова должны поднять мне настроение, но оно выравнивается при напоминании о том, что недавно произошло.
 Прежде чем Эльза успевает продолжить, Эйден снова присоединяется к нам с тарелками пасты и фрикадельками.
 Щеки Эльзы покраснели, и мои, должно быть, тоже, учитывая, что это наш второй бокал вина.
 Она встает на цыпочки и целует Эйдена в губы, улыбаясь. Он углубляет поцелуй, не заботясь о том, что я являюсь аудиторией. Его руки обнимают ее за талию, и он хватает ее за поясницу, лаская ее языком с сильной страстью.
 Я вздыхаю в свой бокал вина, наблюдая за ними — наверное, как дура. По крайней мере, Эйден свободно проявляет свои эмоции перед Эльзой. Его отец холоден как лед и требует наказания за каждый поцелуй и ночь в его постели.
 Он действительно поцеловал тебя и спал с тобой прошлой ночью без наказания.  
 Это было до того, как он так на меня посмотрел, так что это не считается.
 Эльза отстраняется, ее щеки становятся пунцовыми. Глаза Эйдена сверкают, будто он толкнет ее на стол и завладеет ее прямо здесь и сейчас. Вероятно, таков был их план на ночь перед тем, как я прервала их.
 Словно прочитав его намерения, Эльза плюхается на свое место, заставляя Эйдена сделать то же самое. Сначала трапеза проходит в неловком молчании, но Эльза вспоминает университет и дискуссионный клуб, который посещают Эйден и его лучший друг по имени Коул.
 Она жалуется, что они существуют только для того, чтобы превратить жизнь каждого в ад.
 Эйден возражает, что не все такие скучные, как ее политкорректные коллеги.
 Это заставляет их обоих говорить и спорить в очаровательной манере. Или, скорее, Эльза спорит. Эйден, кажется, специально выводит ее из себя, просто действуя ей на нервы.
 — Ты можешь в это поверить? — спрашивает меня Эльза. — У тебя в универе были такие люди?
 — Моя лучшая подруга, Лейла. Ты познакомилась с ней на той благотворительной акции. Она обожает поспорить и не любит, когда ее игнорируют. Она крошечная, носит религиозный платок и выглядит невежественной и мягкой, поэтому, когда она подняла шум в дебатах, все смотрели на нее с благоговением.
 — Она кажется такой классной, — говорит Эльза.
 — Так и есть.
 Я так горжусь этой маленькой проказницей.
 Эйден откусывает кусочек от своей еды.
 — Пригласи ее как-нибудь на ужин к Джонатану.
 — Она и Джонатан не ладят. — я ковыряюсь в своей пасте. — Она всегда угрожает попрактиковать на нем свой черный пояс по карате.
 Он ухмыляется.
 — Даже лучше.
 — Она что? — Эльза говорит слегка испуганным голосом.
 — Да, клянусь, она не боится за свою жизнь.
 Эльза собирается что-то сказать, но раздается звонок. Она начинает вставать, но Эйден встает первым, кладет две руки ей на плечи и усаживает обратно.
 — Ни за что на свете, черт возьми, кто-то увидит тебя пьяной.
 — Я не пьяна, — возражает она.
 Он щипает ее за покрасневшую щеку.
 — Угу.
 Эйден исчезает за углом, прежде чем она успевает что-либо сказать.
 Она наклоняется ко мне.
 — Расскажи мне больше о своей подруге, которую Джонатан еще не убил.
 — Она называет его Джонни. — я хихикаю, затем прикрываю рот рукой.
 Очевидно, я тоже пьяна.
 Я стараюсь никогда не напиваться, потому что это портит мои чувства, и я не могу защитить себя, если мне это будет необходимо, но думаю, что здесь я чувствую себя в безопасности.
 
 Это... одновременно странно и утешительно.
 — Ни за что! И он позволяет этому случиться? — ее пристальный взгляд скользит за мной. — Джонатан.
 — Он действительно не может остановить ее. — я снова хихикаю и не пытаюсь подавить смех. — Она бесстрашна.
 — Нет, — шепчет Эльза. — Джонатан здесь.
 Я оборачиваюсь, и, конечно же, мой тиран приехал в поисках меня.
Глава 14
Аврора
 На мгновение мне кажется, что это игра моего воображения.
 Однако образ четко вырисовывается передо мной. Мое затуманенное зрение медленно осматривает его снизу доверху. Изысканная обувь, отглаженный костюм, большие мужские часы, от которых исходит та же жесткая атмосфера, что и от него.
 А потом его лицо. Эти резкие черты лица и четко очерченная линия подбородка, которые предназначены для того, чтобы резать. Его волосы кажутся слегка влажными, а это значит, что он попал под моросящий дождь на улице.
 Только когда я оказываюсь в ловушке его стальных глаз, я, наконец, дышу. Или, может, я вообще перестаю дышать.
 Я прекращаю зрительный контакт, прежде чем увижу этот взгляд. Тот, которым он одарил меня прошлой ночью и сегодня утром. Взгляд, вскрывающий мне внутренности без того, чтобы ему пришлось сказать хоть слово.
 Джонатан садится на стул рядом со мной с полной уверенностью, будто обеденный стол Эйдена и Эльзы является продолжением особняка Кинга. Мне требуется все мужество, чтобы не пялиться на него еще немного, не раствориться в нем еще немного. Просто... больше.
 Эйден присоединяется к своей жене, но прежде чем он успевает сесть, властный тон Джонатана заставляет его остановиться.
 — Где моя тарелка?
 — Тебя не приглашали. Еда закончилась.
 Эльза начинает толкать свою пасту в сторону своего свекра.
 — Можете взять мою.
 Эйден накрывает ее ладонь своей, мягко останавливая ее.
 — Чепуха. Я принесу ему тарелку.
 Джонатан приподнимает идеальную бровь.
 — Я думал, больше нет еды.
 Его сын на мгновение прищуривается, глядя на него, прежде чем исчезнуть на кухне.
 — Как ты нашел меня? — я шепчу то, о чем думаю.
 Это еще одна причина, по которой я не пью. Мои запреты как бы исчезают, и иногда я не знаю, когда я думаю вслух.
 — Я всегда знаю, где ты. — он снимает пиджак, кладет его на стул рядом с собой и ослабляет галстук. — Ты же не думаешь, что сможешь сбежать от меня, не так ли?
 Я должна сосредоточиться на его словах, но все мое внимание поглощено тем, как его худые, мужские пальцы скользят по галстуку, обхватывая его. Дёргают за него.
Почему я не этот галстук?
 Словно отвечая на мои мысли, костяшки пальцев Джонатана скользят по моей щеке, усиливая жар на ступеньку.
 — Ты теплая. Ты пила?
 Я указываю на свой полупустой третий бокал.
 — Немного?
 Его пристальный взгляд удерживает мой, и в этот момент я словно в клетке. Как будто он берет меня в заложники, и я ни при каких обстоятельствах не могу найти выход.
 Не то чтобы я хотела.
 Эйден снова присоединяется к нам и ставит тарелку перед своим отцом — не так нежно, могу добавить. Джонатану требуется мгновение, прежде чем он убирает руку с моей щеки.
 — Что это должно быть? — спрашивает Джонатан, уставившись на пасту с фрикадельками.
 — Еда. Ешь. — Эйден делает паузу. — Или не ешь.
 — Ты приготовил?
 — Ну и что с того, что я?
 — Это съедобно?
 — Да, — одновременно говорим мы с Эльзой, а затем разражаемся хихиканьем.
 
 Джонатан бросает на меня непонятный взгляд, прежде чем попробовать. Хотя Эйден притворяется, что сосредоточен на своей тарелке, его взгляд продолжает возвращаться к отцу.
 Последний ничего не говорит, но продолжает есть, а это значит, что ему нравится. Джонатан — тиран и придирчивый во всем, включая еду. Он бы не продолжал, если бы ему это не понравилось.