Вторжение

«Ага, здесь у вас камеры, товарищи бандиты, – подумал Коля, – и это хорошо, значит, у меня могут быть союзники. Недаром говорят: „Враг моего врага – мой друг“».
Коля повернулся и побежал обратно. Уходить он будет завтра. Нужен какой-нибудь инструмент типа монтировки, чтобы сорвать с решетки замок и освободить узников. Отличная, кстати, мысль – не просто трусливо сбежать, а героически освободить насильно удерживаемых пленников. Еще нужно придумать, как вырубить сидящего у решетки охранника. Не ждать же, пока тот пойдет в туалет. Но над этим время поразмышлять будет, а инструмент он поищет днем во время тренировок. На полигоне полно всего валяется. И дурацкий комбинезон как раз пригодится: под ним можно даже лом унести. Тем, как скрытно вернуться на свою койку, Николай не заморачивался, положился на удачу. И удача не подвела. Пробегая по коридору к двери, ведущей в зал, он снова услышал звук спускаемой в унитаз воды.
«Живот прихватило, – злорадно подумал Неодинокий, – не надо сало килограммами жрать».
До койки он добрался благополучно, прихватив еще два ломтика с тарелки на столе. Натянул потную робу, залез с головой под покрывало, постучал кулаком, разминая каменную подушку, и, посасывая тающие во рту соленые кусочки, блаженно закрыл глаза. Представил, как завтра отсюда смоется, если повезет – не один, а потом они с Андреем найдут Воронова и всю эту шайку накроют. Под эти приятные размышления Коля уснул.
  
Глава 46
 
Трехэтажный особняк в конце улицы Советской, окруженный каменным забором, они нашли без проблем. Собственно, других особняков на Советской улице не было. Только деревянные покосившиеся домишки с такими же покосившимися заборчиками. Во дворе особняка лаяла собака, но лаяла не злобно, а как-то жалобно, даже подвывала.
– Голодная, наверное, – сказал Андрей.
Марина кивнула.
Они вскарабкались на забор, что оказалось совсем не сложно. Кирпичная кладка местами разрушилась, позволяя зацепиться, упереться ногами. То ли цемент был некачественный, то ли кирпич бракованный, то ли строители безрукие. Впрочем, какая разница…
К забору подбежал, звеня длинной цепью, большой лохматый пес. Он оскалился, но вид у зубастой пасти был не страшный. Андрею даже показалось, что пес улыбается. Не лает, не рычит, дружелюбно виляет хвостом и с вожделением смотрит на ливерную колбасу, которую Андрей вытащил из кармана. По брылам ручьями текли слюни.
– Вот, пожалуйста, – сказал Андрей, – условный рефлекс Павлова79 налицо, вернее на морду. Даже фистулы не надо вставлять.
Он бросил собаке колбасу, та на лету поймала ее и с довольным урчанием потащила к себе в будку. Юра Бардыш, заведующий психиатрическими бригадами скорой помощи, был прав. Пес у главного доктора второй психиатрической больницы только на вид страшный. А в душе добрый. И обожает ливерную колбасу.
Чтобы не лезть наобум, Андрей перед ночным визитом навел справки. Обратился он, конечно же, к Юре, который про коллег-психиатров знал если не все, то очень многое.
– Мутная больница эта двойка, – рассказывал Бардыш, не забывая опрокидывать в рот щедро разливаемый Андреем коньяк.
Вечер, рабочий день закончился, кабинет заперт изнутри, что такого? Не пьянка, просто дружеская беседа двух заведующих отделениями, сопровождаемая умеренной выпивкой, – разве это нарушение трудовой дисциплины? Может, где-то и нарушение, только не на скорой медицинской помощи.
– Есть у них в больнице третье отделение, – продолжал Бардыш, – там диссидентов держат. А главный в Контору «стучит» и живет не на зарплату. Особняк себе трехэтажный отгрохал, на новой «Волге» ездит.
– Женат, дети есть?
– Жена от него сбежала давно и детей забрала. Так что он в своем особняке бобылем кукует. Вдвоем с собакой по кличке Полкан. И пьет по-черному – главный врач, я имею в виду, не Полкан. – Юра усмехнулся и кивнул на быстро пустеющую бутылку. – Давай еще по одной и хорош, мы же не алкаши, как некоторые. Домой пора, супруга ждет. А главный этот скоро сам нашим клиентом станет, точно тебе говорю.
 
В особняке на втором этаже горел свет, и во дворе стояла «Волга», которую хозяин, видимо, поленился загнать в гараж. Входная дверь оказалась незапертой. Дом снаружи выглядел приличнее, чем внутри. Луч предусмотрительно взятого Мариной электрического фонаря выхватывал картину беспорядка и запустения. «Прав профессор Преображенский, – думал Андрей, осторожно пробираясь между валяющимися на полу бутылками, осколками разбитой посуды, подозрительными лужами, напоминающими следы человеческих испражнений. – Разруха – это не старуха с клюкой80. Разруха начинается в головах, а с головой у хозяина дома, похоже, действительно плохо».
Ведущая на второй этаж деревянная лестница давно нуждалась в ремонте и скрипела так, что могла разбудить мертвого. Но хозяин явно не был мертвым: из комнаты с приоткрытой перекошенной дверью, вероятно спальни, лился яркий электрический свет и доносился громкий храп. Скрип лестницы на интенсивность храпа никак не повлиял. «Крепко спит, – подумал Андрей. – Наверное, изрядно принял, непросто будет разбудить».
Черный силуэт, держащий в руке что-то похожее на пистолет, появился так внезапно, что Андрей на мгновение растерялся. Секунду он потерял, пытаясь понять, что происходит, потом потянулся за висевшими на специальной петле под курткой нунчаками, уже понимая, что достать и ударить даже без замаха не успеет. Шедшая чуть впереди Марина оказалась быстрее. Удар ногой, который она нанесла, оценил бы даже скупой на похвалы сэнсэй, под руководством которого Андрей и еще несколько энтузиастов осваивали премудрости официально не разрешенной восточной борьбы карате в стиле сетокан. Удар назывался «учи-мавашигери» – маховый круговой удар стопой изнутри наружу. Причем ударила Марина с ходу, не из стойки и не замедляя движения, что говорило о прекрасной подготовке. Андрей, потративший немало времени на отработку этого удара, так бы не смог. Пистолет вылетел из руки человека в темном. Марина, не давая противнику опомниться, нанесла серию несильных, но быстрых и точных ударов в лицо и в корпус. Человек схватился за разбитый нос, развернулся и бросился по коридору к распахнутому окну, через которое, по-видимому, проник в дом. С улицы донесся звук падения, радостный лай Полкана и удаляющийся топот. Доносившийся из спальни храп не изменил ни силы, ни тона.
– Ну ты даешь, – восхищенно прокомментировал Андрей.
– Я же говорила, что меня учили. Надо оружие найти.
Она быстро спустилась по лестнице и принесла улетевший вниз пистолет с необычно длинным стволом.
– «Стечкин»81 с глушителем, – заметила девушка. – Хорошая модель. – Выщелкнула магазин. – Девятнадцать патронов. Одного нет, полный комплект – двадцать. – Марина понюхала ствол. – Сегодня из него не стреляли. Теперь мы вооружены, это лучше ракетницы.
Главный врач, как и предполагал Андрей, был мертвецки пьян. Привести его в чувство оказалось даже более сложным делом, чем обезоружить неизвестного. Пощечины, растирание ушей и вылитый на голову чайник воды не возымели действия.
– Надо делать промывание желудка, – вздохнул Андрей. – Не люблю я это занятие, но придется.
Он спустился на кухню, содрал со стола клеенчатую скатерть и смастерил себе что-то вроде непромокаемого фартука.
– Мне что делать? – спросила Марина.
– Найди бутылку побольше и ведро. Воду я сам принесу. А ты подежурь в коридоре, посматривай, вдруг хозяин пистолета вернется или кто другой полезет.
В теории промывание желудка у пациента без сознания следует производить через зонд. Но это в теории. Зонда у Андрея не было, поэтому он просто вливал в рот «пациента» воду из принесенной Мариной пустой бутылки – этого добра здесь хватало, – наполнял емкость из ведра и вливал снова. «Пациент» кашлял, мычал, хрюкал, пытался вырваться, но воду глотал. «Не захлебнулся бы, урод», – думал Андрей, удерживая голову в нужном положении. После шестой бутылки Андрей несильно ткнул хозяина дома пальцами в живот. В карате такой удар называется «нуките» – рука-копье. Удар произвел ожидаемый эффект. Изо рта «урода» вырвался фонтан жидкости вперемешку с вонючим содержимым. Андрей перевернул доктора на живот, дождался, когда рвотные судороги стихнут, и перевернул на спину. Главный врач открыл глаза и довольно внятно произнес: