Невеста для мажора (СИ)

Вот теперь мне снесло крышу окончательно от ревности. Я действительно готов размазать этого ублюдка. Переломать все кости до последней. Выбить из его головы все воспоминания.
Я наношу удар за ударом по лицу этого урода. Трясу его, как тряпичную куклу. И шиплю в лицо:
— Если у тебя даже и было что-то с Настей, забудь! Она моя. Моя. Не смей к ней приближаться. Увижу в радиусе пяти метров, я клянусь, что ты окажешься в больнице.
— Угрозы, угрозы, — кроваво улыбается жмурик. — Всё обещаешь и обещаешь, только вчера твою девчонку я трахал прямо в подъезде.
Я врезаю по роже Жмуркина с такой силой, что он оседает на землю. Собираюсь снова ударить, но руку будто сковывают. Кидаю взгляд через плечо и вижу Диму, который что-то говорит. Из-за шума в ушах ничего не слышу. Димыч дёргает меня назад, оттаскивая от тела Жмуркина.
— Ты совсем *банулся? Хочешь, чтобы тебя засадили? Ты какого х*я сорвался?
— Пусти, — я пытаюсь вырваться из железной хватки друга, но Дима держит сильно.
— Приди в себя, Макар! — Димыч трясёт меня.
— Этот *банавт спал с ней, — делаю рывок вперёд, к Жмуркину, который приходит в себя.
— Ты не понимаешь, бл*ть, придурок ты конченный, что он тебя специально выводит из себя? — Дима за шкирку меня тащит в сторону своей тачки. — Да, успокойся ты! — друг всадил кулак в скулу. — Прости, но это ради твоего же блага. Не горю желанием сухари носить тебе.
Удар по роже действительно чуть отрезвляет. Трясу головой, приводя мысли в порядок, стараясь избавиться от гула в ушах. Опускаюсь на переднее сиденье тачки Димыча и откидываю голову на подголовник. Кажется, что из меня выкачали все силы разом. Прикусываю костяшки пальцев до боли. Из груди вырывается нечеловеческий вой. Димыч садится на водительское сиденье и кидает на меня быстрый взгляд. Бл*ть. Жмурюсь до белых точек перед внутренним взором. Мне хочется разрыдаться. Да, бл*ть, как сопливой, разнюнившейся девчонке. В душе всё ноет. Меня натурально выворачивает наизнанку от ревности и от обуревающих меня чувств. Я так сильно люблю свою девчонку. Настолько сильно люблю Макарову, что готов убить любого, кто хоть на миг прикасался к её нежному телу. А потом самому завалить её. Сначала оттр*хать грубо, чтобы она сорвала голос от криков. Чтобы забыла всех, кто был до меня. Чтобы для неё остался только я. А потом нежно заняться с ней любовью, извиняясь за свою грубость и убеждая, что никто меня не заменит.
‍— Ты как, братан? — спрашивает Дима тихо, когда машина останавливает на светофоре.
— Максимально х*ево, Дим. У меня нихера не выходит справляться со своей ревностью. Ни-хе-ра. Я всякую ху*ту несу, потому что вспоминаю о том, что… — осекаюсь и кулаком по панели бью.
— Не порть мне машину, Макар. Подброшу тебя домой, тебе нужно отоспаться и прийти в себя, братан.
— Спасибо, — киваю благодарно, вновь откидываясь на подголовник.
— Я знаю, что тебя пизд*цки тяжело справляться с ревностью, но тебе нужно научиться. Либо оставь Настю в покое уже, либо поговори нормально. Ты виноват не меньше Насти. Конечно, если измена была. Я, как сторонний наблюдатель, в это не верю.
— Она не отрицает. Ни разу не возразила, Дим.
— А ты спрашивал напрямую? Тип, Насть, у тебя было что-то со Жмуркиным?
— Нет, — я смеюсь хрипло. — Она сама мне сказала, что после выпускного она с ним переспала. Этого достаточно, как мне кажется.
Дима молчит. Паркуется возле моего дома. Я молча жму его руку и покидаю машину. Уже в квартире мне в голову закрадываются первые сомнения. Может Димон прав? Может, у них реально ничего не было? Настя была в ярости, когда говорила о том, что переспала со жмуриком. А верить Жмуркину реально тупо. Он был недоволен тем, что я бросил Юлю. Ему ведь было срать на Настю. Он не проявлял к ней интереса, пока Юля не закатила сцену ревности. Пока он не узнал о том, что я её бросил. А что если… мне даже плохо стало от мысли о том, что поцелуй был специально сделан на камеру. Для меня. Чтобы я приревновал. Ведь камера находилась далеко. Что если Настя не ожидала, что её поцелуют? Бл*ть! Но она ведь сама сказала.
 
Руками ударил по столу. Как же бесит, что мысли о девчонке не дают покоя. Как же бесит, что я не могу отпустить прошлое. Кинул взгляд на часы. Настя уже дома. Схватил ключи и телефон и направился на выход. На пороге застыл. Нет. Нет, нельзя. Не сегодня. Я на эмоциях опять доведу девчонку до слёз. Снова скажу херню, о которой тут же пожалею. Вернулся в комнату и завалился на диван, включив какую-то незамысловатую комедию.
  
Глава 25
 
Макар
До конца недели стараюсь избегать малышку. Если завижу в толпе студентов тёмную макушку с гладкими волосами, тут же сворачиваю, чтобы с ней не пересечься. Потому что стоит её заметить, как в груди тут же поднимается волна ревности, ярости, страсти и желания. Но ревность превыше всех чувств. Намного выше. И я знаю, что в таком состоянии к ней лучше не подходить. Потому что я доведу девчонку до слёз. А, как оказалось, видеть, как она плачет или даже слышать, слишком больно. Поэтому, единственное разумное решение — избегать девчонку.
Так и сейчас, я просто сбегаю с пары Вишняковой, чтобы не мучиться. Потому что сидеть я буду напротив Насти. Иначе никак. Решаю заехать к бабуле, по пути купив её любимый торт и цветок орхидеи, бабушка всегда была от них без ума. Без машины было жутко неудобно и непривычно. Но я признал своё поражение. Машина теперь принадлежит Жмуркину. А моего заработка и тех денег, которые родители регулярно присылают, пытаясь компенсировать своё участие в моей жизни, хватит на две навороченные тачки. Вот только настрой не тот, чтобы за новой машиной ехать.
Надо будет малышке на свадьбу подарить тачку.
Тряхнул головой. Полагаю, что спешу с выбором подарка девчонке и планированием нашего совместного будущего.
Войдя в дом насторожился. Слишком тихо.
— Ба, ты дома? — крикнул и напряг слух.
Окинул коридор взглядом. На вешалке весит бабушкин любимый кардиган и на пороге её туфли. Сбросил обувь и поспешил на кухню. Горшок выпал из рук, когда увидел бабулю, лежащую на полу. Бухнулся на колени и первым делом проверил пульс. На автопилоте вызвал бабушкиного врача. Перенёс женщину на диван в зал. Встал, чтобы принести стакан воды, когда на ледяной от пережитого ужаса руке сомкнулись теплые сухие пальцы.
— Макарушка, — тихий голос. — Сильно испугался?
— Ба, — снова на пол плюхаюсь на колени и лбом в живот бабули утыкаюсь, — я думал… — предпочитаю не озвучивать свои мысли.
— Ещё есть время, мой хороший, чтобы нам побыть вместе, — бабушкины заботливые руки ерошат волосы.
— Я Дмитрия Юрьевича вызвал. Он через пятнадцать минут будет. Тебе воды принести? — поднимаюсь, пряча дрожащие руки в задних карманах джинсов. Ненавижу показывать свою слабость.
— Чай с лимоном, — улыбнулась ба слабо. Губами коснулся её горячего лба. Накинул плед и молча пошёл на кухне. Пока чайник грелся кусал кулаки, чтобы ба не услышала мою слабость. Мужики не плачут. Не плачут до тех пор, пока не осознают, что самые дорогие люди покидают этот мир. Всадил кулак в дверцу шкафа, снимая её с петель. Почему ба? Почему она? Я потерю деда с трудом пережил. Бабушка и дед заменили мне родителей. Они были рядом столько, сколько я себя помню. Закрывали взгляд на мои промахи, терпеливо поясняя, как и что нужно делать. Ни разу я не получил ремня. Только один раз дед дал мне подзатыльник, когда в двенадцать лет я бабушку обозвал. Для деда ба была неприкосновенной. Он с неё всегда пылинки сдувал. Вот только умер он раньше. Совсем не так, как они хотели. В один день, как в глупых детских сказках.
Так, может, и бабушкино время пришло? В загробную жизнь я не верю, но я же вижу, что она тоскует по деду каждый день. И с каждым днём тоска становится сильнее.
Тряхнул головой, отгоняя невесёлые мысли. Налил чай в любимую кружку ба и вернулся в комнату. Даже не услышал, что пришёл доктор, который сейчас тихо беседовал с бабушкой.