На грани счастья (СИ)

Конечно, Истомину приходилось тоже нелегко. Он который месяц разрывался между Питером и Москвой, буквально утопал в рабочих вопросах, которые решал подспудно и во время приёмов пищи, и во время перелётов, и в машине и где угодно, когда была возможность. Ведь, ради Леры, пришлось задвинуть немного свой бизнес.
Отношения в семье обострялись. В те короткие промежутки времени, когда Игорь появлялся дома, Анна закатывала ему скандалы один за другим, не стесняясь предъявлять обвинения всех сортов: от того, что по ее мнению, он завёл любовницу до чуть ли не государственной измены. Для бизнесмена, это стало уже неизменной традицией — ругаться с нелюбимой женой.
Мама и Вилен Андреевич с пониманием относились ко всему происходящему, но Екатерина Дмитриевна, в силу беспокойства о судьбе сына, осторожно интересовалась, что же он планирует делать дальше. На что Игорь никогда не давал однозначного ответа.
Кроме того, из Лондона снова нагрянул Герман, который уехал к туманному Альбиону почти сразу, после повторной женитьбы брата на красавице-блондинке, которую он же ему и подсунул. «Лондонский денди» ничуть не изменился и даже не обзавёлся семьёй за прошедшие почти три года. Они с Игорем успешно делали вид, будто ничего не произошло, но так близки как раньше, уже не были. Обходились редкими встречами за семейным столом. Истомин-старший не простил и не собирался прощать брату то, что по его воле произошли такие роковые события, резко повернувшие его жизнь на триста шестьдесят пять градусов.
С момента операции прошло четыре месяца. В тот день, Игорь снова был рядом с Лерой, в уютном реабилитационном центре ближнего Подмосковья, по уровню ничуть не уступавшему своим европейским собратьям.
Девушка без опоры сделала первые, за столь долгое время, шаги. И, конечно, бизнесмен присутствовал при столь важном этапе её восстановления, с радостью и любовью смотря на Лаврову.
— Игорь… — пролепетала она, сделав три шага. — Получается… — у неё на глазах навернулись слёзы.
— Конечно, получается. — улыбнулся в ответ мужчина. — Не бойся. Мы долго этого ждали. — приободрил её он и Калерия начала делать шаги ещё уверенней.
Однако, в какой-то момент, оступилась, не так поставив ногу и начала падать, но Истомин быстрее врача, находившегося с ними, подхватил бывшую жену, создавая для неё опору.
— Пожалуй, я слишком самоуверенна. — испуганно глянув ему в глаза, произнесла она.
— Для первого раза вполне достаточно. — вмешался врач. — Будем тренироваться.
После этого, когда он ушёл, Лера с Игорем смогли немного погулять на улице, где стоял морозный февраль. С разрешения врача, девушка могла недолгое время ездить на коляске, чтобы иметь возможность покидать стены больницы. Хотя сидеть подолгу ей всё ещё запрещалось.
— Какая же красивая зима в этом году… — Лаврова вдохнула свежий, чистый, как стёклышко воздух и зажмурила глаза. На её ресницы упали несколько маленьких, искристых снежинок.
Бизнесмен улыбнулся и опустившись рядом с коляской на корточки, нежно погладил её по лицу.
— С тобой я начинаю замечать красоту природы. — констатировал он.
— Я сама её начала замечать в полной мере только сейчас. Пока с тобой не случится какая-то неприятность, не ценишь особо того, что вокруг.
— А помнишь, как мы гуляли вот точно так же, в феврале, в лесу на лыжах и Петька тогда первый раз заговорил?
— Помню. — улыбнулась она. — Такое счастье было… И была такая же красивая зима.
Игорю очень хотелось в этот момент добавить: «И ты была моей женой», но он сдержался.
— Зато теперь наш Петька болтает, как птица говорун. — усмехнулся мужчина.
— Я так по нему соскучилась, сил нет. Разговоры по скайпу, всё же не то… Обнять бы его. — грустно заметила Калерия.
— Лер, ну надо потерпеть. Ты же понимаешь…
— Понимаю. Только долго терпеть. Коллеги мои, вон, говорят, что в ближайшие три месяца о перелётах можно и не думать. Самолёты для меня-закрытый вопрос и опасны по всем фронтам. Я Петушка уже пол года не видела. — сетовала она.
 
— Зато он всё понимает. Передаёт тебе рисунки свои… В последний раз, вот, очень детально расспрашивал как ты, как лечение. Он у нас очень умный. — старался успокоить лерино вечно неспокойное материнское сердце Истомин.
— Да, я знаю. Надо просто пережить. — грустно улыбнулась она.
Прошло три дня. Был полдень, когда к Калерии в палату постучали.
— Да, входите! — ответила девушка, оторвав взгляд от книги, которую читала.
Дверь открылась и через секунду к её кровати бежал Петя.
— Мама! — он тут же кинулся к ней и обнял Лаврову, которая не могла прийти в себя от неожиданности.
— Петя? Ты что тут делаешь? — поцеловав сына, с любовью спросила она.
— Приехал навестить маму. — раздалось сбоку и Лера, подняв взгляд, увидела Игоря. На её глазах навернулись слёзы. Сын, прижавшись к ней, что-то взахлёб рассказывал, а девушка смотрела на бывшего мужа с благодарностью и прошептала губами, безмолвно: «Спасибо».
Когда Петя отвлёкся на поиск нужного рисунка, который хотел показать маме, Калерия, улучив момент, с восторгом спросила Истомина:
— Как ты это сделал? Он же учится!
— Объяснил всё его мастеру, тот отпустил Петю на денёк. Вечером полетим обратно. Просто не мог спокойно смотреть, как ты тоскуешь по нему. — с улыбкой объяснил мужчина.
— Ты волшебник. — тоже улыбнувшись, констатировала Лера.
— Нет, только учусь. — усмехнулся он в ответ.
Этот день, который они провели втроём, был наполнен счастьем и радостью для всех. И Игорь с Калерией радовались даже чуточку больше, чем Петька, втайне мечтавший о том, чтобы родители, наконец, помирились.
Спустя ещё два месяца, курс реабилитации был окончен и врачи порадовали выводом, что он пройден успешно. Гурьев, к которому Лера приехала на осмотр, это подтвердил.
После этого, девушка отправилась к Леднёву, который принял её на работу. Правда, учитель поставил условие, что она не должна перегружаться и на длительные операции не пойдёт. Калерии ничего не оставалось делать, как согласиться.
Были выходные, когда к ней снова приехал Игорь. Они гуляли по Москве, беседовали обо всём подряд, когда мужчина, вдруг, проронил фразу:
— Я приеду через несколько дней и тогда…
— Подожди. — оборвала его Калерия. — Игорь, — она взяла бывшего мужа за руку. — я очень признательна тебе за всё, что ты сделал для меня, за то, что теперь могу ходить, могу работать, могу нормально жить, но… Это ведь не отменило нашего развода. Мы всего лишь бывшие супруги. Теперь, благодаря тебе, я не инвалид и ты больше не привязан ко мне своим обещанием поставить на ноги.
— Ты сама то слышишь, что говоришь? — слегка обиженным тоном произнёс Истомин. — Я тебя люблю. И ездил к тебе не из-за обещания, а потому, что не позволил бы оставить тебя в таком состоянии одну. Ты мне дорога, понимаешь? И я буду к тебе приезжать, потому что хочу тебя видеть, хочу говорить с тобой, хочу быть рядом!
— Игорь, судьба сыграла не в нашу пользу. Ты теперь навсегда чужой муж. — пожала плечами девушка.
— Лер, — он взял её лицо в свои руки. — я совершил ужасную, нелепую ошибку. Но только я один знаю, какую цену я за неё заплатил. Прости меня и давай будем вместе. Тебе плохо, мне плохо… Так зачем мучаться?
— И как мы будем жить? Как преступники, скрываясь и прячась? В ожидании свиданий и встреч назначенных на определённый день и час? Будем играть в любовь по расписанию? — спросила Лаврова, выбравшись из его объятий. — У тебя там всё… Жена, семья… Маленькая дочка.
 
— Я разведусь.
— Уже развёлся. Зачем калечить ещё одну детскую жизнь? Не надо. Игорь, мы своё уже получили. Вся история с нашим браком… Это был сон. Просто сон. — с печалью в голосе ответила Калерия. — Не надо нам видеться, потому что мы сделаем несчастными и себя, и других. А так быть не должно. — заключила она. — Прости. — и слегка дотронувшись щеки бизнесмена, одёрнула руку, а потом быстро зашагала прочь по весенней аллее.