Пир стервятников

— Я тебя знаю, дитя?
У Алейны отнялся язык, но ее выручил лорд Нестор.
— Алейна — побочная дочь лорда-протектора.
— Мизинцев мизинчик потрудился на славу, — с ехидной улыбкой сказал Лин Корбрей. Бельмор засмеялся, и к щекам Алейны прихлынула кровь.
— Сколько тебе лет, дитя? — спросила леди Уэйнвуд.
— Ч-четырнадцать, миледи. — На миг она позабыла, сколько лет должно быть Алейне. — И я уже достигла расцвета.
— Цветочек, надо надеяться, еще не сорван, — пробормотал в большущие усы молодой лорд Хантер.
— Но так и просит, чтобы его сорвали, — добавил Лин Корбрей, как будто ее и не было здесь.
— Как видно, в Доме Сердец подобные речи считают учтивыми? — Анья Уэйнвуд начинала седеть, вокруг глаз пролегли морщинки, кожа на подбородке отвисла, но всякий сразу бы понял, что перед ним благородная дама. — Следите за своим языком, сир. Эта девушка, несмотря на свои юные годы, успела достаточно настрадаться.
— Мой язык вашей милости не касается, — ответил Корбрей. — Последите лучше за своим. Я не терплю выговоров, что могли бы подтвердить вам некоторые покойники.
— Проводи-ка нас к своему отцу, Алейна, — отвернувшись от него, сказала леди Уэйнвуд. — Чем скорей мы покончим с этим, тем лучше.
— Лорд-протектор ожидает вас в горнице. Прошу следовать за мной, милорды. — Крутая мраморная лестница вела из Палаты Полумесяца мимо житниц и нижних темниц замка. Лорды Хартии, проходя под тремя амбразурами, сделали вид, что не замечают их. Бельмор скоро начал пыхтеть, как кузнечный мех, а лицо Редфорта сделалось серым под стать волосам. Часовые наверху загодя подняли решетку. — Прошу сюда, милорды. — Алейна провела их по галерее, где висели великолепные гобелены. Сир Лотор Брюн открыл перед ними дверь горницы и сам вошел следом за остальными.
Петир сидел за столом с чашей вина в руке, просматривая какой-то новенький белый пергамент.
— Добро пожаловать, милорды, — сказал он, подняв глаза на вошедших, — и вы, миледи. Я знаю, как утомительно восхождение на гору. Прошу садиться. Алейна, милочка, еще вина нашим гостям.
— Да, батюшка. — Свечи, к ее радости, уже горели, распространяя аромат мускатного ореха и прочих дорогих пряностей. Пока она ходила за штофом, гости рассаживались — лишь Нестор Ройс помялся немного, прежде чем занять пустой стул рядом с Петиром, а Корбрей подошел к очагу погреть руки. Сердцевидный рубин в эфесе его меча при этом вспыхнул алым огнем. Заметив, как он улыбается сиру Лотору, Алейна решила, что для своих почтенных лет сир Лин очень красив, но улыбка у него нехорошая.
— Ваша Хартия, которую я только что перечел, превосходна, — начал Петир. — Видно, что ее составлял весьма одаренный мейстер. Жаль только, что вы и мне не предложили ее подписать.
Этого они явно не ожидали.
— Вам? — произнес Бельмор.
— Я владею пером не хуже кого другого, и никто не любит лорда Роберта больше, чем я. Что до мнимых друзей и дурных советчиков, их непременно надо искоренить. Сердцем и рукой я с вами, милорды. Укажите, где мне поставить свою подпись.
Алейна, разливая вино, слышала, как хмыкнул Лин Корбрей. Другие, видимо, растерялись, но затем Бронзовый Джон хрустнул пальцами и сказал:
— Мы пришли не за твоей подписью и не намерены зубоскалить с тобой, Мизинец.
— Жаль. Обожаю позубоскалить. — Петир отложил свиток в сторону. — Что ж, воля ваша. Позвольте тогда спросить напрямик: что вам нужно от меня, лорды и леди?
— От вас — ничего. — Саймонд Темплтон уперся в Петира холодными голубыми глазами. — Нам нужно, чтоб вас здесь не было.
— Не было? — с притворным удивлением повторил Петир. — Где же мне быть, как не здесь?
— Король сделал вас лордом Харренхолла, — заметил лорд Хантер. — Большего никто и желать не может.
— Речные земли нуждаются в лорде, — подхватил старый Хортон Редфорт. — Риверран осажден, Бракен и Блэквуд открыто воюют между собой, по обоим берегам Трезубца разгуливают шайки злодеев. Непогребенные тела лежат повсюду, куда ни глянь.
— В ваших устах это звучит весьма привлекательно, лорд Редфорт, — ответил Петир, — но здесь меня, к сожалению, держат неотложные дела. К тому же надо подумать о лорде Роберте. Неужели вы хотите, чтобы я тащил больного ребенка в этот страдающий от войны край?
 
— Его милость останется здесь, в Долине, — заявил Джон Ройс. — Я намерен взять мальчика к себе в Рунстон и вырастить из него рыцаря, которым Джон Аррен мог бы гордиться.
— Почему Рунстон? — осведомился Петир. — Отчего не Железная Дубрава, не Редфорт, не Длинный Лук?
— Все эти замки его милость тоже посетит в свое время, — заверил лорд Бельмор.
— В самом деле? — с заметным сомнением произнес Петир.
— Если вы пытаетесь настроить нас друг против друга, лорд Петир, то не трудитесь, — посоветовала леди Уэйнвуд. — Здесь мы говорим в один голос. Рунстон устраивает нас всех. Лорд Джон превосходно воспитал трех своих сыновей, и более подходящего опекуна для юного лорда нечего и желать. Его мейстер Хелливег много старше и опытнее вашего Колемона и сможет успешнее лечить лорда Роберта. Воинскому мастерству мальчика будет учить Сэм Стоун-Силач, отличнейший мастер оружия. Септон Люкос станет его духовным наставником. Кроме того, в Рунстоне будут другие мальчики его возраста — куда более подходящее общество, чем старухи и наемники, которыми он окружен здесь.
Петир потеребил бородку.
— Лорд Роберт действительно нуждается в обществе ровесников, я согласен. Но Алейну едва ли можно назвать старухой. Мальчик нежно любит мою дочь, он сам вам скажет об этом. Кроме того, я недавно просил лорда Графтона и лорда Линдерли прислать мне своих сыновей. Оба мальчика — сверстники Роберта.
— Щенки комнатных собачек, — засмеялся Лин Корбрей.
— Роберту нужен также мальчик постарше — какой-нибудь юный оруженосец, могущий служить ему примером для подражания. У вас в Железной Дубраве, миледи, есть как раз такой мальчик. Вы ведь не откажете прислать мне Гарольда Хардинга?
— Лорд Петир, — невольно заулыбалась Анья Уэйнвуд, — вы самый ловкий вор, какого я видела в жизни.
— Я не намереваюсь красть у вас этого мальчика, однако они с лордом Робертом могли бы стать друзьями.
— Это в самом деле неплохо придумано, — вставил Бронзовый Джон, — и они подружатся… в Рунстоне, под моей опекой.
— Отдайте нам мальчика, — сказал лорд Бельмор, — и можете беспрепятственно ехать в Харренхолл, в законные ваши владения.
— Ваши слова предполагают, что в противном случае мне придется плохо, милорд? — с мягким упреком спросил Петир. — Но отчего же? Моя покойная жена полагала, что и Гнездом я владею вполне законно.
— Лорд Бейлиш, — сказала леди Уэйнвуд, — Лиза Талли была вдовой Джона Аррена, матерью его ребенка и правила Долиной как регентша Роберта. Вы, скажем откровенно, не Аррен, и в Роберте нет вашей крови. По какому же праву вы собираетесь править нами?
— Лиза, помнится мне, назначила меня лордом-протектором.
— Лиза Талли не была уроженкой Долины, — сказал лорд Хантер, — и не имела права распоряжаться нашими судьбами.
— Ну а лорд Роберт? Или ваша милость предполагает, что судьбой родного сына леди Лиза тоже не имела права распорядиться?
Нестор Ройс, молчавший все это время, теперь вступил в разговор.
— Когда-то я сам надеялся заключить брачный союз с леди Лизой. Отец лорда Хантера и сын леди Аньи питали такую же надежду, Корбрей же не отходил от нее добрых полгода. Если бы она выбрала одного из нас, никто бы не оспаривал сейчас его права быть лордом-протектором. Вышло, однако, так, что она выбрала лорда Мизинца и доверила своего сына его заботам.
— Мальчик приходится сыном не только ей, но и Джону Аррену, — нахмурился Джон Ройс. — Он принадлежит Долине, кузен.
— Чем же Орлиное Гнездо хуже Рунстона? — невинно вопрошал Петир. — Его как будто не выносили за пределы Долины.
— Остри сколько хочешь, Мизинец, но мальчик отправится с нами, — не выдержал Бельмор.