Спаси меня (ЛП)

Мантанилла отталкивается от бетонного балкона, на котором он стоит, и быстро идет к мужчинам. На шприце в его руке вспыхивает отблеск света, и я вскрикиваю, когда он втыкает шприц в шею моего мужа.
— Мейс! — Я снова дергаю за наручники, отчего они врезаются в кожу запястий.
Боль бьет по костям, но она не сравнится с болью, сжимающей мой желудок, когда я смотрю, как мой красивый, мускулистый муж опускается на колени.
— Джесса, — задыхается он, все еще пытаясь спасти меня.
— Мейс, — задыхаюсь я. — Держись!
Они свяжут нас. Они посадят нас в клетки или комнаты, но я найду выход. Я вытащу нас из этой передряги.
— Грёбаный черт — рычит Мантанилла. — Бросьте его за борт.
— ЧТО? — У меня округлились глаза, и я бросаюсь вперед, но тут мое плечо обхватил мясистый кулак. Меня оттаскивают назад, подальше от мужа, и я с беспомощным криком смотрю, как двое мужчин поднимают его и перебрасывают через балкон.
— НЕТ! — Борьба покидает меня, и я падаю на колени. — Мейс, — выкрикиваю я его имя, чувствуя, как боль пронзает мое тело. Мой лоб соприкасается с испанской плиткой. Все мое тело содрогается, а горло горит от крика.
— Заткните ее, — слышу я слова убийцы.
Укол в плечо — единственное предупреждение, которое я получаю перед тем, как мир становится черным.
Мой язык прилипает к нёбу. Мне очень хочется пить. Когда я снова открываю глаза, я лежу на грязном полу в помещении, похожем на бывшую конюшню. Нижняя половина моей клетки деревянная, а верхняя — из стальных прутьев. В одном углу лежит сено, и я чувствую резкую, едкую вонь навоза.
Солнечный свет струится в лучах, наполненных пылью, но я не могу пошевелиться. Боль разливается по всему телу, начинаясь в центре груди и распространяясь по конечностям. Я чувствую, что у меня жар. Голова горит, мышцы болят.
— Мейс, — шепчу я сквозь разодранное горло.
Оно горит от моего крика, и я переворачиваюсь на спину, глядя в наполненную пылью темноту, где находится высокий потолок. Слезы затуманивают зрение и текут по щекам. Они смешиваются с пылью, покрывающей мое лицо, и, когда я закрываю глаза, стекают в уши. Зачем они оставили меня в живых?
Перевернувшись на бок, я прижимаюсь лбом к плечу. Закрыв глаза, я вижу, как его темно-синие глаза смотрят на меня с такой любовью. Мои пальцы сгибаются, и я чувствую его глянцевые темные волосы на его шее, вокруг своих рук. Я вижу его ровные белые зубы и чувствую его массивные руки с рубцами, которые так крепко обнимают меня, оберегая и любя. Его ребенок… наш ребенок… У меня его никогда не будет.
— Пожалуйста, — стону я сквозь прерывистые рыдания. — Пожалуйста, убей и меня.
— Останься со мной, Джесса. — Тихий голос Эллы возвращает меня в настоящее.
Сердце учащается, стучит в груди.
— Элла? — шепчу я.
— Я здесь. Что случилось? Я не могу дозвониться до Мейса. Где он?
Судорога бьет меня по животу, и я выгибаюсь вперед, обхватив колени. Мое платье изорвано, и я совершенно безоружна. Я не могу не думать о том, что если бы у меня остался пистолет, что бы я с ним сделала…
— Джесса? — Голос Эллы стал мягче, призывая меня ответить.
— Он… — Мои глаза закрываются, и я вижу, как он борется.
Я вижу, как один человек падает под ударом его кулака. Я вижу, как второй вырывает его "Глок" из кобуры под мышкой. Я вижу, как Мантанилла направляется к нему со шприцем в руке. Я вижу, как мой прекрасный муж опускается на одно колено, продолжая бороться, пытаясь добраться до меня, как все больше мужчин окружают его, как они оттаскивают его на балкон и сталкивают с края.
— О, Боже, — снова вырывается у меня. — Его больше нет, Элла. Они убили его.
Тишина заполняет пространство вокруг меня. Я слышу только тяжелый шум своего дыхания и хныканье от боли. Я никогда не чувствовала такой пустоты, в моем мозгу повторяется фраза:
— Это твоя вина…
— Я не понимаю, — говорит она наконец. — Они не могли… не Мейса.
— Я видела это. — Я подалась вперед, упираясь лбом в тыльную сторону ладони. — Я видела, как он полетел вниз.
 
— Ты все еще в комплексе?
— Я в какой-то конюшне или сарае. Ой! — Мой голос обрывается, когда сильные руки хватают меня за плечи, оттаскивая от грязного пола.
— С кем ты разговариваешь? — Один из крупных охранников хватает меня за лицо, дергая его из стороны в сторону. Его глаза блуждают по моей шее и ушам. — Где он?
— Я разговаривала сама с собой. — Свежие слезы заливают мое лицо. — Я… я просто плакала.
— Лживая сука. — Он подтащил меня к тюкам сена, сложенным в углу, и толкнул вперед на живот.
— Пожалуйста… — Я хнычу, но его руки движутся, исследуя мою спину, шею и уши.
Он берет большую горсть моих волос на затылке и тянет их, выворачивая мне шею. Он не на той стороне, и я думаю, что он уйдет. Я ошибаюсь. Он хватается за другую сторону, дергает мою шею так сильно, что очередной поток слез заливает мне глаза.
— Ах… — Мясистые пальцы сжимают раковину моего уха, и он вырывает из нее тонкий прозрачный провод. Вместе с проводом из уха выскакивает крошечный чип. — Отвали, — кричит он в динамик, бросая его на пол и вбивая в него каблук.
Вот так я потеряла Мейса и Эллу.
— Ты пойдешь со мной.
Неважно, что сил больше нет и что все тело онемело. Этот огромный мужчина наполовину тащит, наполовину толкает меня из грязного стойла в проход сарая. Оттуда мы выходим на открытый двор, и я вижу то, чего так долго боялась.
В дальнем конце огромного прямоугольного пространства стоит черный вертолет. Я узнаю ярко-желтый логотип на нем — паук.
— Черт, — шиплю я, и по мере того, как я иду, мой инстинкт выживания снова оживает. — Аранья вышел из тюрьмы.
Его не должны были выпустить. Я могу только догадываться, что он сбежал, и в этот момент моя решимость кристаллизуется. Он стоит за тем, что здесь происходит. Я подозревала об этом, а теперь знаю. Став прямо, я расправляю плечи. Я должна продержаться достаточно долго, чтобы отомстить этому ублюдку. Он привел меня сюда. Он убил Мейса, а меня оставил в живых…
Он еще пожалеет, что совершил эту ошибку.
Глава 8
Джесса
Полет на вертолете от комплекса в Панаме до Картахены занимает менее двух часов. Внутри у меня все болит, но эмоции утихомирились. Котел кипящей ярости и кипящей мести находится прямо под поверхностью и ждет.
Сейчас мы находимся в том самом доме, где я прожила полгода. Я стою в растрепанном черном платье, длинные волосы перекинуты через плечо, а через комнату от меня находится Аранья. Он сидит в кресле и смотрит на меня мертвыми голубыми глазами.
— Моя прекрасная Амороса. — Его голос — хриплое рычание от виски и сигарет. — Я никогда не думал, что увижу тебя снова.
Он поднимается с огромного кресла и медленно идет ко мне. Я жду, молча наблюдая, как он пересекает красный кафельный пол. В комнате, где мы находимся, есть ряд окон под самым потолком, и сколько я здесь жила, они всегда были открыты. Тяжелый, а горячий воздух поднимается вверх и выходит наружу благодаря трем потолочным вентиляторам.
На Аранье мятый костюм из белого льна, а его длинные седые волосы зачесаны назад и вьются, как у полковника-южанина. Передняя часть костюма желтая от табачного дыма, а ногти слишком длинные для мужчины. Когда он останавливается передо мной, то проводит одним из них по коже моего плеча. Я отшатываюсь.
— Ты все еще так красива. — Его акцент витает в каждом слове, словно голубой дым, поднимающийся из его тонкой коричневой сигары. — Ты не можешь себе представить, как мне было больно осознавать, что мне придется убить тебя.
Я наклоняю голову и смотрю на него сквозь раскосые глаза.
— Осталось что-то, что может причинить боль?
Он смеется, и дым стелется вокруг нас, обжигая мне нос. Так же быстро он отрезвляется, задыхаясь с шипением.
— Я имею слабость к красивым женщинам. — Он качает головой и делает еще один шаг, обходя меня по кругу. — Я был стариком, когда впервые увидел тебя. Но мой член сразу же ожил.