Путь единственной

Оказавшись с отцом наедине, и, дождавшись, пока Шерлез де Вуд расположится в кресле и закурит сигару, Эрам сразу перешёл к делу.
– Ты сказал, вопрос с моей женитьбой решён. Я не ребёнок, отец. И не обязан выполнять данное тобой обещание. Что мне помешает прямо сейчас пойти и прекратить этот цирк с выбором платья и разговорами о списках гостей? Свадьбы не будет. И ты лучше меня знаешь, что её не будет.
Шерлез де Вуд дал сыну высказаться. Со скучающим видом выпустил струю дыма к потолку.
И лишь когда Эрам, сдавленно выругавшись, поднялся и двинулся к выходу из кабинета, равнодушно обронил ему в спину.
– Ты не сделаешь этого, если у тебя осталась хоть капля здравого смысла.
Он снова затянулся, словно нарочно выдерживая паузу. Затем пробормотал:
– И на этого мальчишку я собираюсь оставить империю де Вуд… Видно, я сильно, очень сильно прогневил богов.
Но Эрама было таким не пронять.
– Мы говорили об этом вчера. Вопрос решён.
– Говорили. Ты думаешь, большие дела решаются так просто? На кону место в сенате. В Сенате, проклятье инкубов! Нельзя преподнести всё так, под прицельными зумами инфернов, которые только того и ждут, как заснять какую-то пакость. Да, Расселы перешли дозволенную человечкам черту, потому что считают, что мы играем по их правилам. Пусть считают. Я думаю, тебе не стоит объяснять, что после сегодняшнего мы будем поступать так, как выгодно нам.
Эрам устало опустился в кресло.
Взял предложенную отцом сигару, хотя курить не хотелось.
Сейчас он согласился бы и на лиану мёртвых, если бы это хоть немного помогло унять внутреннюю боль.
Отец, всегда жёсткий и властный, на какой-то миг показался понимающим. Настоящим. Вдруг захотелось рассказать ему всё. О Мишель, о том, что её похитили. О том, что Эрам готов обернуться прямо сейчас и разнести к демонам особняк этих человечков во славу Темнейшей Лилит.
Он даже приоткрыл было рот, но что-то кольнуло под сорочкой, обожгло грудь.
Эрам замешкался, затянулся.
Видя, что сын нехотя принял сложившееся положение вещей, Шерлез де Вуд покинул кабинет.
Уже за дверью он столкнулся с невестой сына. Потянув носом, пригляделся к Нинет получше. В глазах зажглись красные огоньки. Одобрительно кивнув невесте сына, сделал ироничный приглашающий жест на дверь кабинета её отца.
 
Глава 2
 
Дверь тихо скрипнула, впуская внутрь Нинет.
Эрам вздрогнул. Никогда он не ощущал такого явного и притягательного аромата её желания, никогда ещё её аура не казалась ему такой красочной.
Нинет замерла на пороге, непривычно молчаливая, потупившаяся.
Эрам ощутил, что помимо воли, в нём начинает нарастать желание.
Она приблизилась. Медленно. Грациозно. С трепетом угодившей в засаду лани.
Замерла посреди кабинета, в приглушённом свете лампы непривычно бледная… и непривычно желанная.
Что-то внутри Эрама противилось этому на первый взгляд робкому натиску. И вместе с тем ноздри терзал дурманящий аромат желающей его женщины. Кровь вскипала в венах, внутренний огонь рвался наружу, в висках оглушительно пульсировало. Если бы он не знал Мишель, не думал бы, что способен так желать женщину.
Мысль о рыжей отрезвила, охолонула, словно ледяной душ в жаркий день.
Ненадолго.
Аромат желания усиливался, яркий сочные эмоции казалось, только набирали силу.
Деланно равнодушным тоном он осведомился о её самочувствии, но Нинет как будто не слышала его.
– Эрам, – прошептала она хриплым от страсти голосом, а потом медленно облизала губы.
Инкуб не верил своим глазам.
Вместо Нинет перед ним стояла Мишель.
Маленькая, хрупкая. Безумно желанная и до невероятного родная. В том самом огненно-красном платье, его подарке.
Она смотрела на него с любовью и привычным, до невозможного огромным желанием в потемневших от страсти глазах.
А потом подняла руки и провела пальцами по плечам.
Платье струящимся потоком скользнуло по хрупкой фигурке, словно омывая ту алым пламенем.
Безупречно белая кожа… Волнующие изгибы тела. Высокая полная грудь с бледными ореолами сосков, которые съёжились под его взглядом и дерзкими бутончиками торчат вперёд, моля понежить их языком, прикусить зубами.
 
Тонкая талия, которую можно обхватить двумя руками, впалый и одновременно мягкий живот…
Гладко выбритый треугольник кожи и смуглые пухлые складочки под ним. Бесстыдно приоткрытые, словно дразнят влажным и розовым между ними.
Округлые бёдра и длинные стройные ноги…
– Мими, – вырвалось у Эрама хриплое.
Неужели его девочка здесь, с ним? Неужели всё это привиделось, причудилось? Просто кошмарный, ни на что не похожий сон. Мими здесь, рядом, как всегда смотрит на него с нежностью и теплотой. Готовая принять его, любого. Просто потому, что он – это он.
На миг рыжая замерла, потом проговорила хрипло:
– Это я, Эрам.
Что-то в нотках её голоса показалось незнакомым, непривычным, но сейчас Эраму не было до этого никакого дела. Он видел только Мими, чувствовал только Мими, был способен думать только о своей рыжей девочке. Такой желанной и родной. Любимой.
Осторожно перешагнув через лужицу алого шёлка, Мими приблизилась к нему. От обилия излучаемых ею эмоций его привычно чуть пригвоздило к креслу.
Не отводя взгляда, она опустилась перед ним на колени, изящным движением расстегнула брюки.
Его член тут же восстал, вырвавшись на свободу. Мими облизнулась, приближая губы к рубиновой головке, в явном намерении подарить ему ни с чем не сравнимое удовольствие.
Но он хотел её так сильно, что не пожелал того малого, что она предлагала.
Рывок – и она сидит у него на коленях, ёрзает влажными складочками по твёрдой и до невероятности чувствительной плоти. Обнажённая. Бесстыже желающая его. Нежная и трепещущая.
Сжав её груди, он застонал в голос, а затем перехватил за талию и заставил откинуться назад. Она замурлыкала от удовольствия, когда горячий рот накрыл сосок, принялся истово ласкать шершавым языком, посасывать, оттягивать, прикусывать.
Так же стремительно её подняли и притянули к себе.
Когда их губы встретились, сдавленный от страсти стон вырвался сразу у обоих.
А потом Эрам вздрогнул, отпрянул, хлопнул себя по груди, словно хотел загасить огонёк. Обожгло.
И в тот же миг наваждение кончилось.
Вместо желанной рыжей Мими на его коленях сидела Нинет. Холёная, ухоженная, с безупречным макияжем и безупречной укладкой. Тяжело дышащая, с огнём неутолённого желания в бесстыжих глазах. Её эмоции влекли, манили… насыщали.
И всё же это была Нинет. Не его рыжая девочка.
Еще месяц назад он бы, не задумываясь, оттрахал блондинку так, чтобы ходить не смогла. И тем более играть с ним. Чтобы сама прекратила этот фарс со свадьбой. Верность? Ненасытный демон не имеет ни малейших представлений о верности.
Возможно, он и сейчас не знал, что это.
Зато знал Мишель.
– Хорошая попытка, Нинет, – сказал он, обещая оборвать на хрен крылья внутреннему демону, если тот не прекратит бесноваться оттого, что насильно отрывают от вкусных эмоций.
Когда Эрам встал, Нинет, не желая отпускать его шею, оказалась рядом. Обнажённая, трепещущая, она смотрела на него так, словно он предал её, растоптал лучшее, что было в её душе. Злому на весь мир и особенно на эту холёную блондинку рядом демону этого было мало.
– Свадьбы не будет, Нинет, – холодно сказал инкуб, отводя её руки от себя. – Я пришёл сегодня, чтобы сказать тебе это.
Не оглядываясь, он покинул кабинет.
Вместе с хлопком двери, Нинет осела на пол, как подкошенная.
Какое-то время она боролась с иссушающей, раздирающей изнутри болью, затем сумела доползти до панели, и, выбрав режим линкофона, дрожащими пальцами вбила позывные.
***
Посейдон был уже во внутреннем дворе.
Когда Нинет на плохо слушающихся ногах вышла через вход для прислуги, от стены отделилась тень.