Времяворот (СИ)

А я снова облажался. Снова подвел этот город. Даже зная о надвигающейся беде…
— И вот чего вы мучаетесь? — Пока я пытался добраться до рабыни, Батамут успел сходить за трезубцем и теперь нависал сверху. Пожалуй, стоило отдать толстяку должное. По крайней мере он не наслаждался мучениями поверженной жертвы.
Острые как сама смерть лезвия стремительно рухнули вниз. Легко разорвав плоть, они вызвали конвульсию, но очень скоро та сменилась полной потерей чувствительности. Ушла боль, ушли звуки, ушел наполнявший рот вкус железа. Ушел свет, а вместе с ним — зрение.
Осталась лишь тьма.
А затем ее разорвал знакомый голос:
— Не переживай, солнышко, будет очень больно, но недолго.
  
7. Город, который погибнет
 
— Не переживай, солнышко, — разорвал бесконечную тишину знакомый женский голос, — будет очень больно, но недолго.
Симпатичная светловолосая девушка занимала законное место в углу комнаты.
Та самая девушка в той самой комнате.
Я же валялся на том самом саркофаге, купаясь в свете сотен свечей. Изнутри скреблись давно оставленные в прошлом звери. По крайней мере, мне хотелось верить в жуков или крыс, хоть разум и подсказывал куда менее приятные варианты.
Попытавшись освободится, я напряг мышцы на руках, и златовласка тут же отреагировала:
— Не дергайся. Ты, конечно, крепкий парень, но силы у тебя нет. Мы наводили справки, поверь. А без силы ты — мешок с мясом и костями. Я отрежу лишнее, ты истечешь кровью и умрешь.
— Ой ли? — Ухмыльнулся я, но это не произвело на пленительницу никакого впечатления.
— Солнышко, пробудившим силу наследникам Кархеон выдает гражданство. Есть ли оно у тебя?
— А вдруг я скрываю таланты?
— И зачем тебе это, милый? — Поднявшись с колченогого табурета и приблизившись, стерва “зашагала” пальцами по моему оголенному торсу. Кажется, в прошлый раз она действовала так же. Диалог вообще походил на некогда пережитый словно брат-близнец. А вот в первый раз я, помнится, очень быстро скатился к мольбам и крикам.
Хорошо быть стариком. Учишься некоторому спокойствию.
— А даже если и скрываешь? — Дамочка с почти материнской нежностью поправила основательно подранный хитон на моей груди. — Думаешь, это что-то изменит?
— Не изменит. — Признал я, по факту обрекая незнакомку. Охотник и жертва менялись местами, но хищница еще не догадывалась о внезапной рокировке.
— И ты вот так просто сдашься? — Поинтересовалась она, присаживаясь на угол саркофага. Закинула ногу на ногу, попыталась улыбнуться, но холодные злые глаза обнажили таящуюся за притягательной мордашкой змеиную душу.
— А есть смысл рыпаться?
— Нет, но и терять тебе тоже нечего. — Засмеялась мразь.
— В таком случае, — я решил подыграть блондинке, — как насчет денег? Ты же знаешь, Лаорхисиды богаты. Сказочно богаты. Папаша отвалит целую гору золота. Унести не сможешь. Построишь дворец, найдешь мужа с родословной, до конца дней будешь плескаться в драгоценностях и выслушивать хвалебные речи подхалимов.
— Зайчик, прости, — сверкнула белоснежными зубами красотка, — но я так не поступлю.
— Твой наниматель влиятельнее отца?
— Наниматель? — Прищурилась она, и я тяжело вздохнул. Если память не изменяла мне по прошествии стольких лет, то “вчера” девица запросто вскружила одному богатенькому балбесу голову, уведя в трущобы и напоив до состояния полной невменяемости. И каким же, спрашивается, тот был идиотом, если поддался обаянию этой дурочки?
— Ну не сама же ты гроб тащила. — Пояснил я, чувствуя как рвуться путы на правом запястье. Проверенный фокус со свечей сработал как надо, но я не спешил вырываться на свободу.
— Не сама. — Признала красавица. Задумавшись, она закрыла мне рот указательным пальцем, физически не позволяя прервать молчание.
— Знаешь, — произнесла она после затянувшейся паузы, — ты какой-то не такой.
— Некоторые ситуации меняют людей.
Положив левую руку на талию не ожидавшей подвоха тюремщице, правой я ловко выхватил балтавшийся в поясных ножнах кинжал.
 
— Когда мы познакомились, я ощущал себя юношей, например. А потом будто целая жизнь перед глазами промчалась. Даже не одна. И оп, дед-дедом. А ты не дергайся, — пригрозил я попытавшейся отстраниться девушке, — мало ли. Вдруг возьму, да и попорчу тебе шкурку, солнышко.
— Мудак. — Выдавила ведьма, словно это ее похитили и приковали к непонятному саркофагу. — Что теперь?
— Теперь? — Возвращая пленнице ядовитую улыбку, я неспешно разрезал спутывающие ноги веревки. Очень хотелось продолжить движение и вогнать остро заточенное лезвие куда-нибудь в филейные части мерзавки. Жалких полсантиметра хватило бы заставить ту верещать соловьем и исполнить любые требование. Впрочем, благовоспитанным эолам не пристало пытать соотечественниц ради удовольствия. Пусть означенные и были настроены максимально враждебно.
— Теперь, — повторил я, устраиваясь поудобнее, — поговорим. Не насиловать же тебя.
— Это еще почему?
Казалось, отсутствие похоти раздосадовало красотку сильнее ножа у горла. Хотя, почему казалось? Незадачливая пленительница явно привыкла купаться в мужском внимании и не до конца понимала смертельную опасность. Надеялась на союзников или собственную неотразимость — не важно. В ее сердце еще не поселился настоящий страх, а значит, мне предстояла неприятная часть работы.
Спрыгнув с холодной каменной плиты, я подал девушке руку и помог спуститься.
— А ты не растерял приличий. — Зарделась она, но в следующее мгновение полетела на грязный пол, получив увесистую пощечину тыльной стороной ладони.
— Солнышко, — передразнил я ее манеру обращения, — ты не осознаешь ситуацию. Я — не герой из легенд. Не защищу тебя от сфинкса, не пересеку пустыню в поисках вечной жизни, не отдам жизнь ради любви. А вот забить насмерть могу. Если не получу ответов. Ясно?
— Яснее некуда. — Мигом уловив изменения атмосферы, стерва злобно зыркнула голубыми глазами. Вытерев кровь с рассеченных губ, она оперлась на саркофаг и с трудом вернула телу вертикальную позицию. — Только ответы тебе не помогут.
— А это — не твои проблемы. Итак, вопрос первый: как скоро припрется голиаф?
— Откуда ты… — начала было пленница, но вовремя спохватилась, — мне не сообщали. Сказали только сторожить и ждать.
— Грустно. — Признал я. Время появления здоровяка здорово упростило бы жизнь. Хорошая засада — лучшее подспорье против самых опасных чудовищ. А кто может быть опаснее существа с человеческим сознанием и нечеловеческими возможностями? Разве что…
Зубы заскрипели от одной мысли о стоящим за всеми злоключениями кукловоде.
— А ваш хозяин?
— Кто? — Не поняла девушка, и мне пришлось пояснять:
— Рубиноокий.
— Рубиноокий? — Переспросила блондинка. На симпатичной мордашке появилась смесь весьма искреннего удивления и испуга. — А он тут при чем?
— При всем. — Вздохнул я. Похитительница ухитрилась вляпаться в настоящую лужу дерьма и не учуять мерзкого запаха. — Ты хоть понимаешь, что после ритуала тебя пустят в расход?
— Как в расход? Зачем? — В уголках голубых глаз проступили первые признаки намечающихся рыданий. Ожидаемое дурехой подкрепление мало того что не спешило на поле боя, так еще и внезапно обернулось таким же неприятелем, как держащий за горло мужик.
— Зачем им убивать меня? — Повысила девица голос. — Какой к черту расход? Какой Рубиноокий? Объясни нормально, урод!
— Рубиноокий — организовал мое несостоявшееся жертвоприношение. — Спокойно произнес я, пропуская оскорбление мимо ушей. — Он дергает за ниточки, а вы с Коллекционером пляшете под его дудку. Как настоящие марионетки.
 
— Коллекционером? — Красотка отбросила стремления сохранить невозмутимость и ударилась в откровенные рыдания. Размазывая слезы и густые чернила туши по щекам, она пыталась совладать с собой, но слова таяли в плаче. На мгновение мне стало ее даже жалко. Не настолько, чтоб отпустить или успокоить, но повторная пощечина получилась куда мягче, чем требовала обстановка.