Пир стервятников

— Ей не терпится поджечь Старомест, — засмеялась Ним. — Ее ненависть к этому городу не уступает любви, которую питает к нему наша младшенькая.
— А что скажешь ты?
Ним оглянулась через плечо на своих конников, едущих на некотором расстоянии за ними.
— Эта весть дошла до меня, когда я лежала в постели с близнецами Фаулер. Помните девиз Фаулеров? «Воспарим!» Дайте мне воспарить, дядя, — вот все, о чем я прошу. Мне не нужно войска, нужна лишь одна милая сестрица.
— Обара?
— Тиена. Обара слишком криклива, Тиена же так мила и нежна, что ни в одном мужчине не вызовет подозрений. Обара способна превратить Старомест в погребальный костер нашего отца, но я не столь кровожадна. Мне довольно четырех жизней. Золотые двойняшки лорда Тайвина в уплату за детей Элии, старый лев за саму Элию и маленький король — за отца.
— Мальчик не сделал нам ничего плохого.
— Этот мальчик — бастард, рожденный от измены и кровосмешения, если верить Станнису Баратеону. — Ее тон перестал быть игривым, и капитан поймал себя на том, что пристально наблюдает за ней. Ее сестра Обара носит свои кнут и копье на виду, но Ним не менее опасна, хотя хорошо прячет свои ножи. — Только королевская кровь может заплатить выкуп за убийство моего отца.
— Оберин погиб в поединке, сражаясь за дело, не имевшее к нему никакого касательства. Я не могу назвать это убийством.
— Называйте как хотите. Мы послали им лучшего из лучших в Дорне, а они шлют нам обратно его труп.
— Он превысил свои полномочия. «Посмотри, что такое этот малолетний король и его совет, — говорил я ему. Мы сидели с ним на террасе и ели апельсины. — Возьми на заметку их сильные и слабые стороны. Отыщи наших друзей, если таковые имеются. Постарайся разузнать, как умерла Элия, но не раздражай лорда Тайвина сверх меры». Вот что я ему говорил. Оберин рассмеялся в ответ и сказал: «Когда это я раздражал кого-то сверх меры? Предупреди лучше Ланнистеров, чтобы не раздражали меня». Он хотел добиться правосудия в деле Элии, но не желал ждать…
— Он ждал семнадцать лет, — прервала принца леди Ним. — Если бы речь шла о вашей смерти, отец повел бы свои знамена на север до того, как вы успели остыть. Если бы убили вас, копья уже градом сыпались бы на Марках.
— Не сомневаюсь.
— Не сомневайтесь также и в том, мой принц, что мы с сестрами не будем ждать семнадцать лет, чтобы свершить свою месть. — Она дала шпоры лошади и умчалась к Солнечному Копью вместе со своим эскортом.
Принц откинулся на подушки и закрыл глаза, но Арео знал, что он не спит и что его мучает боль в ногах. Капитан хотел уже позвать мейстера Калеотта, но принц сам бы это сделал, будь на то его воля.
Тени сделались длинными, а солнце покраснело и раздулось, как суставы принца, когда на востоке показались башни Солнечного Копья. Сперва стройное Копье высотой в полтораста футов, на чьей вершине сверкало золотом настоящее стальное копье, добавлявшее башне еще тридцать футов; затем мощная Солнечная башня с золоченым хрустальным куполом; наконец, бурый Песчаный Корабль — точно чудовищный галеон, выброшенный на берег и обратившийся в камень.
Между Водными Садами и Солнечным Копьем всего-то три лиги, но они — словно два разных мира. Там на солнышке нагишом резвятся дети, в мощенных плиткой двориках звучит музыка, пахнет лимоном и красными апельсинами. Здесь пахнет пылью, потом, дымом, и даже ночью не смолкает гул голосов. Сады построены из розового мрамора, Солнечное Копье — из глины с соломой, и выкрашено оно в коричнево-желтые тона. Древняя твердыня дома Мартеллов стоит на восточной оконечности мыса из песка и камня, с трех сторон окруженного морем. На западе, в тени массивной стены, лепятся к замку мелкие лавчонки и хижины без окон, как ракушки к корпусу корабля. Еще западнее помещаются конюшни, постоялые дворы, винные погребки и перинные дома — многие из них обведены собственными оградами, и под этими стенами тоже ютятся хибарки. И так далее, и так далее, как сказали бы бородатые жрецы. По сравнению с Тирошем, Миром или Великим Норвосом этот теневой городок очень мал, но у дорнийцев, плохо представляющих себе, что такое город, сходит за большой.
 
Леди Ним, прибыв в замок на несколько часов раньше, несомненно, предупредила стражу об их приезде, поскольку Тройные Ворота уже стояли открытыми. Только здесь трое ворот, расположенные одни за другими, ведут через три Кривые Стены прямо к Старому дворцу, не заставляя приезжих плутать по узким закоулкам, глухим дворам. И шумным базарам.
Принц закрыл занавески, как только увидел вдали башню Копье, но народ тем не менее приветствовал его криками. Песчаные змейки заварили нешуточную смуту, с тревогой подумал капитан. Кортеж пересек нищенские кварталы внешнего полумесяца и прошел во вторые ворота. Запахло дегтем, соленой водой, гниющими водорослями. Толпа становилась гуще на каждом шагу.
— Дорогу принцу Дорану! — загремел Арео, стукнув по брусчатке тупым концом древка. — Дорогу принцу Дорнийскому!
— Наш принц умер! — завизжала позади какая-то женщина.
— В копья! — заорал с балкона мужчина.
— В копья, Доран! — повторил еще кто-то, явно знатного рода.
Хотах не стал высматривать, кто кричит, — не менее трети напиравшего на них сборища вопило на разные голоса:
— В копья! Отомстим за Змея!
У третьих ворот солдатам пришлось отпихивать горожан от носилок принца, а те вовсю кидались лимонами и апельсинами, крича во всю глотку: «Война! Война! В копья!» Один оборвыш прошмыгнул к самым носилкам с гнилым гранатом в руке, но при виде Арео с секирой наперевес бросил свой снаряд под ноги и живо ретировался. Кому-то из гвардейцев лимон угодил в глаз, капитану шмякнулся на сапог апельсин.
Принц, никак на это не откликаясь, сидел за шелковыми стенками, пока они не оказались внутри более надежных замковых стен. Подъемная решетка со скрежетом опустилась за ними, и крики постепенно заглохли. Принцесса Арианна встречала отца на внешнем дворе, а с ней старый слепой сенешаль Рикассо, кастелян сир Манфри Мартелл, молодой мейстер Милес в сером, с надушенной шелковистой бородкой, и человек двадцать дорнийских рыцарей в разноцветных полотняных нарядах. Маленькая Мирцелла Баратеон стояла со своей септой и королевским гвардейцем сиром Арисом, взопревшим в белой эмалевой броне.
Арианна подошла к носилкам в сандалиях из змеиной кожи со шнуровкой до самых бедер. Вороная грива волос в тугих завитках падала ей до талии, схваченная на лбу обручем из медных солнц. В глазах капитана она так и осталась крошкой, маленькой девочкой. Песчаные змейки все высоченные, Арианна же удалась в мать, чей рост всего пять футов и два дюйма. Но под ее дорогим поясом и свободными одеждами из пурпурного и желтого шелка прячется женское тело, пышное и соблазнительное.
— Отец, — сказала она, когда занавески открылись, — Солнечное Копье ликует по случаю твоего возвращения.
— Да, я слышал. — Принц, слегка улыбнувшись, потрепал дочь по щеке подагрическими пальцами. — Как же ты хороша. Будь добр, капитан, помоги мне слезть.
Арео продел секиру в перевязь за спиной и взял принца на руки очень бережно — но Доран все равно едва не вскрикнул от боли.
— Я велела поварам приготовить все твои любимые блюда для вечернего пира, — продолжала принцесса.
— Боюсь, что не смогу воздать им должное. — Принц медленно обвел взглядом двор. — Я не вижу здесь Тиены.
— Она просит принять ее с глазу на глаз и ожидает тебя в тронном зале.
— Хорошо, — вздохнул принц. — Пойдем, капитан? Чем раньше я с этим покончу, тем скорее смогу отдохнуть.
Арео с ним на руках стал подниматься на Солнечную башню, в большую круглую палату под самым куполом. Последние лучи солнца, падая сквозь толстые цветные стекла, окрасили бледный мрамор пола яркими зайчиками пятидесяти разных тонов. Здесь их ждала третья песчаная змейка.
Она сидела, подвернув ноги, на подушке под возвышением для принца с его супругой, но при виде их встала. В бледно-голубом шелковом платье с рукавами из мирийского кружева она казалась невинной, как сама Дева. В одной руке пяльцы с вышивкой, в другой — золотые иголки. Волосы тоже золотые, глаза — два глубоких синих озера, но капитан находил в них сходство с отцовскими, хотя у Змея глаза были черным-черны. У всех дочек принца Оберина отцовы глаза, змеиные, понял вдруг Арео, — какого бы они ни были цвета.